Наездник Ветра - Григорий Александрович Шепелев

– Конечно, иди, – спокойно ответил князь, положив ладонь на бедро служанки, – тебя проводит Рагнар.

– Рагнар?

– Конечно, Рагнар! Больше это сделать некому, на мой взгляд.

Кремена вскочила из-за стола, хоть в той тишине, которая вдруг настала, встать можно было только из гроба. С другой стороны стола поднялся Рагнар. Полсотни его товарищей по оружию наблюдали за ним растерянно и тревожно. Для каждого он был другом, но ни один не видел возможности отвести от него беду. Глядя Святославу в глаза, Рагнар улыбнулся.

– Я больше тебе не нужен, великий князь?

– Ты мне очень нужен для важных дел, – прозвучал ответ, – если не уснёшь, зайди ко мне после ужина. Без Кремены.

– Я не усну, – дал слово Рагнар и покинул залу. Кремена выбежала за ним с такой быстротою, что всем присутствующим, включая Бориса и его брата, которые не имели причин сочувствовать Святославу, стало неловко. А Святослав улыбался, лаская девушку. Та смеялась. И они пили из одной чаши, которую наполняли другие очаровательные служанки. Никто не знал, что сказать. Царевны сидели бледные. Им, воспитанным среди толстых стен благочестия, сквозь которые не могла просочиться ни одна капля плотских страстей, казалось, что они вдруг очутились в клетке с диким зверьём, а лучше сказать – в аду, среди бесов. Первым, как это часто бывало, выразил свои чувства Лидул.

– Не сплю ли я, князь? – возмутился он, – ты что, отдаёшь Рагнару свою подругу?

– Она сама ему отдалась, – пожал князь плечами, – как можно было этого не понять?

– И ты это стерпишь?

– А у меня ничего нигде не болит. К тому же, хороший тысяцкий мне дороже, чем полоумная шлюха, которая даже и танцевать уже разучилась. Прав ли я, царь?

Роман поглядел на брата, боясь, что тот растеряется. Но Бориса трудно было застать врасплох. Он ответил:

– Я никогда не владел ни тем, ни другим, Святослав. Мне трудно судить об этом. Спроси патрикия Иоанна. Он хорошо разбирается в женщинах и мужчинах, в боевой тактике и в любовной стратегии.

– Мой приятель Рагнар – не просто хороший тысяцкий, он отличный товарищ, – проговорил Калокир, – вы все это знаете. Если князь считает возможным сделать ему подарок, то я не вижу в этом ничего странного и нелепого.

– И я тоже! – вскричал Ратмир, подставляя чашу служанке, – в конце концов, баба с возу – кобыле легче! Разве не так?

– Что правда, то правда, – подтвердил князь, кладя в белозубый ротик сидевшей у него на коленях девушки кусок мяса, а затем – несколько виноградных ягод. Даже не прожевав всё это, красотка сжала губами его безымянный палец и очень громко зачмокала. Тут уж тысяцкие все разом развеселились. Икмор взревел таким хохотом, что задребезжали розовые стекляшки в оконных рамах. Взглянув на своих сестёр, которые с трогательной мольбой сложили ладони и закатили глаза, юный царь Борис сказал Святославу:

– Высокородный мой брат! За окном смеркается. Ты позволишь мне проводить царевен в опочивальню?

– А разве нет для этого слуг? – удивился князь. Борис объяснил, что царский дворец огромен, а слуг из-за крайней бедности в нём осталось не больше сотни, их не докличешься. Святослав позволил ему уйти вместе с сёстрами. К ним присоединился и царский брат. Плотно затворив за собою двери и идя вдаль по длинному коридору к своим покоям, отпрыски умершего Петра ещё долго слышали за спиной весёлые крики, хохот и громкий, но вполне радостный женский визг. Судя по нему, тысяцкие также взялись ублажать служанок.

Настала ночь. Когда все царевны были благополучно переданы с рук на руки камеристкам в монашеских одеяниях, оба брата решили, что надо им вернуться за стол, дабы никого не обидеть. Но, приближаясь к трапезной зале, они отчётливо уловили, что шум усиливается. Навстречу по коридору бежали стражники. Они с ужасом объяснили Борису и его брату, что к тысяцким присоединились другие воины, разбежавшиеся по городу в поисках жриц любви. То, что эти поиски увенчались большим успехом, не подлежало сомнению.

– Надо всё же нам пойти спать, – предложил Роман, – я думаю, что на нас никто не обидеться, если мы поступим именно так.

– Да, о нас едва ли кто-нибудь вспомнит, – с надеждой перекрестился Борис. Они разошлись по комнатам.

Царь имел привычку молиться перед отходом ко сну. Когда он уже собирался встать на колени перед иконами, озарёнными огоньком лампады из потускневшего серебра, в спальню постучался слуга. Он сказал Борису, что его хочет видеть какой-то викинг.

– Как его звать? – спросил царь.

– Рагнар.

– О, пусть он войдёт!

Слуга сразу вышел, впустив молодого тысяцкого. Дождавшись, когда закроется дверь и шаги слуги затихнут вдали, Рагнар молча поклонился царю Болгарии. После этого Борис задал ему вопрос:

– И что ты мне скажешь?

– Что я – тот самый Рагнар, о котором тебе говорил мой друг Никифор Эротик, – ответил ярл.

– Никифор Эротик? Припоминаю. Но не припомню, чтоб между нами шёл разговор о Рагнаре. Кто ты?

– Не осторожничай, царь! Никифор тебе описывал мою внешность.

– Да? Может быть. Что дальше?

– Я – бывший этериарх. Это подтвердит тебе каждый.

– Я спрашиваю, что дальше?

– Никифор дал тебе поручение передать мне с глазу на глаз, что я должен делать, когда падёт Антиохия.

Царь перестал колебаться. Для пущей верности сотворив коротенькую молитву перед иконостасом, он повернулся к Рагнару и произнёс:

– Тебя будут ждать в Эдессе.

– Кто? Когда именно? До какого дня?

– Ничего не знаю. Он мне сказал: «Передай Рагнару, что его будут ждать в Эдессе. Пусть поторопится!» Это всё.

– Спасибо, – сказал Рагнар, – я думаю, что Никифор будет доволен тобою, царь.

Покинув Бориса, он зашагал по сумрачной галерее в другое крыло дворца. Он уже узнал от прислуги, что Святослав и его избранница пошли спать, оставив дружинников с куртизанками. Шум от тех и других стоял по всему дворцу, потому что их становилось больше и больше. Одна из девушек пробежала по галерее совсем раздетая, чуть не сбив ярла с ног. При этом она его не заметила. За ней гнался какой-то пылкий юнец – кажется, из сотни Вадима. Обоим было смешно.

Подойдя к двери княжеских покоев, Рагнар хотел постучать, но дверь вдруг открылась ему навстречу. Вышел Сфенкал. Увидев Рагнара, он улыбнулся.

– А, это ты? Входи. Пока ещё можно.

– Как ты считаешь, что меня ждёт? – поинтересовался бывший возлюбленный Феофано.

– Какая разница? Ты войдёшь всё равно, даже если тебя ждёт смерть. Я ведь тебя знаю!

Рагнар вошёл. Довольно большая, мрачная комната освещалась паникадилами на цепях, свисавшими с потолка. Марьяна – так звали удачливую служанку, сладко спала на большой кровати под балдахином с кистями, поверх надушенной простыни. Костюм Артемиды всё ещё был на ней, и только малюсенькие сандалии трогательно стояли рядышком на полу. Святослав сидел на краю кровати и ел большое красное яблоко, разрезая его