Малабарские вдовы - Масси Суджата

По мусульманскому брачному праву вдова имела право истребовать свою долю, каковая считалась долгом и вычиталась из наследства мужа. Выплатить ее надлежало до распределения активов и погашения долгов. Вот только Первин не нравилось слово «истребовать». Можно это так истолковать, что, если вдова решит не забирать свой махр, распределение наследства и погашение долгов произойдут без всяких вычетов. Видимо, именно так и считает мистер Мукри.

Первин потерла глаза. Два часа читать трактат по юриспруденции – дело утомительное. Ей хотелось посоветоваться с отцом, но он уехал в Кемпс-Корнер на встречу с клиентом. Первин записала вопрос в блокноте и перешла к другому важному делу: перевести письмо мистера Мукри, написанное по-английски, на хинди. Она закончила к двенадцати и пошла через улицу к нотариусу из другой фирмы, чтобы тот заверил перевод.

Привычная суета на Брюс-стрит напомнила ей про незнакомца, которого она недавно видела, про Сайруса. Она оглядела фасады всех зданий, в том числе и кафе «Яздани» на углу, и только потом снова поднялась наверх, чтобы дальше изучать мусульманское законодательство.

Без четверти час Мустафа доложил, что пришел Джаянт. Обрадовавшись возможности отвлечься, Первин поспешно спустилась вниз.

Увидев ее, Джаянт сложил ладони в приветствии-намасте. Выглядел он куда лучше, чем когда сидел в бомбейской тюрьме. Он принял ванну, оделся в чистую лунги[33] и жилет. Спину держал прямо, лицо слегка округлилось: похоже, все треволнения остались позади.

– Доброе утро, Джаянт! – поздоровалась Первин. – Сожалею, что не смогла вчера прийти на слушанье и поприсутствовать при вашей победе.

– Мне вас тоже не хватало. Я пришел поблагодарить. – Юноша вытащил из-за спины хрупкий на вид зеленый пакетик. – Мама приготовила для вас сладкий рис с кокосом. По нашему, коли, традиционному рецепту.

Коли – местная народность, многие ее представители так или иначе связаны с морем. Первин подумала: занятно, что «коли» звучит почти как «кули» – так в Индии англичане называют грузчиков, а именно грузчиком Джаянт и работает на причале Баллард. Работа тяжелая, травмоопасная, мужчины на ней редко доживают до сорока лет.

– Я ужасно люблю рис с кокосом! – сказала Первин, принимая у посетителя завернутое в банановый лист лакомство. – Как вы узнали, что именно в это время дня я ужасно хочу есть? Это гораздо вкуснее печенья. Но вы другое скажите: почему вы-то сейчас здесь? Вас не взяли обратно на работу?

– С пяти утра при деле. У старого Рави лицо было кислое как тамаринд, но он не мог ничего поделать. А мои друзья очень довольны, что у нас теперь каждый день будет перерыв. Я в перерыв-то к вам и пришел. Знаю, что вы немало потрудились, чтобы выиграть наше дело.

– Не могу так сказать, – воспротивилась Первин. – Это мой отец очень убедительно выступил в суде.

– Да, но по вашим заметкам! – решительно объявил Джаянт. – Может, денег у меня и нет, но если вам что-то понадобится в доках – говорите. Например, что-то узнать о каком-то человеке, фирме, судне. Или, там, купить товар по специальной цене…

Первин торопливо ответила:

– Вы очень добры. Но все расчеты по вашему делу закрыты.

Вот уж чего ей не надо – чтобы его арестовали за воровство.

После ухода Джаянта Первин взяла пакетик с рисом и вернулась к письменному столу. Есть за работой вульгарно, но у нее было мало времени. Она как раз проглотила последний кусочек, когда внизу раздались шаги отца. Первин тут же выбросила банановый лист и тщательно вытерла стол носовым платком.

– Ой, папуля, тебе, похоже, жарко! – воскликнула она, заметив, как вспотела отцовская лысина.

– Я попросил Армана высадить меня ненадолго у клуба «Рипон», а оттуда пришел пешком. Ранняя в этом году весна.

– Присядь, принесу тебе воды. – Первин налила прохладной воды из серебряного кувшина на поставце в чистый стакан, добавила веточку мяты, росшей у окна.

– Это работа Мустафы, не твоя, – заметил отец, с негромким кряхтением усаживаясь на стул.

– Мустафу я отправила кое-что купить. – На самом деле она хотела, чтобы Мустафа поспрашивал на улице, не видели ли там и сегодня незнакомого бенгальца и кудрявого парса.

– Уж он-то всегда рад пойти погулять, – заметил отец, с удовольствием отхлебнув воды. – Ему жара нипочем, несмотря на возраст.

– Он любит повторять, что жар придает силы. – Первин взяла со стола «Основы магометанского закона». – Можно тебе задать вопрос по поводу сто восемьдесят четвертого параграфа, «Сущность вдовьей доли»?

– Давай, – согласился отец, отхлебнув еще.

Первин спросила, правда ли, что отложенная доля подлежит выплате сразу в момент прекращения брака через развод или смерть супруга.

– Можно не производить этой выплаты, если жена сама отказывается ее принимать?

– В их общине принято, чтобы доля была выделена сразу по заключении брака. Но впоследствии выдача назначенного женщине имущества не является обязательной, – без запинки ответил Джамшеджи. – Впрочем, судья все-таки предпочтет получить от поверенного подтверждение, что женщине вручили причитающееся. А уж потом она вольна отдать полученное в дар. Тогда ситуация совершенно однозначная.

– Часть махра, скорее всего, у них на руках. Я почти уверена, что Сакина-бегум сможет предъявить свои драгоценности, а Мумтаз – музыкальные инструменты, но я спрошу их отдельно. – Первин взяла папку с бумагами Фарида, еще раз перелистала. – Доказать, что Разии-бегум принадлежат ее четыре акра земли, будет сложнее, потому что я не нашла здесь купчей на землю на ее имя. Она хранится в другом месте?

– Нет, – ответил Джамшеджи и поставил стакан на стол. – После свадьбы я спросил Фарид-сагиба, хочет ли он оформить передачу собственности официально. Он отказался. Я не стал настаивать, поскольку поверенный не обязан вносить такие изменения. Их можно сделать в любой момент с учетом того, что они прописаны в договоре на махр.

Первин не понравилось, что отец занял столь пассивную позицию.

– Надеюсь, что перевести право собственности на Разию-бегум еще не поздно.

– Желание мужа передать ей землю внесено в договор. Оформить сделку можем либо мы, либо мистер Мукри.

Первин нисколько не сомневалась, что мистер Мукри этого делать не станет – если только переданная в дар земля потом не попадет в вакф. И что тогда?

– Земля не принесет в вакф дополнительные средства, если ее не продать. А как Разия-бегум может ее продать, если на ней стоят фабрики?

Джамшеджи помолчал, а потом покачал головой.

– С фабриками ничего делать не нужно, просто земля под ними может войти в семейный фонд, компания будет вносить в него арендную плату. Но это слишком сложная юридическая комбинация, тебе опыта не хватит. Когда я передавал тебе вчера это дело, я не знал об этом осложнении.

– Ладно, посмотрим. Может, Разия-бегум и не захочет отдавать свои акры, когда я ей все объясню как есть.

Джамшеджи предостерегающе поднял палец.

– Не забывай: как мы с тобой рассудили, подпись Разии-бегум на письме об отказе от собственности – единственная подлинная. Возможно, она как раз за то, чтобы передать свои активы в вакф.

– Наверное, – протянула Первин не без сомнения.

– Ты как, хочешь пообедать? Горло я смочил, теперь слышу призывы желудка.

– Я бы с удовольствием с тобой поела, но в два должна быть в бунгало Фарида. Можно я возьму машину? – Она искательно глянула на отца.

– Разумеется. Лошадь отсюда тонгу на Малабарский холм не вытянет. И мне пришла в голову еще одна причина, почему мы не будем обедать вместе, – добавил отец лукаво.

– Почему? – растерянно спросила Первин.

Отец указал на железную корзину для мусора, над которой уже кружило несколько мух.

– Низменная это привычка – приносить что-то, кроме чая с сухариками, в рабочий кабинет. Дед твой наверняка бы заплакал.

Дорога от Форта до Малабарского холма занимала меньше получаса. И тем не менее Первин успела вспотеть. Причем дело было не только в том, что день для февраля выдался теплым. Она нервничала: как правильно растолковать вдовам все подробности, а кроме того, ей ведь еще нужно выяснить, как они относятся к Файсалу Мукри. Если он и с ними ведет себя так же неучтиво и властно, как с ней, они наверняка ей доверятся.