Миланский вокзал - Якопо Де Микелис
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сама Лаура по собственной воле ни за что не стала бы этого делать. Однако ей явно становилось хуже, и чувствовала она себя донельзя странно. В эту ночь девушка снова плохо спала; ее мучили кошмары, которых она почти не помнила, кроме того, пожалуй, что все они были связаны с водой, и после последнего из них Лаура проснулась, задыхаясь, с ужасным ощущением того, что тонет. Коллекция ее болезней пополнилась периодическими приступами головокружения, и это чувство оторванности от реальности, накладывавшее на нее непреодолимую тревогу, только усиливалось. И, наконец, ее выбивали из колеи галлюцинации, которые она начала испытывать накануне вечером в ванной. Это происходило с ней и несколько раз в течение дня. Лаура видела, как та тень незаметно движется за ней по самым разным отражающим поверхностям: лужам, витринам, блестящему кузову автомобиля… Всегда только мимоходом, вскользь, не позволяя ей сфокусироваться на ней, что было в равной степени досадно и тревожно. Теперь Лаура ходила с постоянно опущенными глазами, чтобы не видеть все это снова.
Возможно, родители были правы: она немного поторопилась, стремясь вернуться к нормальной жизни. Возможно, все, что она испытала в подземельях на бессознательном уровне, беспокоило ее больше, чем она думала. Даже идея отца обратиться к психологу теперь стала казаться ей не такой уж и дурацкой.
И что уж говорить о том, как она была рада вернуться в Центр и снова увидеть Раймонди, Вилму и других волонтеров! Любовь, с которой ее приняли, тронула Лауру, заставив ее почувствовать себя частью семьи. Самым довольным ее возвращением оказался Лео. Судя по тому, что ей рассказали, она должна была быть благодарна именно ему – он первым обеспокоился ее исчезновением, и поданный им запрос позволил оперативно начать поиски, которые кто знает когда бы начались… Это не помешало ему хорошенько отругать ее, заставив пообещать, что впредь она будет осторожнее и не станет ничего предпринимать, не посоветовавшись с ним.
Лаура яростно чесала плечо ногтями через блузку. Зуд, вызванный ощущением, что ее кожа сухая как наждак, не давал ей покоя, и не было никакого способа успокоить его, хотя бы временно, кроме как погрузиться в воду. В результате этого чесания у нее по всему телу пошли красные пятна.
Она собиралась направиться к трамвайной остановке – ей не терпелось вернуться домой и броситься в душ, – но потом решила задержаться еще немного и сначала пройти мимо полицейского участка, чтобы посмотреть, нет ли там Кардо. Лаура больше не пыталась связаться с ним после того, как накануне вечером обнаружила, что его мобильный телефон отключен, а сам он еще не появился. «Я скоро тебе позвоню», – написал он ей, но до этого момента все было абсолютно тихо. Учитывая свою почти полную неопытность в любовных делах, Лаура не знала, что и думать. Однако поведение Кардо заставляло ее сомневаться в правильности происходящего. Были они парой или нет? После того, что произошло между ними, она полагала, что да, но теперь ее стали одолевать сомнения. Это было даже забавно: теперь, когда она наконец почувствовала, что готова посвятить себя настоящим отношениям, именно Кардо отошел на расстояние…
Лаура поднялась по боковой лестнице в Главную галерею и прошла под шуршащей доской с расписанием. Платформа отправления подвергалась ежедневному нашествию пассажиров, возвращающихся с работы. Как обычно, оказавшись в толпе, Лаура почувствовала себя неуютно. Она была вынуждена сосредоточиться, чтобы укрепить свой стеклянный колокол. Подойдя к сине-белой вывеске «Железнодорожная полиция» на правой стороне площади, девушка увидела Кардо, выходящего из-за небольшой группы высоких светловолосых скандинавских туристов с огромными рюкзаками на спине. Он был одет в штатское – потертые военные брюки и футболка какой-то группы, о которой она никогда не слышала; лицо хмурое, через плечо перекинута сумка. Должно быть, он закончил свою смену и шел домой. Еще минута, и их пути не пересеклись бы.
– Кардо, – позвала Лаура.
Меццанотте покрутил головой, пытаясь определить, откуда доносился голос. Когда он встретился с ней взглядом, на его лице промелькнуло странное выражение. Удивление? Сожаление?
– Лаура, привет… – сказал Кардо, подойдя к ней. Нельзя было сказать, что он вспыхнул от радости, увидев ее.
Немного заколебавшись, инспектор подался вперед, чтобы поцеловать ее. В губы, подумала Лаура, но он нацелился на ее щеки. В итоге они прижались друг к другу головами. Выпрямившись, оба пробормотали извинения. Между ними установилась неловкая тишина.
– Как дела? – спросил наконец Рикардо.
– Как сказать, – ответила она. – Я ничего от тебя не слышала…
– Да, прости, я знаю. Я бы позвонил тебе, но был немного занят… понимаешь, работа… Ты, кстати, как, в порядке?
Кардо казался растерянным и напряженным. Почему он так себя вел? Лаура определенно не так представляла себе их встречу. Ей пришлось ослабить свою психическую защиту, пытаясь разобраться в его чувствах. Но вокруг было слишком много людей, слишком много путаницы, слишком много помех, и она ничего не смогла ощутить.
– Послушай, Кардо – начала Лаура, с трудом подбирая слова, – я просто хотела бы знать…
Мобильный телефон Меццанотте выбрал именно этот момент, чтобы зазвонить, прервав ее. Кардо вытащил его из одного из боковых карманов брюк, посмотрел на экран и поспешил ответить.
– Алло, Рикардо? Это Тициана Сарти из Государственного архива… – Меццанотте едва мог расслышать голос в трубке – среди грохота объявлений из громкоговорителей и шума людей, толпившихся на платформах, это было довольно непросто.
Он подал знак Лауре, что это важный звонок, от которого он не может уйти, и отошел на несколько шагов, заткнув свободное ухо одной рукой, чтобы лучше слышать.
– Тициана, это было быстро, ты настоящий ангел… Что ты узнала?
– Я… то есть… – начала архивариус, и по ее разочарованному тону Меццанотте понял, что хороших новостей не будет. – На Тито Кастрилло действительно было досье. Его имя несколько раз фигурировало в криминальных сводках в тридцатых годах по поводу различных преступлений, от краж до грабежей и мошенничества, совершенных как в одиночку, так и совместно с другими лицами. Так было до тридцать девятого года, когда Кастрилло записался в Добровольное ополчение национальной безопасности. После этого на него поступило всего несколько жалоб, которые, видимо, остались без внимания. К сожалению, я не нашла ни одного Драго, упомянутого среди его сообщников. Мне
