ОНО - Стивен Кинг

«Эта твоя шутка не смешная, Ричи», — сказала она, и я понял, что она сейчас повесит трубку. Поэтому я рассказал ей все, что произошло. И она начала смеяться, на этот раз это было тяжело. Она смеялась, как мы с вами смеемся, ребята, как будто кто-то рассказал ужасно смешную историю и невозможно удержаться. Когда она стала затихать, я спросил, что она нашла в этом смешного? «Это просто замечательно, — сказала она, — на этот раз посмеялись над тобой. Подшутили над тобой. Пластинка Тозиер. Сколько ублюдков ты наплодил с тех пор, как я уехала на восток, а Ричи?»

«Значит, ты не испытала еще радости материнства?» — спросил я ее.

«Собираюсь в июле, — сказала она. — Есть еще вопросы?»

«Да, — ответил я, — когда же ты изменила свое мнение о том, что рожать детей в этом говенном мире — аморально?»

«Когда я встретила человека, который оказался не говном», — ответила она и повесила трубку.

Билл начал смеяться. Он смеялся, пока слезы не покатились по щекам.

— Да, — сказал Ричи. — Я думаю, она так быстро со мной переговорила, чтобы оставить за собой последнее слово. Я пошел к врачу через неделю и спросил его, не может ли он объяснить мне подробнее, чем вызвана эта регенерация. Он сказал, что говорил с несколькими своими коллегами о моем случае. Оказалось, что в течение трех лет за 1980–1982 годы Калифорнийское отделение Академии медицинских наук получило 23 рапорта о регенерации. Шесть операций оказались сделанными плохо. Над другими шестью просто подшутили. Итак… только одиннадцать настоящих операций за три года.

— Одиннадцать из скольких сделанных? — спросила Беверли.

— Из 28617-ти, — сказал Ричи, — и ни одного ребенка в результате. Говорит это тебе о чем-нибудь, Эдс?

— Это все же не доказывает, — уныло начал Эдди.

— Нет, — сказал Билл, — это ничего не доказывает. Но это может служить неким звеном. Вопрос заключается в том, что мы сейчас будем делать? Ты что-нибудь думал об этом, Майк?

— Разумеется, думал, — сказал Майк, — но без вас, пока вы все не собрались и не поговорили так, как сейчас, решить было невозможно. Я не мог предвидеть, чем закончится наша встреча, пока она действительно не произошла.

Он надолго замолк, задумчиво глядя на них.

— У меня есть идея, — сказал он, — но, прежде чем я изложу ее вам, нужно, как мне кажется, решить, будем ли мы что-то здесь делать. Постараемся ли мы сделать то же, что уже сделали прежде? Попытаемся ли мы снова убить Оно? Или опять разделимся на шесть и разъедемся в разные стороны?

— Кажется, да, — начала Беверли, но Майк покачал головой — он еще не кончил.

— Вы должны понять, что наши шансы на успех предусмотреть невозможно. Я знаю, что они невелики, и знаю, что, будь Стэн с нами, их было бы больше. С уходом Стэна наш круг разорвался. И я не знаю, сможем ли мы вообще с этим разорванным крутом выбросить Оно вон, хотя бы ненадолго, как мы сделали это прежде. Я думаю, Оно убьет нас одного за другим, и, возможно, каким-нибудь ужасным способом. Детьми мы создали этот кружок, замкнутый кружок, до сих пор я не понимаю, как нам это удалось. Я думаю, если мы согласимся продолжать действовать, мы создадим новый кружок, поменьше, не знаю, сможем ли мы сделать это. Может оказаться, что… уже слишком поздно. Майк опять посмотрел на них внимательно, глаза его потухли и выглядели усталыми на коричневом лице. — Думаю, нам надо проголосовать. Остаться и попытаться опять что-то сделать или разъехаться по домам. Вот что мы должны выбрать. Я собрал вас здесь во имя старого обещания. Результаты могут быть хуже, и жертв может быть больше, Он взглянул на Билла. И в этот миг Билл понял, что надвигается. Он трепетал, но ничего не мог поделать и с чувством облегчения представил себе, что должен совершить самоубийство; бросить руль и закрыть глаза рукой — принять это. Майк собрал их здесь, Майк скрупулезно выложил все перед ними… а сейчас он уступает бразды правления… Он собирается отдать их тому, кто уже выиграл в 1958 году.

— Что ты скажешь. Большой Билл? Сформулируй.

— Прежде чем я скажу, — сказал Билл, — ввсе ли поняли вопрос? Ты что-то собираешься сказать, Бев? Она покачала головой.

— Отлично, думаю, вопрос стоит таким образом: остаемся ли мы здесь и боремся, или обо всем забываем? Кто за то, чтобы остаться?

В первые секунды никто за столом не пошевелился. Это напомнило Биллу атмосферу аукциона, когда цена неожиданно зависает, и тогда те, кто не собирается больше повышать цену, замирают, как статуи, боясь пошевелить рукой — как бы аукционист не прибавил еще пять или двадцать пять. Билл подумал о Джорджи, который никому не желал зла, который хотел только выскочить из дому, где просидел целую неделю, о Джорджи с бумажной лодкой в одной руке, о Джорджи, который благодарит его… а потом встает на цыпочки и целует его в холодную щеку: «Спасибо, Билл. Отличная лодка».

Он почувствовал, как старая ярость поднимается в нем, но сейчас он был старше, и перспективы у него были пошире. Теперь это был не только Джорджи. Жуткая вереница имен прошла перед его мысленным взором. Бетти Рипсом, найденная замерзшей в земле;

Шерил Ламоники выловлена из Кендускеага, Мэтью Клементс, разбившийся на своем мотоцикле; Вероника Гроган, 9 лет, найдена в канализационном коллекторе; Стивен Джонсон, Лиза Альбрехт, все остальные, и только Богу известно, сколько ненайденных. Он медленно поднял руку и сказал:

— Давайте убьем Оно, на этот раз действительно убьем Оно. Только одно мгновение единственно его рука была поднята, как у единственного ребенка в классе, который знает правильный ответ и которого все остальные ненавидят. Потом Ричи вздохнул, поднял руку и произнес:

— К черту все. Это не может быть хуже, чем брать интервью у Оззи Осборна.

Беверли подняла руку. Краски вернулись на ее лицо, пятна выступили на скулах, щеки горели. Она выглядела и чрезвычайно взволнованной и испуганной до смерти.

Поднял руку и Майк.

Бен поднял руку.

Эдди Каспбрак сидел в кресле и выглядел так, как будто желал раствориться в этом кресле и исчезнуть. Его тонкое лицо было ужасно испуганным, когда он посмотрел направо и налево и потом назад на Билла. И Биллу на миг показалось, что наверняка Эдди просто встанет, толкнет дверь и выйдет из комнаты, не глядя ни на кого. Но Эдди поднял руку, а другой рукой схватил свой аспиратор.

— Так и надо, Эдс, — сказал Ричи. — Мы действительно собираемся дать себе пищу для размышления, я думаю.

— Бип-бип, Ричи, — дрожащим голосом сказал Эдди.

— Так что у тебя за идея, Майк? — спросил Билл. Роза, хозяйка, вошедшая с целым блюдом печенья с сюрпризом, окончательно испортила им настроение. Она вежливо и внимательно, без тени любопытства, оглядела этих шестерых людей со вскинутыми руками. Они медленно опустили руки, и никто не произнес ни звука, пока Роза не вышла.