Наваждение (СИ) - Кира Малёк

— Да, — она говорит это так тихо, что я едва слышу.

— Раздвинь ноги, — приказываю я, и она подчиняется. Я больше не играю, — Скажи мне еще раз. Ты думала о нас?

— Да, — шепчет она. Я направляю свой член внутрь нее, нежно, несмотря на то, что ее влажная киска практически умоляет меня скользнуть в нее одним толчком. Она такая чертовски тугая, я удивлен, как мой член вообще туда входит. Но она это делает, ее гладкость позволяет мне легко проскользнуть внутрь. Она прижимается ко мне бедрами, испуская стон себе под нос, первобытно звучащий.

Я медленно вошел в нее, мои руки на ее бедрах, — Ты думала обо мне, когда трогала себя?

— Да, —говорит она, — Да. Да.

— Прикоснись к себе сейчас, — приказываю я, и она делает это, потирая пальцами свой клитор. Я протягиваю одну руку и дергаю бретельку ее платья. Он не расстегивается, так что я дергаю сильнее, срывая ткань с ее плеча и просовывая руку под ее лифчик, чтобы обхватить грудь.

Она такая мокрая, что я не могу удержаться от того, чтобы вонзаться в нее все сильнее и сильнее.

Ее хватка на столе соскальзывает, и бумаги разлетаются во все стороны, важные бумаги, работа ее отца, я уверен.

— Боже мой, — вздыхает она. Она теряет контроль над краем стола, и что-то еще с глухим стуком падает на землю, но мне на это плевать, — Я собираюсь…

— Бля, я кончаю, — предупреждаю я, прежде чем сделать это, вдавливая свой член в нее одним последним толчком и сжимая ее бедра, когда притягиваю ее к себе. Ее стон громок в тишине дома, и когда она кончает, ее мускулы напрягаются, выдаивая из меня все до последней капли спермы.

Я тяжело дышу, мои пальцы впиваются в ее плоть так, что кажется вечностью, прежде чем я могу хоть что-то соображать. Когда я, наконец, вытаскиваю член, я скатываю презерватив и оглядываюсь в поисках мусора.

— Не смей, — шипит она на меня.

— Что?

— Не выбрасывайте это сюда, — говорит она, оглядываясь по сторонам, — Пипец. Я думаю, мы сломали это, — она натягивает платье и садится на корточки, чтобы поднять лоток для писем, край которого явно треснул.

Она деловито раскладывает бумаги по своим местам, а я натягиваю рубашку через голову, — Удовлетворён? — произносит она.

Ее задница прижимается к столу, и я прижимаюсь к ней нога к ноге, — Я ненавижу тебя, — у нее самый трахальный рот, который я когда-либо видел.

— Это чувство полностью взаимно, — говорю я, прежде чем прикоснуться к ней, прижимая ее губы к своим.

Глава 12

Мы с Громовым трахаемся. Я имею в виду, не в этот самый момент. Но мы трахаемся. В целом. Это наш статус.

Во-первых, это не мгновенное преобразование. Прошел месяц, так что я думаю, что это что-то.

Месяц постоянных мыслей о нем.

Месяц размышлений о том, каково было той ночью с ним.

Так что теперь я одна из тех девушек, которых трахнул Громов. И теперь я, по сути, женская версия его, полностью озабоченная сексом.

Сейчас я нахожусь в библиотеке, это мое любимое место. Белая и просторная, эта маленькая комната в углу дома с одной стеной, от пола до потолка с книжными полками и одной из тех лестниц, которые катятся по всей длине стены. Здесь даже есть уголок для чтения.

Я провожу пальцами по корешку книг, ничего особенного не ища. Я действительно просто ищу способ отвлечься от Громова. Я не знаю, где он сейчас, но я знаю, где он был этим утром. Этим утром он пробирался со мной в душ, прижимая мою спину к мраморной плитке, пока он входил в меня. Я до сих пор чувствую боль между ног, его отсутствие.

Последние три недели мы крадемся по дому, он ощупывает меня, когда я прохожу мимо него в коридоре, или прокрадывается в мою комнату через дверь, которая выходит на наш общий балкон.

Не знаю, о чем думала Рита, ставя наши комнаты рядом. Я бы подумала ее в планировании чего-то подобного, но знаю, что в ее душе нет такого. И нужно быть злонамеренным, чтобы хотеть, чтобы что-то произошло между мной и Громовым. Я имею в виду, я трахаюсь с ним , но он самый раздражающий человек, которого я когда-либо встречала в своей жизни.

Мой отец и Милана летают туда-сюда, проводя большую часть времени за границей. Дом в нашем распоряжении, кроме Риты, которая здесь днем. Я беспокоюсь, что она догадывается, но Рома настаивает, что это не так. Он включает очарование, когда она рядом, флиртует с ней и хвалит ее готовку, обводит ее вокруг пальца, как он делает со всеми женщинами.

Я должна неохотно признать его привлекательность. Он может быть почти очаровательным, когда захочет.

— Эй, сладкая, — он говорит тихо, и я вздрагиваю, глядя вниз с лестницы и вижу его с этой глупой ухмылкой на лице. Да, он действительно очарователен, это точно.

— Ты чуть не довел меня до сердечного приступа, — я спускаюсь по лестнице, но его рука оказывается на моей ноге прежде, чем я достигаю пола.

— Я кое-что решил, — говорит он, обхватив мою задницу ладонью.

У меня перехватывает дыхание, как всегда, когда он прикасается ко мне, и я хватаюсь одной рукой за край лестницы, а другой пытаюсь отбить его руку, — Перестань прикасаться ко мне.

— Почему? — спрашивает он, игнорируя мое указание. Он останавливается, когда достигает верха моей задницы и понимает, что там ничего нет. Он садится на корточки и заглядывает мне под юбку, — Без трусиков?

— Ты знаешь, почему я говорю тебе остановиться, — говорю я, — Мой отец и твоя мама приехали прошлой ночью, и они где-то здесь. И то, что я без трусов, ничего не значит, — жалкая ложь. Я так оделась, думая о нём, а точнее не одела.

Его рука лежит на моей спине, не давая мне спуститься с лестницы. Он скользит пальцами между моих ног, прижимаясь к моему входу, — Ты полна сюрпризов, принцесса, — говорит он, — Твой отец и мама куда-то ушли, так что мы совсем одни. И ты забыла свои трусики только для меня.

— Неправда, — шепчу я, но выгибаю задницу назад, упираясь своей киской в его пальцы, когда он вводит их внутрь. Его большой палец дразнит мою попку, вызывая дрожь возбуждения, пробегающую по моему телу, — Мы не должны этого делать. . . не здесь, — «Или вообще» говорю я себе. Я должна перестать делать это с ним.

Он отвечает, скользя пальцами дальше, — Я решил, что с этого момента ты будешь носить платья без трусиков.

Я смеюсь, но это превращается в стон, когда он тянется другой рукой, чтобы погладить мой клитор, — С какой кстати ты мне указываешь?

— Мы проходили через это. Ты моя.

— Ты спятил, — я не могу ясно мыслить, отвлекаясь на то, что он делает с моим телом. Пока меня не пугает шум в коридоре, — Вот чёрт. Остановись.

На его лице появляется раздражение, и он убирает пальцы. Я начинаю спускаться, думая, что он дает мне передышку от своих восхитительных мучений, но он хватает меня за руки прежде, чем я успеваю спуститься с лестницы, разворачивая меня и сильно толкая назад, — Я хочу тебя прямо сейчас.

— Ты что не слышал шум? – спрашиваю я. Ступенька лестницы впивается мне в спину, и я упала бы, если бы не тот факт, что он прижал меня к ней. Я смотрю на него сверху вниз, моя голова наклонена прямо над ним. Я не должна быть озабочена тем, как он смотрит на меня, выражение его лица затуманено похотью.

— Я ничего не слышу, — говорит он, скользя обеими руками по моей заднице.

— Кто угодно может войти, — возражаю я. Но пустота, оставленная его пальцами, слишком отвлекает меня, чтобы я могла сосредоточиться на чем-то другом.

Я не могу быть одной из тех девушек, которые теряют рассудок из-за секса. Вот только это, наверное, про меня, думаю я, пока он расстегивает джинсы и вытаскивает член, — На двери нет замка.

— И ты без трусов, — он вытаскивает из кармана презерватив. Я поднимаю на него бровь, и он ухмыляется, — Не волнуйся, я просто стал носить их с собой. Никогда не знаешь, когда представится возможность.

— Ты просто не исправим, теперь я всегда буду в трусиках — шепчу я, прежде чем он резко прижимается ко мне ртом, его поцелуй практически оставляет синяк. Его язык прижимается к моему, воюя с моим.