Миланский вокзал - Якопо Де Микелис
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
До сегодняшнего дня.
Услышав имя из уст молодого архивариуса, Меццанотте еще какое-то время надеялся, что это не более чем странное совпадение. Но быстрой проверки в ЗАГСе оказалось достаточно, чтобы подтвердить, что это не так. Сообщника Тито Кастрилло звали Гвидо Фабиани, и то, что он носил эту знакомую фамилию, не было случайностью. Драго был дедушкой Ванессы Фабиани, жены Томмазо Карадонны.
Если Меццанотте и подозревал, что убийца его отца служил в полиции, но чего он никогда не предполагал даже отдаленно, так это того, что он мог быть так близок к нему. Возможность того, что Карадонна имеет отношение к убийству, была неправдоподобной и шокирующей. Господи, да он же был одним из «трех мушкетеров»! Он, Дарио Вентури и Альберто Меццанотте были скорее братьями, чем просто друзьями. Они ежедневно без всяких сомнений отдавали свои жизни в руки друг друга и неоднократно спасали друг другу жизнь. Они делились всем – радостями и горестями, успехами и неудачами, как на работе, так и вне ее. Сам Рикардо считал Карадонну одним из членов своей семьи, кем-то между дядей и старшим братом. Он любил этого человека. И во время похорон отца все время стоял рядом с ним, поддерживая его…
Инспектор не мог в это поверить. Просто не мог. Все внутри него восставало при мысли о том, что Томмазо может быть повинен в таком ужасном и мерзком предательстве. Искушение напиться до состояния комы было непреодолимым – к счастью для Рикардо, в доме больше не было ни капли алкоголя.
В то же время какая-то часть его мозга – полицейская часть – не могла не рассматривать эту гипотезу. Карадонна всегда жил не по средствам, вечно сорил деньгами и быть азартен как черт. Основанной им фирме постоянно что-то угрожало. Сколько раз Рикардо слышал рассказы о том, что по характеру и поведению Карадонна слишком похож на преступников, за которыми охотится. Он часто бывал в их среде. Поговаривали даже, что какое-то время он делил женщину с бандитом Валланзаской. Затем было мутное дело, которое привело к его увольнению из полиции в 1994 году, о котором сам Карадонна отказывался говорить и о котором его отец и Вентури предпочитали не упоминать, – но, судя по слухам, ходившим по Главному управлению полиции, имел место эпизод, связанный с коррупцией, который был скрыт руководством, чтобы не пятнать репутацию «мушкетеров». Кроме того, учитывая, что его охранная компания контролировала супермаркет вокзала, для Карадонны было бы относительно просто отправить команды вооруженных и хорошо обученных людей для обыска подземелий. Рикардо только сейчас обратил внимание на это обстоятельство, но единственным из всех знакомых ему людей, кто после его возвращения из подвалов не спросил, как у него дела, был Карадонна. Почему? Возможно, потому, что появление Меццанотте не доставило ему особой радости…
Если б он каким-то образом, через свою жену, узнал о существовании клада, подобное богатство в виде драгоценных камней и украшений раз и навсегда разрешило бы его вечные финансовые трудности. Как далеко он был готов зайти, чтобы заполучить его?
Чем больше Рикардо думал об этом, тем сильнее пронзительное чувство разочарования смешивалось в нем с тупой бурной яростью. Он ударил обоими кулаками по столу, за которым сидел, один раз, потом еще один, еще и еще, опрокидывая, а затем и сбрасывая на пол все: мобильный телефон, чашку, сахарницу, пакет молока, пакет с печеньем… Он продолжал делать это, не обращая внимания на боль в руках, даже стремясь к ней, физической боли, в тщетной надежде, что она заглушит боль внутреннюю, пока грубая деревянная столешница не затрещала, угрожая расколоться надвое.
Зарычав как раненый зверь, Рикардо вскочил на ноги, оттолкнув стол с такой силой, что тот влетел в стену. Затем, словно силы внезапно покинули его, рухнул на пол, вцепившись руками в волосы.
Сколько часов он провел на полу? Рикардо не мог точно сказать. Но когда он немного успокоился и сумел наконец подняться, в квартиру уже прокрались вечерние тени.
Что ему было делать? Какими бы ужасными ни были его подозрения, не имелось никаких доказательств прямой или косвенной причастности Карадонны к смерти его отца. Нужно во всем удостовериться, чтобы больше не сомневаться…
Ноющими от боли руками Рикардо взял мобильник и выбрал нужный номер в адресной книге. Он хотел встретиться с Карадонной лицом к лицу. Он хотел иметь возможность посмотреть ему прямо в глаза и увидеть, что тот не имеет к этому никакого отношения. Если б Томмазо лгал, он бы это понял. Тогда ему пришлось бы выбить из него признание. Вместе с зубами, если потребуется.
Меццанотте сделал несколько длинных вдохов, прежде чем нажать кнопку вызова, пытаясь извлечь откуда-то изнутри себя достаточно хладнокровия и отстраненности, чтобы выдержать этот разговор, не выдав себя.
– Кардо, как приятно тебя слышать! Знаю, я должен был позвонить тебе. Уже несколько дней как собираюсь – но здесь, в офисе, была адская неделя… Я читал о тебе в газетах, а потом Дарио мне все рассказал. Я имею в виду, ты снова это сделал: спас девушку и поймал плохого парня… Если ты будешь продолжать в том же духе, то в конце концов затмишь нашу былую славу. Но скажи мне, как ты?
Старый добрый Карадонна, непостоянный и ненадежный, забывающий о юбилеях и опаздывающий на встречи, но затем пускающий в ход свое обаяние и умудряющийся все исправить… Однако на этот раз, если б его вина была доказана, о прощении не могло быть и речи.
– Я в порядке, – сказал Рикардо сквозь стиснутые зубы, нейтральным и ровным тоном, стараясь не выдать того, что кипело у него внутри. – Послушай, Томмазо, мне нужно с тобой поговорить. Можем ли мы встретиться завтра?
– Разумеется. Как насчет того, чтобы поужинать вдвоем? Мы давно этого не делали. И ты мне все расскажешь… Здесь, рядом со мной, есть новая траттория, совсем неплохая.
– Нет, пораньше. Утром можешь?
Может быть, это прозвучало слишком резко… Несколько секунд длилось молчание. Когда он ответил, голос Карадонны звучал немного иначе. Более серьезно. Даже более настороженно. Или так ему показалось?
– Хорошо. Где?
– «Монументале», в восемь тридцать. Перед папиной могилой.
– На кладбище? – Нетрудно было понять, какое недоумение вызвало это предложение у Карадонны. – Да, хорошо. Но ты не хочешь сказать мне, что…
– Тогда до
