Не та профессия. Тетрология (СИ) - Афанасьев Семён

А сегодня в провинции монополия Столицы на власть была нарушена.

Это был лишь один из многих примеров, но очень показательный. По логике, создать запасы на местах можно даже из того же зерна, что с избытком один год из двух производит каждая провинция. Потом, в случае недорода, не вывезенное из провинции зерно можно раздать – и проблема решена.

Но для власти Метрополии гораздо полезнее бесконечно благодарная, пусть и едва стоящая на ногах (от голода) тысяча народу, выжившая из каждых пяти тысяч.

Чем все пять тысяч, сытые и критикующие власть.

Земля – собственность Султана. Даже если народа на ней не станет вообще, его власть над территорией не пошатнётся. В крайнем разе, нагонят в очередной раз вместо пашто каких‑нибудь очередных туркан. Или вместо окончившихся (по причине того же голода) туркан – каких‑нибудь forsii tojiki.

Пока власть Метрополии над территорией незыблема, интересы Султана в долгосрочной перспективе не пострадают. Ну будет с этих земель налог с дохода платить другой народ…

А вот если на территории убрать саму угрозу голода (и, как следствие, регулярную необходимость помощи из Метрополии, чтоб спасти хотя б одного из пятерых), то даже самому Нурислану скоро станет не понятно: а чьей власти в Городе больше?

Султана? До которого далеко, но которому налог исправно перечисляют? Не уведомляя более ни о чём (другое дело, а станет ли Султан вникать во что‑то, кроме суммы собранного налога; но эти мысли Нурислан даже думать боялся, не то что озвучивать).

Или местного Совета Города, выскочившего не пойми откуда и реально сосредоточившего всю власть в своих руках? Вообще без какой‑либо оглядки на Султана и метрополию.

Попутно, в означенном Совете, к удивлению Нурислана, заседали и пашто, и фарси (вернее, их местные разновидности), и сами туркан, и джугуты… Законность же необычному образованию придавала дочь Хана Туркан, имевшая тамгу на княжение от самого Султана.

Кстати, Нурислан тогда ещё подумал, что государство – это может быть не только земля.

Это могут быть ещё и люди. Вон как у туркан. Выделили им вотчину – они снялись и десятками тысяч переселились. И их Хан – уважаемый человек, поскольку тысячи воинов у него никуда не делись, пришли вслед за ним.

А случись вдруг что, они и с этих земель снимутся, и так же точно откочуют ещё куда. Получается, у Султана государство стоит на месте, а у кочевых туркан – как будто кочует вместе с ними. Интересная мысль, надо будет додумать при случае…

Угрозу трону в данный момент Нурислан усматривал сразу в нескольких вещах, происшедших в один момент времени.

Поначалу, он добросовестно фиксировал всё и, зашифровав, отправлял по обычному каналу в виде донесений.

Но караваны купцов – не самый быстрый способ связи. Амулеты в службе Нурислана не практиковались, по крайней мере, для такой работы. Вестям, пришедшим по амулетам, просто не верили, требуя подтверждений другими способами.

На каком‑то этапе, сумма происходящего превысила критическую отметку и Нурислан понял, что настало время действовать решительно и самостоятельно.

Во‑первых, вначале почему‑то замирились два непримиримых исстари врага – пашто и кочевые туркан.

Резонов Султана Нурислан знать, естественно, не мог, но был далеко не дураком, чтоб понять: туркан сюда отправили в качестве противовеса пуштунам. Которые и на Хинд регулярно ходили в набег, и грабежи соседей учиняли с завидным постоянством.

Удобные Метрополии в пограничье, воинственные и независимые сами по себе, пашто, помимо прочего, родовые догмы собственного кодекса Пашто Валлай чтили над Исламом. Если случалось так, что правила Ислама противоречили Пашто Валлай, пуштуны всегда руководствовались вторым. Возможно, именно поэтому на территории провинции, помимо Ханафитского Мазхаба, спокойно уживались и шииты из фарси; и исмаилиты, коих еретиками почитают даже сами шииты; а сейчас вон – и пятый, придуманный Шахом Ирана, мазхаб ещё может появиться… Не дай Аллах, и он корни пустит…

Сейчас же, такие удобные для манипуляции дикие горцы каким‑то непостижимым образом нашли общий язык с «братьями Султана», сиречь с туркан.

Вторым тревожным колокольчиком стало Собрание уважаемых людей города. Слова «элита» Нурислан не знал, но сутью самого понятия владел отменно.

Те, кто реально мог в городе что‑то решать, последнее время очень много времени проводили сообща, за закрытыми дверями.

Ну и что, что Городу становилось от этого только лучше? Перед глазами были примеры от «коллег» на службе Шаха Ирана: там за одни только такие встречи (за закрытыми дверями) уже б полетели головы. Без малейших даже расследований, была ли реальная вина или просто чай пили, не важно.

Если люди, у которых в руках находится разделённая на части власть, начинают о чём‑то совещаться и договариваться между собой – их уже пора казнить. Это Нурислан знал очень хорошо.

И не важно, что они при этом делали. Даже если просто баб драли…

Кстати, последнее можно было совершенно точно исключить, поскольку в этих посиделках регулярно участвовала дочь Степного Хана. Да и женщин лёгкого поведения в городе было немного, все наперечёт. И с ними Нурислан общался в первую очередь, именно что по работе. Хотя и не раскрывая истинных намерений…

Ещё одним камешком в копилку его сомнений стало низложение Наместника.

Наместник… При одном воспоминании этого напыщенного павлина, Нурислану хотелось блевать. Где, скажите, справедливость? Лучше б на место этого дурака посадили самого Нурислана, либо его товарища. Честное слово, проку Метрополии было бы больше.

Кстати сказать, Нурислан его и сам собирался менять. Ну, как менять… Сообщить о неподобающем, привести примеры заботливо собранных доказательств, продублировать своё послание по линии Казначея.

Если упомянуть цифры реально взымаемых налогов, плюс доказательно рассказать о полном бездействии Наместника, как управителя…

При сегодняшнем, ориентированном на внешнюю экспансию, Дворе, за такое, наместников меняли сразу. Не глядя ни на заслуги родителей, ни на родственников при Дворе.

Но Наместника в мгновение ока сменила дочь Степного Хана.

С одной стороны, это были сферы явно не уровня Нурислана, чего уж…

С другой стороны, это ломало личные планы его Службы. А этого не любили. Оч‑ч‑чень сильно не любили, на всех уровнях.

Кстати, самое смешное, что фигурой Дочь Хана была скорее номинальной.

Ещё одним кошмаром Нурислана стало местное Самоуправление. Оно реально работало, это он отлично видел, как житель того самого Города (вернее, удачно притворяющийся таковым).

И вот уже именно за эту новость Нурислан считал, что практически имеет и дом в Столице, и дворец на море.

Нурислан не мог знать резонов Султана, но в Службе считали, что такую скверну следует выжигать калёным железом, по примеру западных варваров.

И эта новость уже подождать не могла.

Помимо надзора за «местной благонадёжностью», в задачи Нурислана входил и контроль обстановки на соседних территориях, через сети личных связей.

Кстати, для организации такого контроля практически все сослуживцы Нурислана по Службе делали так: устанавливали связь с такими же, но по ту сторону границы…Что официально запрещалось, но на практике очень даже имело место.

Вот от «коллег» из шахского Ирана приходили новости, при желании истолковываемые, как угроза. Визит же их военного отряда в город стал почти что последней каплей: двое боевых магов – это уже позиция Государства, не самодеятельность отдельных чиновников на местах.