Зенитчик: Зенитчик. Гвардии зенитчик. Возвращенец - Вадим Васильевич Полищук

– Павел Николаевич, вы только не подумайте, что я сумасшедший.

Наш разговор, а точнее мой монолог длился минут пять. Пока я говорил, то видел: чем дальше – тем с большим скепсисом он воспринимает мои слова. Но стоило мне перейти к конечному предложению, как он взорвался:

– Нет, я не буду откладывать защиту! Это мой шанс! Это для меня всё! А то, что вы рассказали, это полный бред! Слышите меня?! Бред! И не суйтесь больше ко мне со своими бреднями!

С грохотом отбросив стул, взбешенный аспирант выскочил из зала. Храбрый заяц. На происходящее никто не обратил внимания, посуда и мебель целы, остальное тут никого не касается. Да-а, недооценил я его. И разговор неправильно построил. Вряд ли теперь его можно будет переубедить, придется действовать по худшему варианту. Не хотел я этого, не хотел. Это тогда я Джеймсу сгоряча ляпнул, а сейчас уже успел перегореть. Но, похоже, другого выхода нет, только надо сначала решить несколько проблем. Решу, некоторое время у меня еще есть, но и затягивать не стоит. Не притронувшись к стоящей на столе бурде, я вышел в свежесть позднего осеннего вечера.

– Девушка! Не подскажете, где тут у вас цветы можно купить?

Пухленькая шатенка в мини дальше некуда стрельнула в мою сторону глазками. Нет, клеить тебя я не собираюсь. Мне действительно нужны цветы.

– Здесь направо, дальше прямо. Там увидите.

– Спасибо!

Жужжание стеклоподъемника отрезало кондиционированную атмосферу салона от осенней свежести города. Вот я и опять за рулем. Не буду говорить, чего, а точнее сколько, мне это стоило, но водительское удостоверение и свидетельство о регистрации я восстановил очень быстро. С паспортом сложнее, но он пока и не очень нужен, обойдусь справкой об утере. Пейзаж за стеклом плавно тронулся с места. После поворота направо, палатка с вывеской «Цветы» отыскалась довольно быстро, даже второй раз спрашивать не пришлось.

– Какие вам?

Вопрос симпатичной блондинки поставил меня в тупик. А в самом деле, какие? Розы? Вроде не соответствуют моменту. Гвоздики? Скромно, дешево и не подходит.

– Это у вас что?

– Лилии.

– Вот их и давайте.

– Сколько?

– Десять. Нет, лучше – двенадцать.

Чем лучше? Не знаю, но пусть будет двенадцать. Дежурная улыбка девушки увяла сообразно назначению покупки.

– Пару этих веточек добавьте и упакуйте, пожалуйста.

Блондинка шуршала прозрачной пленкой. Я следил, как ее ловкие пальчики привычно справляются с желто-красной ленточкой, и думал, что неожиданно принятое решение свернуть с МКАДа не на М4, а на М5, в общем, правильное. В моем положении один день ничего не значит – время у меня пока есть, а когда удастся сюда выбраться еще раз – неизвестно. Да и удастся ли вообще? Дело мне предстоит мерзкое, грязное и опасное.

– Спасибо. Сколько с меня?

Расплатившись, выхожу на улицу и замираю, подставив лицо еще теплому осеннему солнцу. Хорошая в этом году осень – солнечная и дождей немного. Однако пора. Буквально через пару минут подъезжаю к набережной и поворачиваю направо. После войны здешний рельеф изменился неузнаваемо. Ниже по течению построили плотину, и река разлилась, в некоторых местах больше чем на километр. Да и берег, видимо, тоже отсыпали. О зданиях я и не говорю – левобережной части города раньше практически не было. Вода и песок скрыли пойму реки с остатками огневых позиций батареи. Братские могилы бойцов, писали, перенесли на незатопляемую часть, но, подозреваю, не все. Да и точного номера я все равно не знаю. Поэтому пусть будет так.

Единственный ориентир, оставшийся неизменным, – железнодорожные мосты, по ним и ищу место. Вроде здесь. Бросаю машину на парковке возле панельной многоэтажки и дальше иду пешком. До воды отсюда меньше сотни метров, спуск довольно крутой. Несколько минут стоял, разглядывая правый берег, с которого едва убрался шестьдесят девять лет назад. Или всего год? Совсем я запутался. Торопливо нагнулся и положил лилии в зеленоватую холодную воду. Я не знаю, один Сашка здесь остался или кто-то еще, но прощения прошу у всех, поименно.

Справа слышен звук шагов, поворачиваюсь и ловлю удивленный взгляд мужичка с удочкой – стоит у воды немолодой уже мужик, бормочет что-то, цветы вон в воду бросил. Присутствие постороннего человека меня смущает, я торопливо взбираюсь наверх и спешу к машине, не оглядываясь. Не могу обернуться.

К вечеру я уже был в Рязани. Там переночевал и рано утром отправился дальше. В рязанской глубинке изменений намного меньше, чем в городской части Воронежа, но нужное место удается найти далеко не сразу – прошлогодние лесные пожары постарались. От приметной раздвоенной березы осталась большая обугленная рогатка, но нужная, ничем не приметная низинка никуда не делась.

Низинка низинкой, а надо было в свое время какой-нибудь надежный ориентир оставить. А так… К полудню я вырыл посередине большую яму глубиной сантиметров семьдесят. Устал, как собака, и ничего не нашел. Хоть бы закопал на меньшей глубине! К тому же каждый проведенный здесь час увеличивал опасность того, что кто-нибудь заинтересуется стоящей на обочине машиной и тем, что ее хозяин делает в лесу. Тем более что машина у меня приметная, особенно для такой глухой провинции.

Когда я почти отчаялся что-либо найти и уже подумывал бросить это занятие, как лопата вывернула вместе с землей кусок брезента. Есть! Тут он, никуда не делся! Полминуты спустя я уже держал в руках килограммовый сверток. Под брезентом оказалась упаковка из плотно свернутой и туго перевязанной автомобильной камеры. Разворачивать не стал, внутри все в солидоле. Сунул находку в полиэтиленовый пакет и, прихватив лопату, заспешил к машине. Подушку заднего сиденья я открутил заранее, оставалось только подложить под нее пакет и прикрутить обратно. Сквозь подушку пакет не прощупывался и при беглом обыске его не найти. Мотор успел остыть, но я не стал ждать, пока он прогреется, нажал на газ.

К Питеру подъезжал уже за полночь, устал, но в Тосно ушел с трассы налево и через час добрался до дачи. Дачный сезон уже закончился, и никто не должен помешать мне. К концу дороги глаза уже слипались, в ворота еле вписался. Плюнул на все и пошел спать, все дела завтра, завтра, завтра…

С утра притащил из гаража бутыль с керосином и осторожно развернул резину. С виду все в порядке, ни пятнышка ржавчины – времени и солидола во время консервации я не пожалел, но как дело обстоит на самом деле, еще предстояло проверить, особенно патроны. Собрал, лишних деталей вроде не осталось. Предохранитель