Дни и ночи «Элизиума» - Мици Сцерето Валентайн

Припухшие губы Карлы растянулись, обнимая вульву Франсуазы, но от физического напряжения возбуждение ее лишь возрастало. Хрупкий корень клитора пробуждал в ней неведомые инстинкты, и вскоре язык ее скользнул вниз, к обведенной коричневой тенью впадинке, таящейся между ягодицами француженки. Раздвинув упругие бугорки, Карла принялась лизать тугую окружность, пока она не засияла разгоряченным влажным блеском. В свете ночника каждая тоненькая морщинка по периметру ануса заискрилась радужными бликами, словно грани крупного бриллианта. Преисполнившись страстью к этому бесценному сокровищу, она засунула язык внутрь, в тесную келью заднего прохода француженки, исследуя его кончиком незнакомые ландшафты.

Горничная извивалась всем телом, дрожа от нескрываемого наслаждения, доставляемого языком другой женщины. Эти движения еще более распалили аппетиты Карлы, уничтожив последние следы внутренней скованности. Приставив два пальца к кофейному краю ануса Франсуазы, она раздвинула его и вставила язык как можно глубже, вращая им, словно в подражание движениям массажиста, тем временем ублажающего ее сзади.

Андре наблюдал священнодействие, разворачивающееся у него перед глазами, и на его лице блуждала широкая улыбка. Он был доволен, что Карла сумела по достоинству оценить прелесть оральных ласк заднего прохода другой женщины, и решил замедлить движения, чтобы она смогла в полной мере насладиться контактом с анусом Франсуазы. Массажист по опыту знал, что в этом деле не стоит торопиться. Поскольку это было первое знакомство Карлы с задом другой женщины, она, без сомнения, желала, чтобы оно состоялось в спокойной атмосфере и чтобы ничто не мешало этому увлекательнейшему исследованию. К тому же этот расслабленный, томный ритм был также благоприятен и для самого Андре, поскольку он мог не спеша любоваться морщинистым отверстием женщины; он раздвигал ее ягодицы как можно шире, чтобы лучше рассмотреть искусный шедевр природы. Идея с щипчиками оказалась весьма удачной, ибо теперь были хорошо видны мельчайшие черты подставленного к свету ануса Карлы. Андре тяжело дышал, вставляя свой орган все глубже, воспламеняемый видом пунцового кольца, растягивающегося при каждом порыве, а затем судорожно сжимающегося вокруг его темного ствола. Оно сияло ярким пламенем на фоне его черной плоти, и этот вибрирующий оттенок напоминал ему цвет сочных ягод, которые он в детстве срывал с плодоносных ветвей деревьев, растущих на его далекой родине. Внезапно охваченный ностальгией по прошлому, Андре вставил палец между пенисом и краем ануса, повысив чувствительность органа, крепко зажатого в тисках эластичных стенок прохода.

Эти встречи превратились в своего рода вечерний ритуал и для троих участников, и для многих мужчин-служащих санатория «Элизиум», которые собирались в тесной диспетчерской Томаса Бронски после долгого трудового дня. Каждого гостя просили принести с собой собственное полотенце, поскольку обилие мужского семени, изливающегося на пол во время этих киносеансов, могло обернуться настоящим потопом. Однако кинооператор делал все это отнюдь не от чистого сердца. Он умел заключать выгодные сделки.

Когда эротический союз двух женщин упрочился еще более, Андре удостоился чести исследовать также задний проход Франсуазы. Однажды он застал горничную в смотровом кабинете доктора Бронски — она развлекалась тем, что вставляла во влагалище и анус искусственные фаллосы, изъятые из ящика письменного стола, и именно тогда массажисту пришла в голову мысль познакомить ее задний проход с настоящим мужским пенисом. Несмотря на свои однозначно гомосексуальные наклонности, Франсуаза решила довериться массажисту, вспоминая восторженные отзывы о нем пациенток санатория. Разве могли все эти женщины заблуждаться на его счет?

Понадобилось искусство опытного хореографа, чтобы придать двум женщинам такую позу, чтобы ни одна, ни вторая не чувствовали себя обделенными вниманием конусообразного эбонитового органа. Франсуаза и Карла крепко держались за металлический край кровати, бедрами прижимаясь друг к другу. так что Андре не приходилось разрываться между двумя отверстиями. Женщины наслаждались этими моментами особой близости, когда нежная кожа смуглого бедра Франсуазы кокетливо гладила жемчужно-белое бедро Карлы. И вид двух соблазнительных попок с влажными, лишенными растительности ложбинками, одну из которых пронзало черное древко его копья, сводил Андре с ума. И все же он мог по праву гордиться своим самообладанием. Не многие мужчины в подобных обстоятельствах продержались бы дольше минуты, однако Андре был признанным мастером анальных искусств. Он ритмично скользил в двух гостеприимных проходах между подставленных ему ягодиц, и их пульсирующие стенки были горячие и влажные от его семени, мешающегося с молочными соками возбужденных женщин. Андре больше не использовал свое массажное масло, предпочитая естественную смазку, в изобилии выделяемую железами Карлы и Франсуазы. Заостренный пенис без труда входил внутрь и выходил наружу; его темный ствол сиял, словно полированное дерево, и был так же крепок. Женщины между тем ублажали друг друга руками, каждая массируя алчный клитор подруги.

Намеренный вести с Франсуазой и Карлой честную игру, поскольку не хотел, чтобы ревность или обида нарушила очарование мгновений экстаза, который они переживали втроем, Андре в своих стараниях превосходил самого себя. Обычно массажист начинал вводить свой член поочередно в открытые анусы и для уверенности, что никого не обделил, гортанным тембром вслух отсчитывал количество подходов, лавируя от одного зада к другому. Женщины крепко держались за спинку кровати, упираясь в подушки расставленными коленями и замирая от возбуждения, лишь возрастающего от сознания того, что в их анус входит орган, влажный и еще теплый от пребывания в заднем проходе другой женщины. Карла, погружаясь в бездну эротических переживаний, с нетерпением ожидала, пока ей представится возможность вернуться к оральным ласкам дефлорированного ануса молодой горничной, ибо в этом она полностью разделяла вкусы Андре.

Затем массажист замедлял свои движения, чтобы Карла и Франсуаза могли насладиться созерцанием уникального явления — слияния пениса и ануса. Этот образ мелькал в их эротических фантазиях еще долгие годы. При этом умеренном темпе женщинам уже не было необходимости держаться для опоры за спинку кровати, и каждая из них могла принимать более активное участие в этом действе, когда ее глаза располагались на уровне ануса, терзаемого орудием массажиста. Карлу до конца ее дней будет преследовать незабываемый образ обсидиановой колонны Андре, мягко, как по маслу ввинчивающейся в кольцо молочно-кофейного ануса француженки, и коротких тугих косичек, подрагивающих на его голове.

Карла и Франсуаза часто крепко прижимались друг к другу грудью; два горячих набухших клитора терлись друг о друга, пока женщины, замирая в экстазе, едва не теряли сознания от множественных оргазмов. Изначально Франсуаза изобрела эту позу для свиданий с Карлой, но впоследствии она оказалась весьма удобной и во время соитий с Андре. Испуганная и смущенная своим бесстыдством в поведении с привлекательной юной горничной в их первую ночь любви, Карла на следующий вечер, когда девушка вновь пришла в ее бунгало стелить постель, не осмеливалась с ней заговорить. Дрожа всем телом, она опустилась на стул, делая вид, что увлеченно читает журнал. Однако сердце ее билось в таком бешеном ритме, что ей казалось, его стук слышен во всех уголках маленького островка. Как она могла допустить, чтобы случилось такое? Она постоянно укоряла себя за это. У Карлы даже никогда не было особенно дружеских, не говоря уже о любовных отношениях с женщинами. Она была настолько подавлена событиями минувшей ночи, что, проснувшись на рассвете, принялась паковать чемоданы, собираясь уехать из санатория.

Не сказав обитательнице бунгало ни слова приветствия, Франсуаза скинула униформу, улеглась голая на только что застеленную кровать и, слегка раздвинув смуглые бедра, прикрыла глаза. С первого взгляда можно было подумать, что она задремала, однако учащенное дыхание и легкое колыхание упругих бугорков на тяжело вздымающейся грудной клетке выдавали ее возбуждение, равно как и затвердевшие терракотовые соски и, при ближайшем рассмотрении, острый треугольничек клитора.

Карла твердо решила ни на шаг не приближаться к своей соблазнительнице, однако воля ее быстро была побеждена животными инстинктами, пробуждавшимися при виде пухлого холмика лобка на краю гладкой равнины плоского живота девушки. Карла не могла отвести глаз от твердой маленькой ягодки, выглядывающей из безволосой ложбинки. И чем дольше ею любовались, тем больше она наливалась алыми соками. Карла судорожно сглотнула выделившуюся слюну, вновь охваченная непреодолимым желание взять в рот это женское сокровище и сознавая, что уже не в силах совладать с собой. Словно поощряя ее, француженка приподняла колени, открывая завороженному взору Карлы свои прелести. Изящная щель ее влагалища обильно увлажнилась, покрывшись росистыми капельками, сливочно-желтыми на прозрачно-розовой коже.