Все имена птиц. Хроники неизвестных времен - Мария Семеновна Галина

– Это что ж такое? – наконец спросил он. – Куда мы попали, а?

– Понятия не имею, слушай, – печально ответил Гиви.

– Почему день? Ночь же была… я точно помню.

– А мы вообще живы, а, Миша?

– Кажется, – неуверенно ответил Шендерович, осторожно трогая кончиками пальцев скулу. – А то бы хрен я опять морду разбил. Мамочка, а это что за ку-клукс-клан?

Рядом маячила какая-то фигура. Массивная цепь на груди отражала нестерпимый блеск солнца, белый балахон пылал, казалось, своим собственным яростным пламенем.

– О Господин Молчания и Силы! Пророки твои – слуги твои! – прозвучало из-под надвинутого капюшона, и фигура склонилась в низком поклоне перед Шендеровичем, который, неуверенно вертя головой во все стороны, пытался подняться на ноги.

Увидев новоявленного пришельца, он слегка отшатнулся, но потом овладел собой, выпрямился и вежливо сказал:

– Слушаю вас.

И таково было нечеловеческое хладнокровие Шендеровича, что Гиви оставалось только тихо восхищаться.

– Ликуйте! Вот он, среди нас, Императрица и Иерофант, Тайная Змея! Наследник Великого, Провозвестник Сущего, Пожиратель Грядущего! – продолжал новоприбывший, все еще склонившись перед Шендеровичем под углом в девяносто градусов.

– С кем имею… – неуверенно произнес Шендерович.

– О! Имена неназванные, сущности безымянные! В этом мире у нас иные имена, а в том – и вовсе нет имен. Имя завязывает узлы и налагает путы. Называй меня просто – Мастер! Мастер Терион перед тобою, – сказал человек скромно, но с достоинством. – А это… – он кивнул куда-то вбок, и Гиви увидел еще одну фигуру, пониже ростом и в бело-желтом балахоне, смахивающем на купальный халат, – это мой помощник, Брат Пердурабо.

– Очень приятно, – вежливо сказал Шендерович. – Лично я, между прочим, Шендерович Михаил Абрамович!

Пришелец (или хозяин?) согнулся еще сильнее, на сей раз образовав своим телом острый угол.

– Михаил! Будь же благословенно имя, избранное в нынешнем воплощении тобою, о Великий! Ибо имя это – архангельского чина. Кто, как не владелец его, стоял перед Господом духов? Кто владел числом Кеесбела? В чьей руке была клятва Акаэ?

– Ну, – осторожно признался Шендерович, – типа того…

Человек в белом всплеснул руками, потом обернулся к Гиви, которого, казалось, только сейчас заметил.

– А это кто? – спросил он строго. – Этого не надо!

– Это со мной, – величественно произнес Шендерович.

– Кто осмелится противоречить Могучему, – вежливо, но с явной неохотой уступил Мастер Терион. И тут же нервно воскликнул: – Осторожней! Не уроните! Туда ее, туда!

Гиви подпрыгнул и обернулся. Два человека с красными от натуги затылками волокли куда-то злополучную стелу.

– Это Чада наши, – любезно пояснил хозяин, – они доставят Скрижаль Силы в то место, где ей и стоять надлежит.

Чада были, как отметил Гиви, вида самого что ни на есть бандитского. Они протащили стелу, процарапав сухую землю, и скрылись в ближайшей пещере.

Еще через некоторое время оттуда донеслись глухие удары, словно кто-то пытался водрузить стелу на каменный постамент, а она отчаянно сопротивлялась.

Чада наконец вернулись, волоча за собой подушки-мутаки и огромные опахала. Подушки были брошены на пол перед Шендеровичем и двумя хозяевами, которые тут же разместились на них, скрестив ноги. Гиви подумал и уселся просто на землю. Откуда-то как по волшебству возник покрытый испариной кувшин и блюдо с инжиром. Чада пристроились за спинами сидевших, равномерно обмахивая их опахалами.

Мастер Терион слегка привстал со своей подушки и вновь почтительно поклонился Шендеровичу, прижав руки к груди:

– Тебе удобно, о Борзой Леопард Пустыни?

– Вполне, – благожелательно отозвался Шендерович.

– Прости, что пришлось переместить тебя столь грубым способом. Но астральные пути так прогнулись под тяжестью Скрижали Силы, с коей вы суть одно…

– Э-э… да… – согласился Шендерович. – Так это, выходит, Скрижаль Силы? Я почему-то сразу так и подумал.

– Ну да! И вот наконец она у нас! И ты у нас, о, Единственный! Какое счастье, праздник огня и праздник воды! Праздник жизни и большой праздник смерти!

– Ага…

– Праздник сущего, коему понятен тайный язык! Так, Брат Пердурабо?

– Истинно так, – мрачно отозвался молчаливый Брат Пердурабо.

– Да, – встрепенулся Гиви, – кстати, это… насчет языка! Где это вы так хорошо по-русски выучились?

Мастер Терион выразительно пожал плечами.

– Что такое язык людей для того, кто беседует с ангелами, – сказал он.

Гиви исподтишка взглянул на Шендеровича. Тот вежливо кивал, сохраняя прочувствованный взгляд опытного психиатра.

– Избранных мало, – восхитился Шендерович, – а уж Посвященного не чаял я встретить на этой земле! Тем более в такой… э-э… – он огляделся, – такой глуши, вдали от просвещенного мира! Но и впрямь – где еще найти пристанище Отшельнику!

– Нас мало, – сурово ответил Мастер Терион. – Но мы храним заветы. И просвещенный мир для нас – ничто, а так называемые ученые люди – не боле, чем лягушки, квакающие в затхлом пруду. Выслушай же мою историю, о Бык Пространства и Времени, и ты поймешь, что силы, плетущие астральный ковер судеб, по праву привели тебя ко мне и истинно мне надлежит владеть Скрижалью Силы. Не правда ли, Брат Пердурабо?

– Истинно так, – эхом отозвался из-под своего капюшона Брат Пердурабо.

История Мастера Териона в цепи его предыдущих воплощений, или О трудных путях высокой магии

Обширны мои познания в сем деле, ибо в одном из предыдущих своих воплощений был я сэром Эдвардом Келли, спутником и медиумом Джона Ди… Ничего худого про Джона Ди не скажу, он человек ведающий, но без меня, проводника духов, был бы совершеннейшее ничтожество. Ибо, что бы он до сих пор ни утверждал (а он пускай и похоронен под розовым кустом в Сассексе почитай уж четыре века тому, но жив и здравствует до сих пор, хотя и пребывает в тонком астрале), именно я водил его путями магическими.

В том моем воплощении родился я в тысяча пятьсот двадцать седьмом году от Рождества Христова и уже с колыбели отмечен был печатью Разиэля, хранителя книги человеческих судеб, прародителя каббалы и магии, и первым моим словом после рождения было «Ай!», что на языке магическом значит «О Госпожа наша из Западных Врат небесных!» и есть обращение посвященных к госпоже нашей Бабалон!

Неуклонно и неколебимо развивал я свои магические способности, из-за чего был отторгнут от мирских благ и расстался с родными, этими темными людьми, не способными постичь истинного моего предназначения, своекорыстно требовавшими, чтобы я зарабатывал пошлый хлеб в поте лица своего. Отказался я также и связывать себя узами брака, ибо нет ничего страшнее для человека мыслящего, нежели вступить в союз с существом грубым и приземленным… Невеста моя, впрочем, вскоре утешилась, предпочтя мне живущего по соседству лавочника, человека воистину ее достойного, необразованного и алчного, кой вскоре и довел ее до могилы бесчисленными придирками и воистину животными вспышками гнева… Я же тем временем неуклонно совершенствовался в науках и вскоре умел различать волю звезд и в огне, и в воде, и в хрустальном шаре, в наблюдениях коего и продвинулся особливо…

Деяния мои были достойны записей в магических книгах, ибо я, сойдясь с придворным астрологом и конфидентом ее величества Елизаветы Первой,