Ходячие мертвецы: падение Губернатора - Роберт Киркман

— Ты многое перенесла, — Губернатор похлопывает по её забинтованному бедру. Его поведение внезапно меняется. Он улыбается ей, отталкивается от постели и встаёт. — Мне жаль, что тебе пришлось пройти через всё это. Настали паршивые времена... но здесь ты в безопасности.

— В безопасности? — она не может совладать со вспыхнувшим гневом. Ярость струится из её глаз. Теперь проступает её несгибаемая сторона — бывалый продюсер, который ни от кого не потерпит всякой херни. — Вы серьёзно?!

— Абсолютно серьёзно, милая. Мы здесь строим нечто хорошее, нечто надёжное. И мы постоянно ищем хороших людей, которые присоединились бы к нам.

— Не думаю, — она бросает на него сердитый взгляд. — Я лучше попытаю счастья с кусачими, подальше отсюда.

— Спокойствие, солнышко. Я знаю, ты прошла через ад. Но это не причина отказываться от чего-то хорошего. Мы здесь строим сообщество.

— Оставьте ваши сказки для кого-нибудь другого! — практически выплёвывает слова ему в лицо. — Я знаю всё о вас.

— Ну хорошо, хватит, — он ведёт себя, словно учитель, журящий расшалившегося студента. — Давай немного отмотаем назад.

— Возможно, вам удаётся дурачить кого-то из этих мужланов своим милым режимом добродетельного пастыря...

Он бросается к ней и даёт ей пощёчину — удар слева наотмашь по покрытому ссадинами лицу — от силы удара её голова врезается в стену.

Женщина ловит воздух ртом и моргает, преодолевая боль. Она проводит рукой по лицу и находит в себе силы говорить очень мягко и размеренно.

— Я всю жизнь работала с мужчинами вроде тебя. Называешь себя губернатором? Серьёзно? Да ты просто задира, который наконец нашёл себе игровую площадку, чтобы покомандовать. Доктор рассказал мне о тебе всё.

Стоя над ней, Губернатор кивает и холодно улыбается. Его лицо застывает. Глаза прищуриваются, свет галогеновой лампы отражается в тёмных радужках двумя серебряными шпильками.

— Я пытался, — шепчет он, обращаясь скорее к себе, нежели к ней. — Видит Бог, я пытался.

Он вновь устремляется к ней, на этот раз хватаясь за её шею. Женщина одеревенело лежит на постели, пока он смыкает пальцы на её горле. Она смотрит в его глаза. Он душит её, и внезапно она затихает. Тело на каталке начинает биться в спазмах, заставляя колёса скрипеть, но она больше не чувствует боли. Кровь отливает от её лица. Она хочет умереть.

Губернатор мягко шепчет:

— Вот так... вот... вот... всё будет хорошо...

Её глаза закатываются, обнажая белки, лицо приобретает синюшно-багровый цвет. Ноги бьются и дёргаются, опрокидывая установку искусственной вентиляции. Стальная аппаратура с грохотом падает на пол, расплёскивая раствор глюкозы.

Женщина становится каменно-неподвижной, в её глазах застывает пустой взгляд, подёрнутый пеленой. Наступает тишина. Спустя мгновение Губернатор ослабевает хватку.

* * *

Филипп Блейк отступает от каталки, на которой бездыханно лежит тело женщины из Атланты. Её скрюченные руки и ноги свисают с края постели. Он переводит дух, делая глубокие вдохи и выдохи, приходя в себя.

В каком-то отдалённом уголке его мозга слабый голос возражает и пытается вырваться, но он загоняет его назад, поглубже в ту тёмную расщелину своего разума. Мужчина бормочет себе под нос, его голос едва различим для него самого, он словно убеждает кого-то в споре.

— Это должно было произойти... Фактически у меня не было выбора... не было выбора...

— БОСС?!

Приглушённый голос Гейба за дверью возвращает его к реальности.

— Секунду, — кричит он. В его тон возвращаются повелительные нотки. — Дай мне ещё минутку.

Он сглатывает ком в горле и подходит к умывальнику. Включает воду, ополаскивает лицо, моет руки и вытирается влажным полотенцем. Когда он собирается повернуться, он замечает над умывальником в стальной дверце шкафчика своё отражение. Его лицо, отсвечивающее в серебристой поверхности шкафчика, выглядит почти призрачным, полупрозрачным, нереальным. Он отворачивается.

— Входи, Гейб!

Дверь отворяется, и приземистый лысеющий мужчина заглядывает в комнату.

— Всё в порядке?

— Нужна помощь кое с чем, — говорит Губернатор, показывая на мёртвую женщину. — Всё нужно сделать как следует. Молчи и слушай.

* * *

В жилом доме рядом с ареной, на третьем этаже, среди пыльной тишины, в рабочем расстёгнутом халате сонно сутулится доктор Стивенс. Журнал Bon Appétit укрывает его аристократический пивной животик, рядом на ящике стоит полупустая бутылка контрабандного французского вина Pinot Noir. Стук в дверь заставляет его подпрыгнуть в кресле. Он тянется за своими очками.

— Док! — от приглушённого голоса за дверью он вскакивает и начинает суетиться.

Одурманенный вином и недосыпом, он семенит через так называемую гостиную своего спартанского жилища. Загромождённая картонными коробками и кипами найденной литературы, скудно освещённая керосиновыми фонарями, его квартира представляет собой убежище для неисправимого интеллектуала на случай конца света. Некоторое время Стивенс отслеживал отрывочные сообщения об эпидемии, которые поступали из Центра контроля заболеваний иp Вашингтона (часто их приносили с собой прибывшие группы выживших — напечатанные на скорую руку заказные листовки), но теперь все сведения пылятся на подоконнике, почти забытые в глубоком горе доктора по утраченной семье.

— Нужно потолковать, — произносит мужчина в коридоре, когда Стивенс открывает дверь.

Губернатор стоит снаружи, в темноте коридора, Гейб и Брюс — по бокам, через их плечи переброшены винтовки. Тёмное, заросшее лицо Губернатора излучает притворное радушие.

— Не беспокойся насчёт молока и печенек, мы ненадолго.

Стивенс пожимает плечами и проводит трёх мужчин в гостиную. Все ещё сонный, доктор жестом указывает на ветхую софу, заваленную газетами.

— Если сможете найти, где присесть в этом свинарнике, то будьте как дома.

— Мы постоим, — ровным голосом говорит Губернатор, окидывая взглядом лачугу. Гейб и Брюс обходят Стивенса сзади — хищники, кружащие перед атакой.

— Итак... чем я заслужил этот неожиданный... — начинает свою речь доктор, и в этот момент дуло пистолета-пулемёта целует его в затылок. Он чувствует, как Гейб давит глушителем полуавтоматического пистолета в шейные позвонки, курок взведён и готов к выстрелу.

— Ты изучаешь историю, док, — Губернатор кружит вокруг него, как шакал. — Я уверен, ты помнишь, во времена холодной войны, когда русские всё ещё держали нас на прицеле своей атомной хрени... у них было одно выражение. Гарантированное взаимное уничтожение... Они называли его MAD (игра слов: 1. M.A.D. = Mutually Assured Destruction гарантированное взаимное уничтожение; 2. mad (англ.) сумасшедший, бешеный, безумный — прим. перев.). В чем тут игра-то? Нет тут никакой игры слов – он же никак это не обыгрывает, ни слова про безумие, он просто констатитурует, что вот так это называлось.. ничего такого….так шта…вощемта… может я чего не улавливаю. Но вряд ли.

У Стивенса колотится сердце, во рту пересыхает.

— Я в курсе этого выражения.

— Вот что у нас с тобой происходит, — Губернатор останавливается напротив него. — Если я падаю — ты падаешь вместе со мной. И наоборот. Улавливаешь?

Стивенс сглатывает.

— Если честно, я не имею ни малейшего представления, о чём ты говоришь.

— Эта девка, Кристина, у неё сложилось впечатление, что я плохой парень, — Губернатор всё ещё наматывает круги вокруг него. — Ты, конечно же, ничего не знаешь о том, откуда у неё такое мнение, правда?

Стивенс начинает:

— Послушай, я не...

— Захлопни пасть! — Губернатор вытаскивает чёрный револьвер 9-го калибра, кладёт палец на спуск и упирается глушителем доктору в подбородок. — Твои руки теперь в крови, док. Смерть этой девчонки на твоей совести.

— Смерть? — ствол пистолета давит так, что голова Стивенса запрокидывается вверх. — Что ты наделал?

— Я выполнил свой долг.

— Что ты с ней сделал?

Губернатор шипит сквозь сжатые зубы:

— Я исключил её из этого уравнения. Она была угрозой нашей безопасности. Знаешь, почему?

— Что это...

— Знаешь, почему она была угрозой, док? — он усиливает давление на его подбородок. — Она была угрозой из-за тебя.

— Я не знаю, о чём ты.

— Ты же умный мужик, док. Я думаю, ты точно знаешь, о чём я говорю, — давление ослабевает, он убирает пистолет и продолжает наматывать круги. — Гейб, отойди. Отпусти его, сейчас же.

Гейб опускает оружие и отступает. Доктор коротко вздыхает, у него дрожат руки. Он смотрит на Губернатора.

— Чего ты хочешь, Филипп?

— Я ХОЧУ ТВОЕЙ ПРЕДАННОСТИ, ЧЁРТ ПОБЕРИ!

Рык Губернатора, внезапно раздавшийся в комнате, кажется, изменяет давление воздуха. Остальные трое мужчин молча застывают. Доктор глядит в пол, сжав кулаки, его сердце гулко бьётся.