Сказки о сотворении мира - Ирина Ванка

— Этот молокосос решил остаться в Америке. Мирей, ты не представляешь, сколько сил и денег я вложил в эту тварь. Он даже не пришел попрощаться.

— Даниель ничего не решил, он поехал от тебя отдохнуть! В конце концов, дай парню заработать на твою достойную старость! Не всю жизнь ему побираться у такого жмота, как ты!

— Мирей, я не хочу жить.

— Прекрасно, — ответила Мира. — Будем считать, что флорентийцу улыбнулась половина наследства. Вторую половину ты перечислишь на содержание ребенка. Только попробуй не перечислить! Ханни, я не шучу! Я подниму тебя из гроба и отведу в банк! Испорчу всю церемонию!

Связь прервалась. В прошлой жизни Мира сорвалась бы с места, схватила такси, вломилась бы в самолет без билета… Она понимала, что Ханни не покончит с собой просто так. Он достанет снотворное, нальет водки и будет ждать ее, пока не напьется до обморока. Мира мчалась к нему на край света, осознавая никчемность усилий. Она понимала, что хорошая клизма прочистит мозги ее другу лучше всяких речей. Знала, но не была уверена до конца и, на всякий случай, спешила. Впервые в жизни Мира не сорвалась, потому что в прошлой жизни ее никто не ждал.

— Мира, — силуэт Боровского появился на пороге лаборатории, — извини, что вмешиваюсь, но раз уж ты сделала меня невольным свидетелем…

— Что опять не так, Натан Валерьянович?

— Поверь, что для отца, каким бы он ни был, больной ребенок — самое тяжелое наказание в жизни. Хуже этого не может быть ничего, поэтому мы не в праве судить…

— Если б вы предупредили, что понимаете по-французски, я бы ушла в лес, — ответила графиня.

— Мира, послушай меня…

— Нашли, кого жалеть! Для Ханта самое тяжелое наказание — это он сам. Он — самый, что ни на есть, больной ребенок. Отец… Какой он отец? Он никогда им не был, и понятия не имеет, что это такое!

— Мира…

— Вы не можете себя сравнивать с ним…

— Поверь, я не хочу тебя обидеть, но то, как ты резко судишь окружающих тебя людей, пугает меня…

— Вас пугает охранная сигнализация!

— То, как ты иногда разговариваешь с матерью, меня просто обескураживает.

— А вы не слушайте! Делайте вид, что не понимаете по-французски… И по-русски тоже… Не надо меня понимать ни на каком языке. Все равно не поймете, — графиня шагнула в коридор с твердым намерением больше не возвращаться.

— Мира! — прокричал вслед Натан. — Я могу не судить того, кто мне безразличен. Я позволил себе вмешаться только потому, что отношусь к тебе, как близкому человеку…

— Натан Валерьяныч! — обернулась графиня. — Родная мать не стала для меня близким человеком за тридцать с лишним лет. А вы хотите понять меня сразу!

Рассерженная графиня вышла на веранду, где Деев размазывал по стене краску. Работал аккуратно, на жизнь не жаловался, в личную жизнь графини нос не совал.

— Ага? — догадался Артур. — Влетело?

— Тебе-то что за дело? Что вам всем за дело до моих отношений с Ханни?

— Ну, ни скажи. Валерьянычу до всего дело есть. Валерьяныч только с виду такой, мешком стукнутый. А самое поганое, что он кругом прав. Хорошо, что еще не выпорол ваше сиятельство.

Мира отправилась плакать на кухню, но там уже пряталась Алиса Натановна. Мира вышла на улицу за забор, но за забором пряталась машина Алисы. Графиня с удовольствием уединилась бы в спальне, но в этот дом ее пригласили не для того, чтобы рыдать на постелях. Хозяин ждал ее помощи, столб зеленого тумана подпирал потолок, профессор возился с компьютером так увлеченно, словно не ругался с графиней только что.

— Если вас интересует Алиса, то она на кухне. Я и без прибора вижу, что она там. Оставила машину за забором. Сама сидит за буфетом.

— Что за девица!.. — расстроился Натан. — Мне самому ее отвезти домой, что ли?..

— Ребенок унаследовал от отца интерес к непознанным тайнам Вселенной. Хотите, я выгоню ее? Выставлю так, что обратную дорогу забудет?

— Ох… — качал головой Натан, — Алиса хитра, как лисица!

— Доверьте мне воспитать вашу дочь, профессор, и вы не пожалеете.

— Поговори с ней, Мира. Объясни ей… пока я занимаюсь прибором.

Графиня Виноградова вернулась на кухню в боевом расположении духа. Вернулась, сделала себе кофе и села у окна. Она еще не придумала, как напасть на дитя, но чувствовала в себе абсолютную власть. Девочка, найденная на кухне, вне всякого сомнения, являлась плодом фантазии, необходимой возможностью в любой момент взять тайм-аут в поединке с Боровским. Перед броском графиня была решительна и спокойна, только Алиса Натановна напала на нее первая и огорошила до невозможности:

— Посоветуйте, — сказала Алиса, — как отвадить взрослого мужика? — Графиня едва не поперхнулась. — Нет, он, конечно, ведет себя галантно, лишнего не позволяет. Но как ему объяснить, что мы не пара? Он ведь в отцы мне годится. — Графиня поставила чашку на стол, чтобы не облить колени. — Что мне сделать, чтобы он навсегда потерял ко мне интерес? — спросила девочка и посмотрела на графиню ясным взором провинциальной кокетки.

— Завлечь его в лифт и пукнуть, — ответила Мира.

— Как?.. — растерялась Алиса.

— По возможности громко.

— А если… не получится?

— Надо постараться.

Алиса Натановна опустила ресницы. Графиня задумалась. Образ взрослого мужчины, пылко влюбленного в очаровательное дитя, начинал вырисовываться в полный рост. Мужчины, который годится в отцы и звонит на дачу Боровских. Галантный педофил, чей телефон Мира наверняка хранит у себя в мобильнике…

— Ну да… — сообразила графиня, и у Алисы Натановны запылали щеки. — Теперь ты мне ответь, пожалуйста, на один вопрос: ты мамой стать хочешь? Когда-нибудь от какого-нибудь мужчины, который придется тебе по вкусу и по возрасту, ты детей иметь собираешься?

— Ну, допустим, собираюсь, а что?

— Знаешь, что за излучение сейчас в подвале твоего отца?

— Какое излучение? — спросила Алиса со знанием дела, и графиня заподозрила, что девочка серьезно увлекается не только мужчинами.

— Энергия и импульс поля равны нолю… — процитировала Мира профессора.

— Ну и что? — удивилась Алиса.

В шаге от позора графиня остановилась. Она поняла, что выбрала неверный угол атаки. Гейм на ее подаче был бездарно проигран. Можно было взять тайм-аут, перекинуть разговор на другую тему. Можно было, в конце концов, уронить на колени чашку, но Мира не была уверена, что хочет продолжать игру. Она надеялась, что фантом рассосется сам, если перестать обращать на него внимание. Пауза затянулась. Нервы напряглись. Алиса Натановна дрогнула первой: