Наследство. Огонь и меч - Саймон Браун

— Красноруких, ваше величество, — поправил его Эйджер.

— В самом деле. — Линан чуть улыбнулся. — Моих Красноруких.

Эйджер закончил обучать бойцов вскоре после ухода Линана и Гудона; вечером ему предстояло тренировать другую группу воинов и было необходимо отдохнуть. Группа из четырех четтов дожидалась его возле шатра. Он узнал вышитый у них на пончо символ клана Океана. Трое мужчин среднего возраста и одна молодая женщина. Все при оружии.

«Чудесно. И где же этот Гудон, когда он мне нужен?»

Он огляделся по сторонам в поисках хоть какой-то поддержки, но в пределах видимости никого больше не наблюдалось. Эйджер бросил взгляд на свой деревянный меч; его собственная сабля лежала у него в шатре. С покалеченной спиной ему от них никак не убежать. Он сделал глубокий вдох и зашагал прямо к ним.

— Я устал, — грубовато бросил он. — Посторонитесь, пожалуйста.

Вперед выступила молодая женщина; по щеке у нее тянулся длинный шрам.

— Это не займет много времени, Эйджер Горбун.

Эйджер кивнул.

— В таком случае, кто первый? Или все скопом? — Он поудобнее перехватил деревянный меч. Его тяжесть несколько успокоила Эйджера. Если он шарахнет им по одной-другой голове, то, может, и переживет это столкновение.

Женщина странно посмотрела на него.

— Не понимаю…

— Вы ведь собираетесь убить меня. Так давайте не будем болтать попусту.

— Убить тебя? За что?

— За убийство вашего вождя, его жены и его сына. Смею думать, это весьма веские причины в клановой политике.

Выражение лица женщины изменилось, когда до нее дошел смысл его слов. И она внезапно рассмеялась — теплым и веселым смехом. Она была миловидной, и шрам скорее придавал ее красоте некую таинственность, а не отвлекал от нее. Эйджеру не хотелось ее убивать.

— Мы пришли присягнуть тебе на верность.

— На верность вам следует присягать Коригане.

— Ты не понимаешь. Она наша королева. А ты наш вождь.

Эйджер сморгнул.

— Я же не четт.

— Ты победил в бою нашего вождя. Его жена и сын погибли вместе с ним. Из его ближайших родственников не осталось никого. Своего брата Катан убил, когда ему было всего четырнадцать, чтобы у него наверняка не осталось в клане соперников. Теперь ты наш вождь.

— Понимаю, — проговорил он, на самом деле совершенно ничего не понимая. Четты бесстрастно взирали на него. — Существует какая-то церемония? — спросил он, и в голове его промелькнула непрошенная мысль о нанесении ритуальных шрамов или обрезании.

Женщина покачала головой.

— Ты стал нашим вождем в тот самый миг, когда убил Катана. Никто не бросил тебе вызов, оспаривая твое право.

— А что, если я не хочу быть вождем?

— Тут ты ничего не можешь поделать, — ровным тоном ответила четтка.

— Понимаю, — повторил он.

Они молча стояли перед его шатром.

Эйджер перенес вес на другую ногу.

— Сейчас мне надо отдохнуть, — сказал он.

— Конечно, — согласилась четтка, и группа зашагала прочь.

Эйджер внезапно сообразил, что понятия не имеет, чего от него ожидают в его новом положении.

— Погодите, — окликнул он.

Четты остановились и оглянулись.

— Как тебя зовут? — спросил он у женщины.

— Мофэст, — ответила она.

— Сегодня ночью я приду повидать вас, — сказал он всем сразу.

Мофэст кивнула, и группа ушла.

Эйджер какое-то время в замешательстве постоял у шатра, затем покачал головой и вошел внутрь.

Голова Дженрозы покоилась на груди Камаля. Она слышала, как бьется его сердце, и эта близость была в каком-то смысле более интимной, чем занятие любовью. Правой рукой он закручивал ее волосы в кольца и раскручивал их, а левой водил по ее руке. Ей казалось странным, что они могли делить этот миг покоя и уединения в сердце Верхнего Суака, в шатре, окруженном тысячами других шатров.

— Думаю, сегодня обучение шло хорошо, — промолвил через некоторое время Камаль. — Никогда не видел людей, настолько привыкших к седлу, но мне думалось, что с дисциплиной будут трудности. Я ошибся.

Дженроза ничего не сказала. Ей не хотелось говорить о приготовлениях к войне.

— Ты нашла кого-нибудь, кто продолжил бы обучать тебя магии?

— Нет. Сейчас среди кланов нет Правдоречицы.

— Ноу клана Белого Волка есть маги.

— Я не говорила об этом с Кориганой. — Она не сказала, что после последней их встречи ей вообще не хотелось разговаривать с Кориганой.

Они снова умолкли; потом Камаль спросил:

— Ты в последнее время говорила с Линаном?

— Нет. А ты?

— Нет. А следовало бы. Он должен знать, что мы… что ты и я…

— Любовники, — закончила она за него. Почему он заколебался? — Думаешь, это разумно?

— Что ты имеешь в виду?

— Как он это воспримет?

— Он наш принц. И имеет право знать.

— Нет у него такого права, — твердо заявила Дженроза. — Не припомню, чтобы в Кендре любовники докладывали о своих отношениях королеве. С какой стати нам делать это для Линана?

— Это не одно и то же.

— Потому что он интересовался мной?

— Нет. — Камаль сел.

Дженроза высвободилась из его объятий и глубоко вздохнула. Покой и уединение исчезли. С таким же успехом Линан мог стоять прямо перед ними.

— Потому что я обязан сделать это, — продолжал Камаль. — Я не понимал, как сильно он возмужал с тех пор, как отправился в изгнание, и из-за этого между нами возникла трещина. Я пытался скрыть от него важные сведения. Это было неправильно.

— Наша любовь друг к другу вовсе не государственное дело. Это касается только нас.

— Он не только наш принц, — мягко проговорил Камаль и обнял ее за плечи.

— Да. Он тебе сын.

Она ожидала, что при этих словах он отпрянет от нее, но вместо этого Камаль еще теснее прижал ее к себе.

— Да. С тех самых пор, как умер его отец, он был мне сыном.

По ее спине словно провели холодным пальцем. Его слова прозвучали скорее как предостережение, а не откровение; Дженроза ощутила невольный страх и поспешила отодвинуть его подальше, в самую глубину сознания.

Закрыв глаза, она попыталась сделать вид, будто ничего не изменилось.

Коригана не могла уснуть. Будущее надвигалось, словно темная стена; она стояла на грани великой победы или страшной катастрофы — и не могла определить, чего именно. И сознание того, что это будущее она создала сама, придавало ситуации некоторую иронию, но ничего не меняло. С тех пор, как умер ее отец, она всегда боролась за укрепление своего трона, и когда несколько месяцев назад до нее дошла весточка из Суака Странников от Гудона, Коригана сразу поняла: у нее появился способ добиться этого. Спасение Гудоном жизни Пинана и то, что он привез его с собой на запад, было даром богов, и она использовала этот дар максимально действенно. Но вот цена…