Тяжелые времена - Хиллари Клинтон

С борта самолета я позвонила министру иностранных дел Германии Гидо Вестервелле, который находился в Иерусалиме и проводил свои консультации.

— Я сижу здесь в отеле, где и вы будете проживать. У нас только что была воздушная тревога, и нам пришлось покинуть свои номера, — сказал он мне. — Вы не представляете, какая здесь нервная обстановка.

Около 10 часов вечера 20 ноября мы приземлились в Международном аэропорту Бен-Гурион в Тель-Авиве и через полчаса приехали в офис Нетаньяху в Иерусалиме. Я сразу поднялась наверх и прошла на заседание с премьер-министром и небольшой группой наших помощников. Израильтяне сказали нам, что они уже начали переговоры с египтянами, которые были представителями «ХАМАС», но переговоры увязли в давних и трудных вопросах, касающихся израильской блокады Сектора Газа, свободы передвижения для палестинцев, проживающих там, прав на рыболовство у берегов и других проблем, по которым существовала напряженность. Нетаньяху и его команда были очень пессимистично настроены относительно перспектив заключения соглашения. Они сказали, что серьезно намерены приступить к наземной фазе операции в Секторе Газа, если ничего не изменится. Они готовы были дать мне немного времени. И я включилась в работу.

Пока шло время, персонал премьер-министра постоянно подвозил тележки с продуктами. Там была большая стопка сэндвичей с жареным сыром и крошечные эклеры. Такая еда может помочь немного расслабиться в условиях повышенных нагрузок, хоть никто на часы и не смотрел. Я высоко оценила то, что Нетаньяху и его сотрудники ничего не скрывали от меня. Они прервали друг друга, спорили со всеми, даже с премьер-министром.

На Нетаньяху оказывали большое давление, чтобы он принял решение о вторжении в Сектор Газа. По опросам общественного мнения, израильтяне решительно поддерживали такой шаг, особенно сторонники блока «Ликуд», к которому принадлежал Нетаньяху. Однако израильские военные руководители предупреждали, что это приведет к огромному числу жертв, и Нетаньяху был также обеспокоен региональными последствиями. Как отреагирует на это Египет? Начнет ли «Хезболла» свои атаки из Ливана? Он также знал, что армия поразила большинство своих целей в течение первых нескольких часов непрерывных ударов с воздуха, в частности уничтожив арсенал дальнобойных ракет, которые были у «ХАМАС». Кроме того, ему было известно, что «Железный купол» успешно защищает израильских граждан. Нетаньяху не хотел начинать наземную фазу, но ему было трудно найти такой выход из ситуации, который позволит бы Израилю остановить эскалацию и выйти из конфликта так, чтобы не казалось, что он отступил перед лицом продолжающегося неповиновения «ХАМАС», что позднее лишь спровоцирует новую волну насилия. Кроме того, Мубарак ушел со своего поста, а новому каирскому правительству «Братьев-мусульман» израильтяне не доверяли. И от этого роль Соединенных Штатов становилась еще более значимой. По крайней мере, один израильский представитель позже говорил мне, что это был самый сложный выбор, с которым Нетаньяху пришлось столкнуться на посту премьер-министра.

Я сказала, что на следующий день лечу в Каир и что хочу привезти туда с собой документ, который я могла бы представить президенту Мурси как основу для окончательных переговоров. Я полагала, что очень важно было определить для себя несколько аспектов, по которым израильтяне будут готовы пойти на уступки под определенным нажимом. Таким образом, у Мурси будет, возможно, складываться впечатление, что ему удалось выторговать для палестинцев выгодные условия соглашения. Мы вновь и вновь пересматривали все детали нашей позиции, так и не находя оптимальной комбинации.

Мы расстались уже после полуночи, и я направилась в знаменитый отель «Царь Давид», который существует уже восемьдесят лет, чтобы хоть на несколько часов провалиться в беспокойный сон. Пока, казалось, шансов на успех этой дипломатической миссии почти не было, но была высокая вероятность, что израильские войска войдут в Сектор Газа. Утром я поехала в Рамаллу, чтобы провести консультации с Аббасом. Хотя его влияние было теперь невелико, я не хотела исключать его из переговорного процесса и намеревалась, таким образом, поставить под вопрос легитимность «ХАМАС» в межпалестинской борьбе за власть. Я также знала, что Палестинская администрация продолжает выплачивать зарплаты и стипендии тысячам людей в Секторе Газа, несмотря на то что там правила группировка «ХАМАС», поэтому было бы полезно получить поддержку Аббаса по вопросу прекращения огня.

Мне уже была хорошо знакома штаб-квартира Палестинской администрации в Рамалле. За ней закрепилось название «Муката». Изначально ее построили в 1920-х годах британцы в качестве своего форта, но она стала широко известна в 2002 году, когда израильская армия осадила здесь подразделения во главе с Ясиром Арафатом и его ближайшими помощниками. Здание весьма серьезно пострадало в ходе этих боев и в конце концов было почти разрушено. Но к 2012 году на нем не осталось и следа этой трагической истории. Комплекс был перестроен. Теперь в него входил выстроенный из белого камня мавзолей Арафата, где стоит палестинский почетный караул, наблюдая за посетителями, которые приходят почтить его память.

Этот год был трудным для Аббаса. Его популярность стала сходить на нет, а рост экономики Западного берега реки Иордан замедлился. После того как срок моратория на строительство израильских поселений в конце 2010 года истек и Аббас отказался от ведения прямых переговоров, он решил обратиться в ООН с просьбой признать Палестину как независимое государство. Поскольку он поставил свою политическую карьеру в прямую зависимость от успеха самой идеи о том, что Палестинское государство можно создать мирным путем (в отличие от группировки «ХАМАС», которая рассматривала только путь вооруженного сопротивления), то провал переговоров серьезно подорвал его политические позиции. Аббас чувствовал, что необходимо найти другой ненасильственный способ продвигаться вперед, если он намерен удержать власть и по-прежнему представлять реальную альтернативу экстремистам. Решение ООН по Палестине имело бы не более чем символическое значение и вряд ли привело бы к значительным переменам в повседневной жизни палестинцев, но предъявить по этому поводу претензии Израилю на мировой арене и выставить напоказ его растущую изоляцию — это могло бы сильно укрепить внутриполитические позиции Аббаса и, как утверждали палестинцы, могло также заставить Израиль пойти на уступки. Проблема заключалась в том, что обращение к помощи ООН противоречило основной идее: мира можно достичь только путем переговоров между сторонами, идя на взаимные компромиссы. Односторонние же действия, будь то ставка на создание Палестинского государства при посредничестве ООН или строительство израильских поселений на Западном Берегу, подрывали доверие и снижали готовность к взаимным уступкам.

Весь 2011 год мы безуспешно попытались убедить Аббаса отказаться от своего обращения в ООН, а также делали все возможное, чтобы при голосовании в Совете Безопасности не набралось достаточное количество голосов в пользу создания Палестинского государства таким путем. (Мы хотели избежать, насколько это было в наших силах, использования права вето по этому поводу.) В то же время я начала прорабатывать с представителем Евросоюза Кэти Эштон и с Тони Блэром базу для возобновления прямых переговоров на основе тех полномочий, которые наметил президент Обама в своей речи в мае 2011 года. Пришлось прибегнуть и к активным дипломатическим маневрам на Генеральной Ассамблее ООН в сентябре 2011 года, но этого оказалось недостаточно, чтобы отговорить Аббаса от подачи своей петиции и форсирования данного вопроса. Благодаря нашим усилиям решение по этому вопросу в Совете Безопасности не прошло. Все, что получил Аббас за все свои хлопоты (кроме натянутых отношений с Соединенными Штатами и Израилем), было членство в ЮНЕСКО. Аббас обещал вернуться к этому вопросу в 2012 году и сделать еще одну попытку добиться успеха.

Теперь группировка «ХАМАС» вытесняла Аббаса с политической сцены. Газетные заголовки пестрели сообщениями о противостоянии бойцов этой группировки Израилю, а Аббас на их фоне выглядел усталым и слабым в глазах своего народа. Я думаю, что он был благодарен за мой визит, но удручен своим положением. После довольно беспорядочной дискуссии он согласился поддержать мои миротворческие усилия и пожелал мне успеха в Каире.

Затем мне пришлось вернуться в Иерусалим, чтобы еще раз переговорить с Нетаньяху. Его советники позвонили посреди ночи и просили нас приехать до отъезда в Каир. Мы пересмотрели все положения нашей стратегии от и до, тщательно выверяя, насколько израильтяне могут уступить. Мы разыграли все возможные варианты развития переговоров с египтянами. В конце совещания мы выработали свою стратегию, у меня был утвержденный израильтянами сценарий, который мог бы послужить основой для переговоров в Египте.