Из пережитого. 4-е издание - Юрий Толстой
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А. И. Лукьянов глубоко верил в то, что именно с помощью Советов мы сможем радикально преобразовать всю нашу общественно-политическую систему. Эта идея получила разработку и обоснование во многих его трудах. Можно по-разному относиться к ней (я, например, считаю, что ныне в социальном управлении все более возрастает значение профессиональных начал), но нельзя не отдать должное последовательности и настойчивости, с которой Лукьянов, ученый и государственный деятель, эту идею внедрял.
Вскоре после августовских событий мне довелось участвовать в работе внеочередного Съезда народных депутатов, с помощью которого попытались придать видимость легитимности дальнейшему распаду общесоюзных структур, а по существу происшедшей на наших глазах смене общественного и государственного строя.
В дни работы съезда на проспекте Калинина, 4, где находился ряд комитетов и подразделений Верховного Совета СССР и его Президиума, мне довелось встретиться с Собчаком. Он обрушился на меня с упреками за то, что я не выступил с заявлением, осуждающим августовский путч.
– Если бы вы в дни путча это сделали, я бы дал указание, чтобы ваше заявление немедленно опубликовали. Почему вы до сих пор не подали в отставку? – гневно вопрошал меня Собчак, чувствуя себя спасителем Отечества и демократии.
Мои попытки объяснить, как было дело, были им отвергнуты.
– Вы можете говорить об этом своему сыну, но не мне, – заявил Собчак в завершение нашей «теплой» беседы. Впрочем, ничего иного я от него и не ожидал.
После того как Съезд народных депутатов СССР подписал себе смертный приговор, распад Союза стал происходить с неимоверной быстротой. Ельцин постепенно прибирал к рукам все атрибуты власти. Горбачев терял одну позицию за другой. Он еще пытался сопротивляться, подготовив очередной проект Союзного договора, в котором Союз мыслился уже не как федерация, а как конфедерация, однако и это не устраивало сепаратистов. Украина отказалась подписать и этот куцый документ. Вслед за этим Ельцин заявил, что без Украины Россия Союзный договор подписывать не будет. После этого стало ясно, что Союз, а вместе с ним Горбачев и другие союзные структуры, включая и Комитет конституционного надзора СССР, которому с самого начала была уготована роль мальчика для битья, обречены, и дело лишь за тем, сколько они еще протянут. Счет пошел уже на дни, а то и часы. И вот этот час пробил с подписанием за спиной Президента СССР соглашения в Беловежской пуще об образовании Содружества Независимых Государств. Президенты Беларуси, Украины и России тогда же объявили о прекращении Союза, допустив непростительную юридическую оплошность. Они забыли о том, что учредителем Союза помимо трех поименованных республик была и Закавказская федерация и что, кроме того, республики, позднее присоединившиеся к Союзу, обладают в нем такими же правами, что и учредители. Но как бы там ни было, дело было сделано. Распад Союза был завершен подписанием Алма-Атинских соглашений, в результате которых участниками СНГ стали одиннадцать республик бывшего Союза. Попытки Горбачева и ряда народных депутатов СССР добиться вынесения этого вопроса на общесоюзный референдум, а также созыва внеочередного Съезда народных депутатов СССР ни к чему не привели, Союз, а вместе с ним союзные структуры, включая и Президента СССР, свое существование прекратили13.
Августовский путч привел к результатам, прямо противоположным тем, к которым стремились его инициаторы. Союз распался, КПСС по существу была объявлена вне закона, а ее имущество национализировано, центробежные тенденции и межнациональные конфликты вспыхнули с новой силой. Достаточно напомнить о событиях в Нагорном Карабахе, Приднестровье, Северной и Южной Осетии, Чечено-Ингушетии и других регионах. Ожесточенная борьба за власть развернулась в Грузии, причем обе противостоящие группировки не раз обвиняли друг друга в том, что они являются агентами Москвы.
На новый виток вышел процесс приватизации. Было объявлено о предстоящей либерализации цен и снятии ограничений с роста заработной платы. Продолжается спад производства, снижение производительности труда, нарастание дефицита и инфляции. В обществе растет социальная напряженность с самыми непредсказуемыми последствиями.
В каком же обществе мы живем и что ожидает нас хотя бы в ближайшем будущем?
Не подлежит сомнению, что ныне происходит процесс первоначального накопления капитала, причем он протекает в самых грубых, варварских, недостойных цивилизованного общества формах14. К власти вместо партократии пришли охлократия и плутократия. Трудно сказать, с кем лучше иметь дело – с жирными котами, страдающими от пресыщения, или сворой голодных псов, которые, чувствуя себя временщиками, гребут все под себя, не брезгуя при этом никакими средствами. Сколачивается класс новых собственников. В этом не было бы ничего плохого, ибо в перспективе общество, которое покоится на частной собственности, намного прогрессивнее уродливой модели полицейского социализма, которая в свое время утвердилась у нас. Беда, однако, в том, что мы и здесь пытаемся действовать путем красногвардейской атаки на капитал, не понимая, что двигаться к новым цивилизованным формам производства и обмена нужно взвешенно, осмотрительно, не разрушая старых структур, пока не появились хотя бы первые ростки новых. В нашем обществе произошло, пожалуй, самое страшное, что только могло произойти. За истекшие 70 с лишним лет у нас не только утвердился режим самой бесчеловечной тирании, но и был вытравлен, выжжен каленым железом частный собственник. Поэтому наш переход к более высоким формам цивилизации не имеет исторических аналогов и прецедентов. И гитлеровский режим в Германии, и франкистский в Испании, и режим Пиночета в Чили, не говоря уже о том, что наш не уступал им по своей бесчеловечности, не уничтожили главного – частного собственника, более того, все эти режимы в известной мере диктовались потребностями частного собственника (вспомним хотя бы, что Пиночет свергнул режим Альенде благодаря поддержке владельцев грузовых автомобилей). У нас же тирания утвердилась на костях честных собственников – и крупных, и средних, и мелких (вспомним хотя бы коллективизацию). Помимо того, в условиях социализма – реального, развитого, зрелого и еще черт знает какого – люди просто-напросто разучились работать. Воровать, пьянствовать, сачковать, придуриваться, тащить с производства все, что плохо лежит, – пожалуйста. А вот добросовестно вкалывать – нет уж, увольте! И их можно понять, ибо плоды труда миллионов людей в течение многих десятилетий самым беззастенчивым образом присваивались правящей паразитической верхушкой.
Поэтому перед обществом стоит неимоверно трудная задача – возродить уважение людей к труду. А в одночасье это не делается, точно так же как в одночасье нельзя перевести общество из одного качественного состояния в другое. Этого наши доморощенные демократы, вышедшие из недр административно-командной системы, никак не могут понять. В условиях когда рост богатства на одном полюсе сопровождается ростом нищеты на другом, когда десятки миллионов людей далеко отброшены за черту бедности, говорить о победе в нашем обществе демократии по меньшей мере странно. Все зависит от того, что понимать под демократией. Если понимать под демократией для одной сравнительно небольшой части общества свободу грабить собственный народ, а для другой, подавляющей части – свободу умирать от голода, то я решительный противник такой демократии. Это не торжество, а разгул демократии с самыми трагическими последствиями и потрясениями.
Мысленно возвращаясь к победе демократии в августовские дни, невольно проводишь параллель между днями нынешними и тем, что происходило в России после подавления корниловского мятежа. Воссоздадим в памяти страничку истории. Корниловский мятеж был подавлен благодаря тому, что Керенский, который постоянно колебался и был даже прозван главноуговаривающим, вступил в альянс с радикальными кругами, среди которых тон задавали большевики. Керенский был им уже не нужен. Придя к власти, они, как от назойливой мухи, избавились от Керенского и вскоре развязали такой террор, который не снился не только Керенскому (по-видимому, демократу по своим убеждениям), но и самому Лавру Георгиевичу Корнилову. Поистине, история повторяется. Расстановка политических фигур – буквально одно к одному: путчисты – это маленький Корнилов (правда, без Георгиевского креста за храбрость), вечно уговаривающий (царь Федор Иоаннович!) – наш Михаил Сергеевич и, наконец, радикалы – это Ельцин и К°. Смотрите, господа демократы, как бы история не повторилась! Причем если наши демократы развяжут террор, то они в первую очередь и падут его жертвами, ибо революция прежде всего пожирает собственных детей.
Вернемся, однако, к СНГ и его перспективам. Думаю, что они безрадостны. Без центра, наделенного хотя бы минимумом суверенных полномочий в области обороны, командования вооруженными силами, управления жизненно необходимыми системами (энергетической, транспортной и т. д.), образование СНГ лишено смысла. Отнюдь не случайно, что уже началась драчка по поводу разделения флотов, принесения присяги, контроля над ядерным оружием (стратегическим и тактическим) и т. д. Вновь во имя непомерных амбиций недальновидных политиков приносятся в жертву интересы десятков миллионов людей, сеются ядовитые семена вражды, злобы и недоверия. Зачем? И неужели и здесь ради «чистой» проституированной демократии нельзя употребить власть?!
