Не та профессия. Тетрология (СИ) - Афанасьев Семён

В этом месте замираю, где стоял.

– Либо, что тоже возможно, они на какой‑нибудь территории, официально охраняемой тамошним наместником. Например, в казармах городской стражи, или прибились к местному войску. – Продолжает пуштун. – Как ты их будешь оттуда «отрывать»?

– Даже не думал об этом, – сознаюсь. – Почему‑то решил, что они будут таиться, перемещаться незаметно и всячески стараться скрыться. А мы их догоним где‑нибудь в дороге.

Актар только с досадой крякает, краснеет, поглубже набирает воздух и отрицательно качает головой:

– Это было бы замечательно. Но это очень маловероятно.

– Всё не так, – подхватывает меня под руку с другой стороны Алтынай. – Ты абсолютно всё неправильно представляешь, но давай тебе Актар лучше всё объяснит, а я пока насчёт сменных коней распоряжусь…

– Если насчёт этих ваших «медных лбов» прав всё же ты, – продолжает Актар на пашто, отведя меня в сторону, – то это самый худший для нас путь событий. Причём, заметь, лично я склоняюсь к этому самому соображению. Если это действительно государственные чиновники (как ты сам заподозрил), оставленные незаметно приглядывать за делами в провинции, то у них могут быть возможности слуг Престола. Оформленные этими вашими документами, которые сразу делают разбойником тебя, напади ты на них. Даже если по сути ты сто раз прав.

– Не подумал, – медленно киваю два раза, поскольку на память приходят строки известного письменного помилования одного из бонз Римской Церкви (которое он давал женщине, а использовал эту бумажку так и вовсе мужчина, старательно скрывавший всю книгу графский титул). – «Всё, что сделал предъявитель сего, сделано по моему приказу и на благо государства »? – припоминаю цитату и перевожу её, как могу, на местные реалии.

– О, как хорошо сказано, – воодушевляется Актар. – Уже сталкивался раньше?! Да, именно это имею ввиду.

– Сам не сталкивался, но слышал от других людей. Ещё вернее, читал, – старательно говорю исключительно правду, поскольку с Актаром только так и нужно. – Не думал, что тут  можно с таким столкнуться.

– Пф‑ф‑ф, земли и правители везде одинаковы, – снисходительно роняет Актар.

А я думаю, что ум – это далеко не всегда теоретическая подготовка … Иногда она только мешает .

– Чем нам поможет Алтынай в том случае, если придётся забирать людей в другой провинции у тамошней власти? – Алтынай всё равно ещё где‑то ходит, потому пользуюсь моментом и проясняю всё в максимальных подробностях (на всякий случай).

‑ Я бы, с высоты возраста, поделил твой вопрос на две части, – деликатно «подкатывает» Актар, рисуя носком на песке. – Первое – это имеющаяся сила. В принципе, той сотни, что твоя сестра берёт с собой, должно хватить на все случаи. Плюс мы.

‑ Две сотни! – поправляет Актара запыхавшаяся Алтынай, появляясь сзади. – Вторая пойдёт в обход этих ваших гор. По второй возможной дороге.

‑ Благодарю, сам хотел об этом попросить, – степенно кивает ей пашто, поворачиваясь ко мне. – Если сотня туркан пойдёт сама по себе, либо даже с тобой; как воспримет наместник другой провинции твоё требование о выдаче людей самого Султана?

– Не думал, что дойдёт до разговора с властями, – пристыженно киваю.

– Зря не думал, – пожимает плечами Актар. – Очень сильная вероятность. Сила – это только одна часть твоего вопроса. Вторая называется «закон». Вот тебе возможность: беглецы прибились к какому‑то каравану, имеющему свою охрану. Допустим, ещё и вещи какие‑то спрятали в тюках каравана. Как ты будешь перетряхивать груз? Будешь давать честное слово, что ты – тот, за кого себя выдаёшь? А на каком основании караван‑баши должен тебе подчиняться?

– А что не так? – всё ещё торможу, переваривая услышанное.

– А караваны, высочайшим соизволением, имеют неприкосновенный статус. И, кроме сборщика налогов, никому не подотчётны, – вежливо сообщает Актар, о чём‑то перемигиваясь с Алтынай.

– Здорово, но теперь поясни, как она нам поможет? – видимо, я злюсь на самого себя за отсутствие сообразительности, и от этого говорю что‑то не то.

Поскольку Актар с Алтынай начинают дробно хихикать в этом месте.

– А тут, брат мой, в присутствии твоей сестры открывается следующая возможность, – церемонно склоняет голову на мгновение пуштун. – У твоей сестры есть тамга от Султана. С которой она, как гласит упомянутый тобой документ, вольна повелевать, что пожелает. В реальности, любого её даже самого сумасбродного желания, в любом городе Султаната, ослушаться побоятся. Особенно если она будет желать в присутствии своей сотни воинов, не считаю наших при этом… И если её требования будут хоть сколь‑нибудь соответствовать существующим законам.

– Ты намекаешь, что мне беглецов могут не выдать, а её побоятся ослушаться? – перевожу в понятные себе категории витиеватый и явно неродной туркан в исполнении Актара.

– Именно, – кивает пуштун. – Кроме того, в отсутствие чиновника в ранге выше тысячника, все её приказы обязательны для единовременного исполнения любыми солдатами либо стражниками всего Султаната. Особенно если она подкрепляет пожелание тамгой, отдаёт письменное распоряжение об этом и ставит свою печать.

– Не знал, – обескуражено по‑новому смотрю на Алтынай.

– Пф‑ф… – она весело хлопает ресницами, взлетая на коня. – Вперёд! По дороге договорим!

_________

– Неисполнение приказа твоей сестры, ещё и при страже, к коей приравнены и ваши оружные конные соплеменники, ведёт к усекновению головы или даже похлеще, – просвещает меня Актар под стук подкованных копыт по брусчатке города.

– А куда уж хлеще? – задаю логичный вопрос. – Какая‑нибудь казнь сроком в сутки? Медленная и печальная?

– Обвинение в мятеже, – конь Алтынай сравнивается с нами, а сама она впивается зубами в красное яблоко, брошенное ей кем‑то из продавцов и пойманное ею левой рукой с благодарным кивком. – В случае такого обвинения может и семья пострадать. Вплоть до той же казни.

– Бр‑р‑р, совсем как у шаха, – припоминаю новости о «соседях», услышанные, как обычно, на базаре.

– Не совсем. Типы казней между собой отличаются, – педантично поправляет Актар. – И ещё одно. Есть много людей, которые видят , правду ли ты говоришь. Взять хоть и меня, или твою сестру, или многих караванщиков… По дороге таких людей может встретиться очень много. Вот приказ твоей сестры, в определённых условиях, равен Султанскому. И соблюдение этих условий, из всех нас, только она имеет право контролировать лично. Плюс, Тамга её рода, полученная от Султана, в твоих руках может иметь гораздо меньше веса в чужих глазах, – Актар с сожалением смотрит нам меня. – Чем она того заслуживает. Извини, Атарбай. Я очень понимаю тебя, поскольку у пашто заслуги самого человека тоже порой много весомее, чем репутация его предков. Но в остальном Султанате это не так. И от того, из чьих уст прозвучит правда либо команда местным властям, может очень зависеть, услышат ли её.

– И будут ли исполнять, – добавляет Алтынай.

– Да понятно теперь, чего уж, – бормочу, удерживаясь от озвучивания известной максимы о Юпитере, одном парнокопытном и о различиях между их возможностями.

– Он просто плохо понимает природу власти, – изображает сожаление Алтынай, продолжая хрустеть яблоком. – Но у него есть другие сильные стороны.

– Да я уже понял, что противостоять придётся не только этим двоим, а и, возможно, каким‑нибудь местным властям. И заменить Алтынай в этом споре будет некем, поскольку свои права она не может передать никому, – итожу вслух услышанное.

– Именно, – кивает Актар, в следующую минуту поднимая на дыбы своего жеребца.

Поскольку под копыта нашим коням из пространства между домами вываливается какая‑то фигура.

И, схватив жеребца Актара под уздцы, начинает что‑то очень быстро лепетать на каком‑то странном варианте фарси.

– О чём она говорит? – в ту же секунду требовательно спрашивает меня Алтынай, придерживая и свою лошадь.