Я хочу в школу - Андрей Жвалевский

— Сядь, Сивцова! — перебила ее учительница. — Мне бы хотелось встретиться с твоими родителями.

— Пожалуйста, — пожала плечами Аня и опять уставилась в окно.

Л… Вон плывет Лошадь, а вот Луна…

На перемене к Ане подошел мальчик Ваня. Он сидел на последней парте и на уроках вообще не подавал признаков жизни.

— Ты зачем про Эльбрус наврала? — спросил он.

— Я не наврала! — возмутилась Аня. — Хочешь, завтра фотки принесу?

— Надо у Анастасии Львовны спросить, — серьезно сказал Ваня.

— Зачем? Я их тебе на перемене покажу.

— А вдруг нельзя?

— Что нельзя?

— Вдруг она не хочет, чтобы мы смотрели эти фотографии.

Ане показалась, что она играет в какую-то игру и никак не может понять правила. Все происходящее кажется абсолютным маразмом. Но она чувствовала, что этот маразм подчиняется своей логике, нужно только ее понять…

— А дома эти фотографии смотреть можно? — спросила Аня.

Ваня задумался.

— Дома, наверное, можно, — сказал он.

— Тогда приходи, — обрадовалась Аня.

Женька расхаживал по комнате, Молчун с дивана за ним следил, как кот за слишком крупной крысой — внимательно и осторожно.

— У тебя проблема с устной речью, — Женя чувствовал себя выступающим на семинаре, — хотя ты прекрасно излагаешь мысли письменно.

Женька остановился и добавил от души:

— Правда, классно излагаешь. Я в твоем возрасте так не умел. Да и никто не умеет.

Он снова зашагал от окна к двери и назад. Молчун сопровождал его одними глазами, не поворачивая голову.

— И говорить, в принципе, можешь. Только не хочешь. Это психологическая проблема… Большая проблема, раз даже Впалыч ее с ходу не решил… Ладно, и я пытаться не буду. Но!

Женька поднял вверх указательный палец и стал в этот момент похожим на очень умного человека. Во всяком случае, так ему самому показалось. Женька смутился и торопливо опустил палец. С мысли, впрочем, не сбился.

— Как говорит доктор Хаус, «если болезнь нельзя вылечить, ее можно купировать»!

Молчун шевельнул губами, что соответствовало широкой улыбке обычного человека. Сериал про доктора-наркомана он любил. Наверное, потому, что доктор был умный и несчастный, как и сам Молчун. Женька заметил это и вдохновился.

— Не хочешь говорить, — продолжал он с напором, — не говори. Но ведь можно сделать вид, что ты говоришь!

Молчун вспомнил мучения, которым его подвергала добрая Евдокия Матвеевна, и нахмурился.

— Артикуляция? — осторожно спросил он.

— Артикуляция? — удивился Женька и автоматически пригладил волосы. — Хм… Это идея… Хотя нет, не идея это, а глупость!

Молчун неслышно вздохнул с облегчением.

— Давай решать задачу пошагово, — Женька чувствовал прилив вдохновения, хотя идея была придумана давно, теперь он ее просто излагал. — В два этапа. Сначала ты пишешь, а потом читаешь. Вслух. Ты ведь можешь почитать вслух?

Молчун подумал и кивнул. Читать вслух он тоже ненавидел, но это ведь легче, чем говорить. Наверное.

— Супер! — Женьке все нравилось. — Конечно, это не полноценный разговор, но все-таки! По крайней мере, остальным будет проще тебя воспринимать. Давай прямо сейчас попробуем.

Женька кивнул на включенный компьютер. Молчун послушно пересел за клавиатуру, задумался.

— Пиши все, что в голову придет! А потом зачитаешь.

Женька даже отвернулся к окну, чтобы не отвлекать — хотя мог бы этого и не делать. Писать Молчун мог даже в переполненной комнате, когда пять человек заглядывают через плечо. Он почти сразу принялся молотить по клавиатуре. Женька стоял и смотрел в темноту. Время было не позднее — час семейных ужинов и просмотра любимого сериала. Или футбола. Хотя зимой ведь в футбол не играют? Значит, хоккея. Женьке вдруг стало интересно — может, начать за кого-нибудь болеть? Или лучше самому заняться спортом? К физкультуре в 34-й школе всегда относились серьезно, да и тренировали профессионалы (как только их заманили?). Женька вполне мог бы стать отличным бегуном. А лучше биатлонистом: на лыжах он всегда первенство школы брал, да и в тире не последним был. Да, биатлонистом лучше, их все знают и любят. Женька мог бы даже завоевать какую-нибудь медаль. Например, олимпийскую — а что? Плох тот спортсмен, который не хочет стать олимпийцем. То есть олимпиоником, олимпийцы — это боги. И тогда Вика увидит его в новостях…

— Готово! — сказал Молчун.

Женька с трудом вынырнул назад. Оборачиваться не стал, чтобы Молчун не заметил мечтательного выражения его лица.

— Читай!

— «Жень, давай, я про тебя напишу, — с трудом начал Молчун. — Ты пришел мне помочь, спасибо тебе за это. Мне это очень нужно…»

Молчун споткнулся и засопел.

— Давай-давай! — подбодрил его Женька. — Хорошо же получается! Ты главное не вдумывайся в текст. Просто читай и все!

Он услышал тяжелый вздох, покашливание и, наконец, сдавленный голос:

— «Хотя я не очень понимаю, зачем вообще говорить. Писать — это более ответственный и сложный процесс…»

Молчун говорил все медленнее и с все большим усилием. Он то и дело замолкал, и тогда приходилось его снова подбадривать и хвалить. Только к концу он, кажется, смог нащупать простой для себя тон — мерный и безжизненный.

— «Ты, пожалуйста, приходи ко мне еще. Один я не справлюсь. Хотя я понимаю, что для тебя важен не я… Ты просто хочешь быть хорошим, чтобы пережить предательство Вики…»

У Женьки внутри все похолодело и сжалось.

— «…а еще лучше — чтобы она заметила, какой ты хороший…»

Женя рывком развернулся к Молчуну.

— Ты! — сказал он сквозь зубы. — Заткнись! Это не твое дело, понял?! Мне на нее вообще плевать! Я для него стараюсь, а он лезет, куда не просят!

К своему ужасу, Женька понял, что перешел на визгливый базарный тон, но не мог сдержаться. Он бы и хуже вещей наговорил, если бы Молчун вдруг не просипел:

— Не надо… Или я тебя ударю…

Это была не угроза и даже не предупреждение. Молчун испугался. И Женьке стало страшно — он никогда не видел Молчуна таким. Впалыч предупреждал, но это всегда казалось перестраховкой: «Помните, что Артем не выносит грубого давления, может сорваться».

Неизвестно, подслушивала ли тетя Оля или она почуяла что-то неладное по Женькиному крику, но через секунду дверь в комнату распахнулась, впуская стремительную женщину.

— Артемка, — тихим голосом сказала она, — вот таблеточка, выпей, пожалуйста!

Молчун сидел, сведенный одной большой судорогой. Женька понял, что нужно срочно уходить.

По лестнице он почти бежал, успокаивая себя: «Сейчас Молчун выпьет таблетку, отойдет… а потом я с ним поговорю. Например, завтра».

Юля сидела на кровати и смотрела на себя в зеркало.

Вчера тренер по карате сказал, что она перегибает. Что это всего лишь спорт. И нельзя с помощью спорта решать свои внутренние проблемы.

Юлька, естественно, фыркнула презрительно, что, мол, нет у нее никаких проблем.

А какие проблемы?

Эля практически пляшет под ее дудку. Все остальные «овцы», то есть одноклассницы, в отсутствие вожака немедленно перегрызлись и разошлись. Пацаны считают Юльку своим парнем. Особенно после того, как она показала им пару приемов, а потом дала себя побороть.

Наивные как дети, честное слово!

Только Дима…

Да, пожалуй, Дима — это проблема. Он вчера догнал в парке и высказал все, что думает по поводу ее методов.

— Нормальные методы! — тут же взъелась Кошка. — Если они на это покупаются, значит, так им и надо!

— Ты думаешь, я не вижу, чего ты добиваешься? — заорал Дима. — Тебе Денис нужен, и ты идешь по головам. Тебе не стыдно? Тебе перед Впалычем не стыдно?

Кошка со всей дури влепила ему оплеуху — так, что очки полетели в сугроб. Дима даже не закрылся. Стоял, смотрел на нее, а на щеке наливалось красное пятно.

— Тебе стало легче? — спросил он.

Юлю затрясло. Она чувствовала себя сволочью, поднявшей руку на друга, но этот друг лез не в свое дело…

Так и не решив, что делать, Кошка развернулась и убежала.

На следующий день Дима пришел в класс с глубоким фиолетовым синяком на скуле. И без очков. Каждый раз, глядя на него, Кошка испытывала противные угрызения совести. Рука у нее была тяжелая.

Девчонки квохтали вокруг Димы, Алена смотрела на его скулу такими несчастными глазами, что Дима от смущения взбрыкнул и ей нахамил. Но Алена, вместо того чтоб обидеться, начала увиваться вокруг него с тройной энергией:

— А тебе без очков лучше! У тебя такие глаза красивые! Почему ты линзы не носишь?

Кошка молча подошла, отодвинула Алену и протянула Диме желтый маскирующий карандаш. В глаза ему она смотреть не могла и руки у нее дрожали.

— Ты его специально с собой взяла? — сцепив зубы, спросил Дима.