Дело совести - Джеймс Блиш

Если брешь в укреплении противника действительно удастся пробить, ее можно будет расширить с помощью подземных торпед Гесса, которые будут запущены в самом начале первой фазы. Они еще никогда не использовались в настоящих боевых действиях и считались особо секретным оружием, хотя из-за обилия шпионов и предателей, которыми, по мнению Мак-Найта, Америка буквально кишела, он сомневался в сохранности таких секретов (если даже Бэйнс…). Другой секрет представлял собой одновременно продукт химии и ядерной физики, именуемый TDX, нестабильная субстанция, состоящая из «гравитационно-поляризованных» атомов. Мак-Найт очень смутно представлял себе, что стоит за этим жаргонным выражением, но знал, как эта штука действует: TDX обладает способностью взрываться в одной плоскости в отличие от любого христианского взрыва.

После сокрушения ворот наступит третья фаза: общее и по возможности упорядоченное отступление.

Командование операцией будет осуществляться из командно-наблюдательного пункта. Пункт СВК будет находиться под Денвером — безопасно и удобно. Весь комплекс, оснащенный множеством телеэкранов, весьма походил на уже не существующий Центр Космических Исследований в Хьюстоне, который действительно создавался по образу и подобию СВК, так как, с точки зрения управления, космические полеты и современные боевые действия мало отличались друг от друга. На задней стене этого подземного зала располагался большой общий экран, а за ним нечто вроде кабины диспетчера, где Мак-Найт и его гости могли обозревать всю картину в целом, а также ее отдельно детали, подаваемые на каждый из малых экранов.

Мак-Найт не заходил в кабину, пока не завершилась ядерная бомбардировка, зная, что вызываемая ею сильная ионизация не позволяет принимать передачи некабельного телевидения. (Радиоактивные осадки обладали таким же эффектом, но почти все они миновали Денвер. Восточное побережье и так лишилось всех видов жизни, а рыбы и европейцы должны были позаботиться о себе сами.) Когда он наконец приступил к наблюдению, уже началась обычная бомбардировка. Вместе с ним в кабинете находились Бойне, Белг, Чиф Хэй, Шатвье; Джек Гинзберг не проявил особого интереса к боевым действиям, и Бэйнс, не нуждаясь пока в помощнике, позволил ему спуститься вниз, где Джек, скорее всего, стал ухаживать за миловидной сотрудницей Чифа Хэя.

Когда они заняли свои места, картина на главном экране начала проясняться, хотя оставались еще значительные помехи. По данным метеослужбы, на всем юго-западе была ясная лунная ночь, однако радиоактивное облако, беспрерывно пронизываемое молниями, теперь накрыло южную треть Калифорнии и два других штата восточнее. Боевые соединения, занимавшие позиции на противоположных склонах гор, не могли перемещаться из-за мощных восходящих потоков воздуха; температура там сразу достигла шестидесяти градусов и продолжала подниматься. Связь с частями, расположенными на склонах, обращенных к долине, полностью прекратилась. Первые ракеты и снаряды, выпущенные в сторону Диса, взрывались в воздухе, едва поднявшись над вершинами гор. Никакая термопара не могла бы определить температуру в градусах в районе самой цели. Судя по спектрограммам, полученным с воздуха, температура сначала достигла двух с половиной миллионов электрон-вольт — число столь же недоступное человеческому воображению, как расстояние между звездами в милях.

Однако долина охлаждалась с удивительной быстротой, и, когда восстановилась видимость, стало понятно почему. Более двухсот квадратных миль земли превратились в огромное гладкое блюдо, которое еще оставалось раскаленным добела, но действовало подобно рефлектору, отражая тепло в атмосферу — на экране был виден столб раскаленного воздуха; в его центре, как в фокусе зеркала телескопа, виднелось круглое черное пятно.

Мак-Найт подался вперед, вцепившись в поручни кресла мертвой хваткой, и потребовал крупный план. Неужели дело сделано? Значит, Белг не ошибался, когда говорил о возможном пределе числа трансформаций, которые способны перетерпеть эти демоны. Ведь в Мертвой Долине взорвалось такое количество ядерных боеприпасов, которого хватило бы для уничтожения нескольких стран…

Но когда земля потемнела, крепость продолжала стоять, пока не стала снова раскаленным красным кольцом. Внутри ничего не было видно кроме массы взрывов — началась наконец обычная бомбардировка, причем с большой точностью; но стены — стены, стены, стены стояли, как ни в чем не бывало!

— Отмените атаку, генерал, — мрачно проговорил Белг. — Неважно, что показывает спектроскоп, если бы эти стены действительно состояли из железа… — он запнулся и с трудом сглотнул — Наверно, они только символически железные, в каком-нибудь алхимическом смысле. Иначе все их атомы не только разлетелись бы во все стороны, но и потеряли бы все свои электроны. Вы только загубите людей.

— Бомбардировка продолжается, — твердо заявил Мак-Найт. — И мы еще не получили сведений о состоянии живой силы и организации противника. Пока что мы не видели там ничего живого, и лазерные дивизионы еще не вступали в действие, не говоря уже о торпедах Гесса.

— Ни черта они не дадут, — жестко сказал Бэйнс. — Я знаю, на что способны торпеды Гесса. Не забывайте: они созданы моим ученым, которого, между прочим, захватил Пут Сатанахиа в нынешнюю Пасху, и, значит, демоны уже знают об этом оружии, если не знали прежде. Бессмысленно ожидать что-нибудь от торпед после всего, что было сброшено на город: они будут как щелчок динозавру.

— В американской традиции, — ответил Мак-Найт, — идти тяжелым путем, когда другого пути нет. Четвертая фаза — последняя мера, и хороший полководец должен оставаться гибким до последнего момента. Как сказал Клаузевиц, большинство сражений проиграно генералами, у которых не хватило смелости придерживаться собственного плана.

Бэйнс, проштудировавший всю основную военную и политическую литературу на пяти языках и кое-что на нескольких других, — поскольку того требовал его бизнес, — хорошо знал, что Клаузевиц никогда не говорил такую чушь и что Мак-Найт просто прикрывал выдуманной цитатой надежду, которая действительно была последним резервом. Но даже если бы Бэйнсу с помощью макиавеллиевой хитрости и удалось в чем-то убедить генерала, было бы все равно уже поздно — судя по тому, что происходило на экране. Пока они разговаривали, бронированные дивизионы устремились в долину, их электродизельные моторы тарахтели и фыркали, под их гусеницами трескалась остекленевшая земля, и за ними оставались глубокие, тускло сияющие следы. Глядя на маленький экран, Бэйис сначала даже подумал, что, возможно, ошибается; он хорошо знал этих чудовищ — они играли немалую роль в его бизнесе и пользовались большим спросом на протяжении десятилетий. Неужели им что-то могло противостоять?

Однако некоторые из них уже застревали; по мере того как они продвигались вглубь долины, где над их приземистыми башнями со свистом пролетали мелкие ракеты, раскаленное стекло под их гусеницами оказывалось все более вязким и действовало как клей. Бронированные монстры теряли управление и крутились на месте; затем ведущий бронетранспортер с лазерной установкой застыл на месте и, подобно «Титанику», начал погружаться в расплавленное стекло. Ужасные крики заживо поджаривавшихся членов экипажа были слышны в наблюдательной кабине, пока Мак-Найт не отключил звук.

Остальные монстры двигались дальше (они не получили другого приказа), и три или четыре машины с лазерными установками приблизились к воротам крепости. Вслед за бронемашинами со склонов гор хлынула пехота. У нее также не было приказа отступать. Даже в своих асбестовых костюмах и шлемах солдаты теряли сознание и падали друг на друга, роняя свое тщательно смазанное оружие в песок. Баки их огнеметов трескались, и вязкий газолин вытекал на горячие камни. Сам воздух долины вытягивал всю влагу из легких людей через малейшие щели в их костюмах.

Бэйнс не принадлежал к числу тех, кого легко испугать, но и он никогда не видел настоящую битву, кроме фрагментов хроники вьетнамской войны, которые показывались по американскому телевидению. Однако это продвижение отлично обученных и экипированных людей навстречу неминуемой смерти — людей, которые не только не имели понятия, за что они умирают, но и были специально введены в заблуждение, — казалось столь же бессмысленным в военном отношении, как осада Севастополя или битва на Марне. Несмотря на несомненную грандиозность зрелища, оно не представляло интеллектуального интереса.

Четыре уцелевшие машины с лазерными установками остановились перед воротами, по две с каждой стороны, давая возможность тяжелой гаубице стрелять между ними. Четыре ярко-красных луча, толщиной с карандаш, пересеклись в одной точке едва видимого створа ворот. Если бы цель состояла из настоящего железа, через несколько секунд она превратилась бы в сноп искр; однако в действительности, как мог видеть Бэйнс, там даже не повысилась температура. Лучи погасли и тут же снова включились.