Бузулуцкие игры - Сергей Синякин

Хорошие идеи редки. Когда они приходят в голову, человек ощущает себя гением. Не был исключением и Волкодрало. А шо? Кожна людина, кожен звичайний сияч, чи садовник, чи работник, — фшософ. Ильки вш не пише трактат.

Подполковник Дыряев в замысел руководителей района вник сразу. Доведенные до него Митрофаном Николаевичем идеи подполковнику сразу пришлись по душе. Во-первых, это давало ему совершенно официальные основания переложить все на плечи своего заместителя. Во-вторых, это давало ему отдохнуть от необременительного, но иногда приедающегося семейного быта. В-третьих, сразу решались все проблемы и осложнения с комиссиями, если таковые объявятся в Бузулуцке. И наконец — возможно, это было самым главным, — отъезд на природу давал возможность оглядеться и подумать о будущем. А оно вызывало опасения именно своей кажущейся безмятежностью. Борьба с самогонщиками привела население района если не к трезвому образу жизни, то к значительному его отрезвлению. А это в свою очередь сказалось на уличных и бытовых ссорах, семейных скандалах и, как это ни странно, повлекло за собой сокращение краж из коллективных хозяйств. Для чего воровать, скажем, комбикорм или отруби, если за них и бутылки не выручишь?

Первоначально активность римских легионеров едва не вывела бузулуцкую милицию в передовые подразделения, но уже впоследствии бурный ручеек правонарушений все мелел, и все чаще отсутствие показателей в борьбе с преступностью, а тем более почти полное отсутствие таковой, вызывало справедливые нарекания областных руководителей, полагавших, что там, где живут люди, преступность обязательно пускает свои криминогенные корни. Как сказал на одной из коллегий начальник Управления внутренних дел Андрей Чегеварович Айрапетян, преступности нет только среди пингвинов, и то только потому, что в Антарктиде невозможно купить ни водки, ни анаши.

Требовалось найти золотую серединку, чтоб и областные волки были, так сказать, сыты, и районные овцы целы. А для этого следовало крепко подумать и, возможно, даже кое-что обсудить с руководителем выходцев из прошлого. Поэтому необходимость выезда в пионерский лагерь для проведения римско-советских Игр — наподобие Игр Доброй Воли — начальник районной милиции Федор Борисович Дыряев воспринял как руководство к действию и прямо из райкома партии отправился в милицию, чтобы дать личному составу необходимые указания и разъяснения.

Глава двенадцатая,

в которой рассказывается об изменениях в жизни провинциального городка Бузулуцка, о создании Гладышевым аллеи Цезарей, о причинах плохого настроения корникулярия Феста, вследствие которого в очередной раз были наказаны Плиний Кнехт и Ромул Луций

Бузулуцк преображался.

Вслед за строительством терм и водопровода легионеры начали наводить порядок на улицах городка. Правонарушители уже не штрафовались, а получали свои пятнадцать суток, чтобы за это время не только осознать недостойность своего поведения, но и приложить все силы к благоустройству улиц и площадей Бузулуцка.

Особенно изменился центр городка. От улицы Ленина до Центральной площади протянулась вымощенная булыжниками аллея, вдоль которой стояли гипсовые бюсты римских императоров, которые сноровисто ваял ставший городским скульптором Степан Гладышев. В лунные ночи аллея выглядела жутковато, римские цезари выходили у Учителя рисования похожими на малые народности Кавказа, а огромные горбатые носы бюстов, в зависимости от взглядов критиков, могли послужить обвинению в яростном антисемитизме или, напротив, — в столь же оголтелом сионизме.

Рентгенолог Бузулуцкой районной больницы Кирилл Адамович Хожацкевич, променявший в юности белорусские леса и болота на степные просторы Придонья, в центральной части города бывал редко. Причины к тому у него были. Вернее сказать, что у него не было особых причин выбираться в центр города. Однако с процветанием в городе сухого закона Кириллу Адамовичу приходилось в поисках любимого напитка забираться все дальше от дома. Однажды в состоянии бездумного оживления, уже ближе к полуночи, Кирилл Адамович забрел на аллею Цезарей, которая была погружена во мрак, потому что лампочки близлежащих фонарных столов были разбиты малолетними хулиганами. Бывшая у Дома культуры на посиделках молодежь сначала услышала дикие крики Кирилла Адамовича «Все на одного! Да? Все на одного, сволочи!», потом послышались гулкие удары, и все увидели бывшего белоруса, ощутившего себя отчаянным казаком. Хожацкевич держал в руках толстый железный прут, а его одежда и лицо были в мелкой гипсовой пыли, от чего Кирилл Адамович сам напоминал памятник, сошедший с пьедестала. Рентгенолог дико и безумно озирался, и было видно, что он способен сейчас не просто на геройский поступок, а на подвиг, вступив в битву с хамски ведущими себя лицами кавказской национальности. К тому времени благодаря средствам массовой информации этот термин уже начал приживаться среди населения страны, заменяя более грубые названия, бытовавшие в Придонье.

Безумная храбрость врача стоила аллее Цезарей десятка разбитых бюстов. Дежурившие в центре милиционеры справедливо посчитали Кирилла Адамовича нарушителем общественного порядка, а судья поутру опрометчиво оценил мужественное поведение героя в десять суток. Однако уже через двое суток стало ясно, что цезарей на аллее хоть пруд пруди, тем более что Гладышев сноровисто восполнил потери среди них новыми отливками, а рентгенологов в районе явно не хватает.

По ходатайству руководства больницы Федор Борисович Дыряев разрешил рентгенологу отбывать административный арест на основной работе, резонно рассудив, что более вредного и тяжелого производства в районе все равно не найти. Воспрянувший духом рентгенолог, однако, тут же потребовал, чтобы ему засчитывали сутки за трое по причине того же вредного производства, и только угроза Дыряева взыскать с рентгенолога ущерб за разбитые бюсты и явно завышенная Гладышевым оценка своего творчества несколько урезонили обнаглевшего врача.

Месяца не прошло со времени появления легионеров в Бузулуцке, а архитектура городка уже претерпела определенные изменения.

Не редкостью стали уже перистили — внутренние дворики с цветами, обнесенные ребристыми колоннами с узорчатыми портиками.

На Центральной площади сразу за аллеей Цезарей появился комбиций — возвышенная часть форума для проведения народных собраний.

Колхозный рынок стал местом всех торговых сделок; блещущий чистотой, коей немало способствовали «суточники», он быстро обрел популярность среди бузулукчан, которые уже называли его на римский манер базиликом.

Среди модниц Бузулуцка большую популярность завоевывали котурны — высокие сапоги с раструбами.

Улицы и кварталы жители Бузулуцка меж собой называли сигиллариями.

Даже пьяницы, собиравшиеся у пивной на втором участке, опасливо оглядевшись и убедившись, что легионеров поблизости нет, спрашивали друг друга:

— Ну что, квириты, сообразим на троих?

Некоторые римские слова и выражения прочно входили в лексикон бузулукчан. Многие называли деньги не иначе как аргентариями, а кошелек — крименой; девушек романтично начали называть вирджиниями, пьяницы обрели благозвучное имя бибентисов, а колхозников зачастую называли кампихомами, соединив латинское название сельскохозяйственных угодий и человека.

Часто можно было услышать, как один бузулукчанин говорит другому, что не хрена со своими лексами в чужой дом соваться или что ты свои лексы устанавливаешь, матер туа! Но, пожалуй, это было самым безобидным из усвоенного жителями Бузулуцка от выходцев из прошлого.

Присутствие римских солдат в городе становилось все более заметным, и Дыряев все чаще задумывался о возможных последствиях этого невероятного вторжения и примерял к нему свою будущую судьбу. Будущее тревожило Федора Борисовича своей неопределенностью, но он успокаивал себя мыслью, что люди живут и на пенсии, а уж его-то точно дальше гражданки не пошлют и больше пенсии не дадут. И что было самым приятным — меньшая пенсия ему тоже не грозила.

И все-таки не хотелось начальнику милиции, чтобы приехавший из области чин спросил его насмешливо:

— Перед кем спину ломаете, товарищ подполковник? Перед древним Западом преклоняетесь?

Корникулярий Квинт Курций Фест был не в самом добром расположении духа. Явно наступали дни, которые никому бы не пришло в голову отметить белым камешком. Дисциплина в подразделении падала, по утрам уже не все легионеры появлялись в гимнасии, чтобы укрепить дух и сделать здоровым тело. Просматривались явные реформатно к худшему.

Экс темпоро требовалось сделать что-то неординарное, как-то встряхнуть легионеров, оторвать их от засасывания в трясину провинциальной жизни.

Войдя в казармы, корникулярий хмуро огляделся и пробормотал, ни к кому персонально не обращаясь: