Оступившись, я упаду - Лагуна Софи

Однажды утром он не пришел в школу. Я ждала и ждала, и некого было спросить: «Когда он вернется? Когда Майкл снова сюда придет?» Вокруг меня кружили акулы, и я отвернулась от них.

В пятницу он снова пришел в школу.

— Ненавижу медсестер, — сообщил он мне.

— Медсестер? Почему?

— Они заставляют меня двигать ногами.

— Вот суки, — сказала я.

Майкл запрокинул голову, вытаращил глаза и втянул в себя воздух, который с фырканьем стал выходить из него. Я никогда раньше не видела, чтобы он так смеялся.

«Суки!» Доун и Норина даже не смотрели на меня, будто мы с ними никогда не дружили, — так оно и было. Они никогда не были мне настоящими подругами.

* * *

Мы гуляли под соснами, растущими в ряд вдоль забора.

— Что ты будешь делать, когда уйдешь отсюда? — спросил у меня Майкл.

— Откуда?

— Отсюда. Из школы. Когда ты станешь взрослой.

Я пожала плечами. Я не знала. Не знала, есть ли что-нибудь, что я смогу делать.

— Должно же у тебя быть что-то, чем бы ты хотела заняться, — сказал он.

— Я не знаю.

— А если бы ты могла заняться чем угодно?

— Чем угодно?

— Да.

— Вообще всем, чем угодно?

— Да, Джастин. Всем, чем только пожелаешь.

— Я бы водила грузовик.

— Грузовик?

Мне больше ничего не хотелось говорить. Может, я опять скажу что-то не то, какую-нибудь глупость.

— А что за грузовик?

— Не знаю.

— Ну ладно, Джастин. Скажи. Какой грузовик?

— Не знаю.

— Грузовую фуру?

Я пожала плечами.

— Хочешь что-нибудь в нем перевозить?

— Не знаю.

— Знаешь, Джастин. Ну же, расскажи!

Но я не могла. Вдруг мой ответ будет неправильным?

— Джастин, если ты мне не расскажешь… Я не знаю! Не знаю, что сделаю. Я тоже ничего тебе не скажу.

Дальше мы пошли молча. Он обиженно сопел, пинал сосновые шишки в траве и не смотрел на меня. Тянулись долгие минуты.

— Большой грузовик, — наконец сказала я. — В котором можно жить. С кабиной, где можно спать, за водительским сиденьем.

— А какого цвета?

— Белый с серебром. И очень быстрый. Гораздо быстрее любой другой машины на дороге. Такой большой, чтобы в нем можно было жить. Чтобы проехать в нем очень большое расстояние. Можно поехать вдоль Муррея до Нового Южного Уэльса. В грузовике можно готовить еду, и для того, чтобы забраться в кабину, нужна будет лестница — такая она будет высокая.

Майкл повернулся ко мне с серьезным выражением на лице.

— Могу я поехать с тобой?

Он не смеялся надо мной. Ему мои ответы не казались неправильными или глупыми.

— Да, — ответила я. — Ты можешь поехать со мной. — Мы могли бы поехать куда захотим.

Мы могли поехать куда захотим, и перед нами простиралось бы шоссе. Все, что нам нужно, — просто выйти за школьные ворота, и наш грузовик ждет нас там, его крылья блестят, его грузное серебристое тело готово набрать скорость, в нем есть специальный упор для костылей и два сиденья: одно для Майкла, другое — для меня.

* * *

Когда утром я увидела, как миссис Хупер подъезжает к воротам школы, мне захотелось подбежать к машине, захотелось спросить у нее: «Можно вам помочь, миссис Хупер?» Но я не могла найти слов. «Можно вам помочь, миссис Хупер? Пожалуйста, разрешите вам помочь!» Даже когда она улыбнулась мне, не обращая внимания на то, что я ей не помогаю, даже тогда я не нашла что сказать, я просто радовалась, что ее сын, Майкл, снова здесь. «Спасибо вам за Майкла, миссис Хупер».

15

Пока отца не было дома, он пропустил тринадцатый день рождения Кирка. Кирк весь день прождал у деда, просто на тот случай, если папа позвонит по телефону, но желанный звонок так и не раздался. Дед сказал, что в эту субботу мы отметим пропущенный день рождения. Папа должен был приехать домой к пяти вечера на барбекю. Дед купил стейки, булочки и кукурузные початки. Пока мы ждали папу, дед налил нам лимонад в бумажные стаканчики. Кирк и Стив сели напротив поленницы, они держали в руках палки и понарошку стреляли в ящериц и муравьев, которые сновали по земле. Я села позади деда в одно из раскладных кресел.

— Папа собирается научить меня стрелять, — сказал Кирк.

Дед палкой помешал угли в костре.

— Нет, не собирается.

— Точно научит. Он сам мне сказал.

— Ничего он тебе не говорил, — возразил дед.

От костра поднимались искры.

— Он сказал, что научит меня стрелять из маузера.

— Маузер останется там же, где он лежит сейчас. Когда тебе исполнится шестнадцать, вот тогда и научишься.

Кирк бросил в курочек бутылочную пробку. Мисси вскрикнула и подскочила.

— Тогда меня научит дядя Дэнни.

— Вот и молодец, — заметил дед. — А курочек моих не трогай.

— Когда он вернется из Гимпи, — добавил Кирк. — У него есть оружие. Винтовка и патроны в двадцать две сотых дюйма.

— Ну разумеется, — согласился дед. — Ты же принесешь мне пиво из холодильника?

Кирк пошел в прачечную. Дед посмотрел на часы. Мы пили лимонад. Несмотря на то что уже почти наступил вечер, все еще было жарко, и вокруг нас летали москиты. Дед хлопал себя по ногам. Он поднялся и набрал еще дров из поленницы, затем бросил обломок доски в костер, и я смотрела, как гвозди на нем наливаются оранжевым светом. От лимонада осталась пленка на языке. Я засунула его в дырку между зубами и подвигала туда и обратно, туда и обратно.

Кирк вернулся с пивом. Дед снова посмотрел на часы, затем пошел в курятник.

— Идите сюда, цып-цып-цып, — позвал он курочек.

Кирк изобразил из пальцев пистолет и выстрелил в курочек, которые пошли вслед за дедом в ворота курятника.

Вода Муррея сочилась сквозь землю даже летом, в самую жару. В теплом воздухе качались ветви деревьев. Пламя костра танцевало и прыгало.

— Петушок! — позвал дед. — Иди-ка сюда. — Дед дошел до Петушка и согнал его на землю с ворот. — Идем, Петушок, пора в курятник. Пора присматривать за девочками.

— Заходи, Петушила, заходи, — сказал Кирк.

Стив вытащил ножик.

— Спасай свою жизнь, Петушила.

Дед вышел из курятника и побрел в дом.

— Дядя у Дэнни скоро вернется из Гимпи, и тогда он научит нас стрелять, — сказал Кирк. — Дэнни придет к нам и позовет меня, и мы сразу пойдем к нему. Мы пойдем к Удавке и будем стрелять в корни деревьев на другом берегу. Еще дядя Дэнни охотится на кабанов. Их тяжело найти, они такого же цвета, как деревья. Нужно сначала разглядеть их в лесу, а потом — бабах! — Кирк поднял палец, будто пистолет, и застрелил кабана.

Стало тихо. Пока мы ждали папу, Кирк и Стив палками ковыряли дырки в земле, а я наблюдала за огнем. Мне казалось, что мы ждем его всю нашу жизнь, с тех пор как мы были еще совсем маленькими, еще до того, как случилась катастрофа, и даже когда Донна еще была моей мамой, мы уже ждали его. Даже когда он приезжал домой, мы все равно его ждали — надеялись, что он посмотрит на нас, поговорит с нами, рассмеется нашим шуткам, заметит, чем мы занимаемся.

Дед вышел из кухни с бифштексами и отбивными. Он палкой перемешал угли, поставил над пламенем решетку, затем выложил на нее мясо. Мы смотрели, как бифштексы шипят и чернеют в тех местах, где их касалась решетка гриля.

— Тринадцать — хороший возраст, — сказал Кирк. Он палкой подбросил землю в воздух.

— Лучше, чем двенадцать, — заметил Стив.

— Йя! Йя!

Что это такое?

— Йя! Йя!

Мы с Кирком и Стивом вскочили, обежали дом и устремились в сторону странных звуков, которые доносились с дороги.

— Йя! Йя!

Там был папа верхом на лошади! Большой серебристой лошади!

— Папа! — воскликнули мы.

Папа улыбнулся и приподнял шляпу. Под ним гарцевала лошадь.

— Папа! — кричали мы. — Папа!

Лошадь пыталась увести его то в одну, то в другую сторону. Кирк стоял возле меня, он вытянулся, будто стал выше; для него это было лучше, чем телефонный звонок, чем дядя его друга Дэнни, это же его собственный отец приехал на лошади в его день рождения! Папа приехал на большой серебристой лошади, удерживая поводья одной рукой. Другой он изобразил пистолет и поднял его в воздух.