Вечные времена - Васил Попов

оживился Председатель. — Сюда понаедет много людей, молодежь, поселятся здесь, домов понастроят, откроют магазины, и мы приобщимся к современной жизни. На нашей территории начнут рождаться дети, школу снова откроем, а может, и еще одну придется построить. Будет у нас своя футбольная команда, в каждом доме телевизор с большой антенной — из тех, что все ловят.

— Таких антенн нет, чтоб все ловили, — вмешался Спас. — Большие антенны ловят только Белград и Бухарест.

— Тебя не спрашивают, — недовольно прервал его Председатель. — Ясно, что ты можешь сказать, когда откроешь рот.

— Пусть скажет, — поддержал Спаса Гунчев. — Человеку на то и дан рот, чтоб говорить. — Он поискал взглядом Американца, но, увидев, что его друг думает совсем о другом, добавил: — Насчет телевизоров — это может быть, но вот насчет нефти что-то не верится.

— И мне тоже, — сказал Спас, — в нашем краю нет никакой нефти. Если бы она была, приехали б ее искать. Кто тут у нас встречал геологов, а, Председатель?

— Может, и не встречал, но встретит, — огрызнулся Председатель. — Геологам дай только зацепку — не оставят нас в покое: станет село известно всей Болгарии, да и загранице тоже.

— Не знаю, — снова вмешался Гунчев, — как оно будет, но если насчет заграницы, так нас и сейчас хорошо знают. Там столько наших огородников, что ой-ой-ой!

— Насчет нефти и я не верю, — произнес Дачо. — Вот если бы мы здесь построили лесопильный завод — другое дело. Сейчас на пиломатериалы большой спрос.

— Для лесопильного завода у нас нет сырья, — нахмурился Лесник. — Тебе, Дачо, все пиломатериалы мерещатся. А сам разве не видишь, что на своей лесопильной раме пилишь одну дрянь. Сколько пластин попортил!

— Это не я попортил, — обиделся Дачо. — Привозят одни вербы, а на них полно узлов и сучков. Вы мне дайте сосновые стволы, тогда посмотрим, сломается ли пластина! А то везут только вербы да вязы.

— Что есть, то и везем, — сказал Председатель. — Ты не очень-то жалуйся! Лесопильный завод ему подавай! Государство задыхается, ему валюта нужна, а он — завод!

— Если оно задыхается, — вмешался Спас, — пусть немного передохнет, тогда и леса хоть чуток придут в себя. А то повырубали леса, и все вам мало.

— Ты о ком это говоришь? — нервно спросил Лесник.

— Кому это «вам»?

— Вам, — ответил Спас. — Тебе, Председателю, государству.

— Гм, — пробормотал Председатель, — значит, опять проводишь вражескую агитацию в общественных местах?

— Ничего я не провожу, — огрызнулся Спас, и перед его мысленным взором встала плотина на большой реке. Внутренний голос сказал ему, чтобы он замолчал, но Спас не послушался его и упрямо добавил: — С одной стороны, хотите, чтоб мы говорили, идеи давали, а с другой, как заговоришь, — это, мол, вражеская агитация! Да так никакого разговора не получится! Если вопрос стоит о социализме, то я за социализм.

— Знаем мы, как ты за социализм, — прервал его Лесник, — но не делаем это достоянием масс.

Он поднялся, недовольный всеми, особенно Председателем. «Не общественный он деятель, — думал Лесник, — всегда так направит беседу, что упустит основную нить. А этому, нашему, дай только покритиковать. Государство вздумал критиковать, вредный элемент! И когда он только за ум возьмется! Видно, никогда, хоть сто лет ему будет, котелок у него все так же будет варить!» Отведя Спаса в сторонку, он все это ему выложил. Спас засмеялся:

— Так это ж известно: старая курица медленно! варится!

— Слишком много знаешь! — осадил его Лесник. — Сколько раз я тебя спасал, но когда-нибудь и не смогу спасти.

Спас удивился, как это так Лесник его спасал, ему хотелось спросить его об этом, но он тут же вспомнил, что на эту тему они однажды говорили — когда умерла жена Лесника, и произнес примирительно:

— Лесник, давай не будем придираться друг к другу! Кому от этого польза?

— Никому! — отрезал Лесник. — В том-то и дело, что нет пользы, я потому и злюсь.

— Я тоже злюсь, но терплю, — сказал Спас.

— А ты из-за чего злишься?

Незаметно для самих себя они снова присели возле кукурузной кучи и принялись очищать початки. Спас объяснил, что злится из-за того, что никто ничего не организует и не принимаются никакие меры, чтобы выправить существующее положение. Лесник в удивлении уставился на него: ему показалось, что Спас и Председатель — одно и то же лицо, говорящее одними и теми же словами об одних и тех же вещах.

— А как выправить положение? — спросил он.

— Например, развить торговлю скотом, — ответил с воодушевлением Спас. — Я, Лесник, уже давно об этом думаю.

Услышав краем уха о чем разговор, Председатель, равнодушный ко многому другому, тут же, забыв о недавней стычке, присел к ним и мягко поощрил Спаса:

— Скажи, Спас, что ты там надумал. Мне показалось, что ты подкинул какую-то идею.

— Ничего я не подкинул, — отозвался Спас, — просто, говорю, давайте начнем торговлю скотом. Ввезем, например, баранов из Канады и Австралии, орловских жеребцов из России. Будем продавать их на расплод хозяйствам, выручим кучу денег.

Председатель и Лесник переглянулись.

— Спас, — произнес Председатель, — тебя все к торговле — покупке да перекупке — тянет. Канада, Австралия… орловские жеребцы… У нас уже столько лет народная власть, а ты своей башкой ничего еще не уразумел!

— Не уразумел и все! — смеясь, отозвался Спас. — Старая курица медленно варится!

— Рано или поздно сварится! — уверенно сказал Председатель.

— Это мне известно! — проговорил Спас. — Вот только зло берет, что вы меня не используете.

— А что именно использовать? — заинтересовался Председатель, оценивающе оглядывая его с головы до пят.

— Да все! — гордо ответил Спас. — У меня большой опыт в торговле скотом, в животноводстве… Могу вам развить такое племенное животноводство, что не найдете ему равных!

— А откуда валюта? — спросил Председатель.

— Откуда фураж? — поддержал его Лесник.

— А людей где взять? — продолжал Председатель. — И потом: кто разрешит нам развивать животноводство, если мы — полеводческий район? Людей не хватает и для полевых работ…

— Какой же мы полеводческий район, — раздраженно произнес Лесник. — Вон горы рядом…

— Для государства мы — полеводческий район, — веско заявил Председатель. — Если взять горы, то мы — лесной район, но для государства — полеводческий…

— Да хватит вам спорить! — попытался успокоить их Спас. — Мы ни полеводческий, ни лесной район.

— А какой же тогда? — спросил Председатель.

— Мы вообще никакой не район, — спокойно ответил Спас. — Если б мы были районом, до сих пор бы уточнили, какой мы район. Раньше мы были лесным, а теперь они сунули нас к полеводческим, потому что так им удобней…

— Кто. это «они»? — угрожающе вопросил Лесник.

— Да те,