Магнетрон - Георгий Бабат

После нравоучений Болтова Веснин возвращался в свое КБ умиротворенным и уже более спокойно начинал снова раскладывать по папкам переписку с заводами-поставщиками, составлять для отдела снабжения заявки на материалы, которые понадобятся для КБ в будущем году, еще через год.

Однажды Веснин и Оленин сидели за чертежной доской и в четыре руки исполняли схему электропроводки. Стены КБ содрогались от ударов шлямбура, которым пробивали гнезда для болтов крепления распределительных щитов, а стекла звенели от жарких дискуссий такелажников. Веснин работал сосредоточенно, не отвлекаясь, не поднимая головы от чертежа, даже если куски штукатурки падали на доску. Оленин же всякий раз, как до его слуха доносился особо замысловатый словесный оборот, из тех, которые не принято помещать в школьные хрестоматии, радостно улыбался и искал взглядом того, кто так интересно выразился.

В КБ вошел Рогов. Поздоровавшись, он сказал:

— Известно ли вам, друзья, что наш Илья Федорович уже стал дедушкой?

— С кем тебя поздравить, — протирая резинкой чертеж, спросил Веснин: —с мальчиком, с девочкой?

— С девочкой и с мальчиком! — бодро отвечал Рогов. — Близнецы.

— А сколько они весили при рождении? — оживился Оленин.

— Да кило пять, я думаю, не меньше.

— Позвольте, каждый по пять кило? Невероятно! А для двоих маловато… Обычно мальчики рождаются более крупными, чем девочки. Но мой Руслан, например, весил всего три кило двести и длиной был сорока восьми сантиметров. А дочка — она у нас вторая — весила при рождении три шестьсот и длиной была пятидесяти сантиметров. А теперь посмотрели бы вы на них! Руслан — рослый, широкоплечий мальчик, а Людмила — весьма субтильная особа… Позвольте, мы немножко отвлеклись… Так сколько же весил каждый из ваших? Это очень интересно.

— В этом месяце, — пробормотал Рогов, — нашему цеху дали новые типы ламп, пришлось перестраивать весь технологический процесс, и я как-то упустил из виду записать вес ребят, когда они были новорожденными. Да ведь теперь это уже дело прошлое, их вес с каждым днем меняется… К тому же они такие голосистые…

— А как Любаша? — спросил Веснин, сдунув с чертежа крошки резинки.

— О ней-то я как раз и хотел поговорить с тобой, Володя. Любаша ни за что не хочет дома оставаться. Не могу, говорит, быть иждивенкой, противно. Да и квалификацию терять не хочет.

— Давайте ее нам в КБ! — обрадовался Оленин. — Здесь ей, как кормящей матери, будет удобнее. У нас работа пока не такая уж напряженная.

— Вот первый человек, который пришел искать моей протекции для устройства квалифицированного мастера в наше КБ! — пошутил Веснин. — Понимаешь, Григорий, никто не желает идти ко мне. Все вновь поступающие на завод стремятся попасть в цехи или в известные каждому отделы лаборатории. Неведомое КБ никого не привлекает.

Рогов посоветовал Веснину взять побольше практикантов-дипломантов:

— У них опыта нет, зато будут стараться.

— Это верно, — подхватил Оленин. — Никогда в жизни потом уже так не работаешь, как над дипломным проектом. Даже свою кандидатскую диссертацию я писал с меньшим напряжением сил.

Веснин получил разрешение взять на работу в КБ несколько студентов Политехнического института из той группы, в которой он весной читал курс электронных и ионных приборов. Веснин полагал, что сам себе выберет практикантов.

«Если желающих будет слишком много, — думал он, — то можно будет устроить нечто вроде конкурса».

Но конкурс не состоялся за неимением претендентов. Студенты, которыми он интересовался и на которых рассчитывал, оказались уже устроенными. Из остальных согласились пойти в КБ всего трое: староста группы — длинноволосый Федор Непомнящих, студент с усиками — Гайк Гошьян и та студентка, у которой очки обычно висели на одной оглобле за ухом — Людмила, или, как ее все называли, Милочка Егорова.

Из заводской лаборатории перешли в КБ дипломники Левенец и Капралов, а также слесарь Чикарьков и техник Бельговский — это была уже старая гвардия, заслуженные ветераны.

Сложнее обстояло дело с организацией экспериментальных мастерских для КБ. Хорошие мастера не шли к малоопытному, молодому начальнику. Так было до тех пор, пока к Веснину не явился шеф-монтер завода Илья Федорович Мухартов:

— Любаша, говорят, к вам, Владимир Сергеевич, зачисляется?

— Хотите ее рабочим местом поинтересоваться? Заодно и мастерскую нашу посмотрите.

— Отчего не посмотреть! Я ведь еще с Лодыгиным Александром Николаевичем работал. За границей с ним большие заводы монтировали… Конечно, и тут на заводе — грех пожаловаться — должность занимаю почётную, работа интересная, ездишь по всей стране. Но, с другой стороны, супруга моя, Анна Кузьминична, тоже отчасти права: «Куда, говорит, тебе по командировкам уже таскаться? Поездил на своем веку — и людей повидал, и себя показал. Пора на покой. Ты, говорит, не гляди, что усы у тебя еще топорщатся…» Женщины, Владимир Сергеевич, скажу я вам по опыту, мертвого уговорят. «Нам бы, говорит, домик маленький в пригороде купить, там внучат растить будем… Деревянный, говорит, теплее». Но я этого не разделяю: каменный будет основательнее. Домик мы с ней уже давно присматриваем, это тоже, скажу вам, дело, но, Владимир Сергеевич, лично я этого дела не любитель. Расчету нет мне, Владимир Сергеевич, на пенсию выходить, покуда усы еще действительно топорщатся…

— Давайте к нам начальником мастерских, Илья Федорович, — перебил старика Веснин.

И те самые мастера, которые не желали идти к Веснину, охотно согласились работать под началом Ильи Федоровича Мухартова.

Бригаду монтеров возглавил Саня Соркин.

Весь штат КБ, за исключением Мухартова и Оленина, состоял из молодых людей, в возрасте до двадцати трех лет.

Эти веселые и непоседливые ребята брались за дело с энтузиазмом, работали бескорыстно, самоотверженно, со всем пылом юности. Но они были слишком резвы для тех должностей, какие здесь занимали.

С утра и до конца рабочего дня у них непрестанно возникали проблемы, казавшиеся им самим весьма глубокими и к тому же значительно более важными, чем те однообразные обязанности, которые им следовало, не отвлекаясь, выполнять.

Период установления порядка

Едва Веснин появлялся в КБ, как все его молодые сотрудники устремлялись к нему со своими наивными вопросами и предложениями, которые им самим, конечно, казались неотложными, важными, решающими. Когда Веснин входил к себе в кабинет, они врывались туда, окружали письменный стол, говорили все разом, перебивая друг друга. Если он шел по двору, его сопровождала свита юных сотрудников, которые полагали, что они еще недостаточно подробно обсудили со своим начальником порученную им работу и что именно сейчас, в эту минуту, тут, на заводском дворе, решается судьба всего КБ-217. Эти стихийные производственные совещания иногда занимали и весь обеденный перерыв. Так и не дойдя до заводской столовой, Веснин опускался на скамью у фонтана, где охлаждалась отработанная вода из цехов.

Меньше года назад у этого же фонтана, на этой же скамье сидел маленький, крепкий, румяный старик и, глядя на Веснина своими ясными, светлыми глазами, говорил с ним о синей тетради, о Сыркине-Буркине, убеждал его упражнять свои способности, работать всю жизнь в однажды принятом направлении, со всей добросовестностью… Много произошло на заводе перемен, а фонтан все еще носил неофициальное прозвище «Большой Студенецкий». Впрочем, иногда его именовали «бывший Большой Студенецкий».

Веснин, давая своим теперешним солидным тоном нескончаемые разъяснения и указания, думал о том, что если бы ему пришлось руководить не маленьким КБ, а заводом, то, верно, у него лопнула бы голова.

«Молодой человек, — говорил Веснину Болтов, — установившийся беспорядок легче вытерпеть, чем период установления порядка».

Однажды, когда Веснин и его неугомонные сотрудники шли мимо фонтана, им повстречался Муравейский.

— Приветствую вас, Вольдемар! — произнес Михаил Григорьевич. — У вас в КБ, я вижу, неправильно разрешена транспортная проблема: подчиненные ездят на вас, вместо того чтобы вы ездили на них.

— А вы, Миша, думаете — это так просто: запряг и поехал…

— Совершенно верно, Володя! Держи вожжи ровно да погоняй! Причем основное — это не дергать, не задергивать, а то шарахнутся и понесут.

«Да, основное — это не дергать, не задергивать сотрудников, — размышлял Веснин. — Надо планомерно, исподволь наладить ровную, ритмичную работу КБ».

Эти рассуждения Веснина были совершенно правильны, но, увы, в его практической деятельности все получалось наоборот. Он хватался то за одно дело, то за другое; упуская существенное, он распылял свое внимание и силы на мелочи.