Морган: человек с тысячей лиц - Екатерина Хаккет

Мою историю появления в Империи юноша пообещал оставить в тайне, чтобы не привлекать излишнего внимания к нашим персонам – собственно, как я его и попросила. «Пускай все думают, что я из Вольтерна, чем из какого-то другого мирка – спать будут спокойнее», – говорила я Коннору. – «Я просто чужеземка, которая не знает местных обычаев и законов. Что может быть лучше? Есть, как оправдаться, если что-то натворю».

В тени небольшого навеса я уловила резкое движение, что заставило меня остановиться на месте и испуганно вслушаться в ночную тишину. Тишина – ни звука, но я знала, что все обстояло иначе.

Существо, прятавшееся в засаде за пеленой темноты, пожирало меня глазами, отчего по спине забегали мурашки тревоги и страха. Я чувствовала на себе его пристальный взор и уже могла сказать точно, что это был не стражник – звона лат не было слышно, так же как и вопросов, что я делаю посреди улицы в столь поздний час.

Я сжала в кулак свободную от грязной одежды руку и выпрямила спину, как подобает настоящему воину. Я прекрасно знала, что в такой ситуации лучшая защита – это нападение, и медлить было нельзя.

– Выходи, – негромко проговорила я, вызывая засевшую в темноте злую тварь на разговор, и за моей спиной сразу послышалось шевеление.

Неприятель не заставил себя долго ждать.

Я обернулась и увидела, как из-под повешенного тряпья на натянутой бельевой веревке неслышными шагами, словно призрак, вынырнуло нечто с капюшоном на голове. Темный силуэт я узнала мгновенно, и тут же сделала шагов назад от незваного гостя, мысленно молясь, чтобы все прошло как надо. Я ожидала увидеть любого – от беженца, страдавшего бессонницей, до бритоголового Охотника… Но то, что я увидела, действительно заставило меня содрогнуться.

Старший брат Коннора, кажется, поджидал здесь именно меня. Я нервно сглотнула, подготавливаясь к неприятной беседе (или к тому, к чему та может привести).

Клауд с решительным видом подошел ко мне чуть ли не вплотную, отрезав все пути к отступлению, и дерзко кинул фразой в лицо:

– Я знаю, что ты врешь.

Еще один!

Я поперхнулась, но не отступила, хоть паника и начала брать свое – у меня затряслись руки, и я вдруг ощутила себя маленькой и никчемной по сравнению с этим мужчиной. Его энергетика буквально лишала меня каких-либо душевных сил.

Я ничего ему не ответила, смиренно ожидая разъяснений.

– В том месте, где лежал Охотник, я видел следы, – продолжил он, смерив меня уничижительным ледяным взглядом.

– И что? – слова прозвучали грозно, но внутри от страха уже все скрутилось в трубочку.

– Твои следы, – неожиданно рявкнул Клауд, и я даже заметить не успела, как тот молниеносно схватил меня за запястье, больно сжав руку, и притянул к себе. Я постаралась треснуть ему по голове второй рукой, в которой держала одежду, но он с легкостью скрутил меня – этот гад был в несколько раз сильней. Уняв мои попытки к высвобождению, он шепотом продолжил, остановившись прямо над моим ухом:

– Если я выясню, что ты имеешь хоть какое-то отношение к этим желтоглазым тварям, то больше можешь не беспокоиться о своей судьбе – она моментально оборвется.

Я захотела закричать, позвать на помощь, но не успела, так как следопыт с силой отшвырнул меня на землю, и, отряхнув руки, быстрым шагом удалился прочь в темноту. Я потеряла дар речи и продолжала сидеть на стылой земле, смотря вслед уходящему обидчику. И так бы просидела до утра, если бы не Мелани, что нашла меня посреди дороги, разогнав ночную темень тусклым светом зажженной лампады.

Глава 3

И что бы там ни говорили, молодая эльфийка была очень славным созданием: приветливым, понимающим и не опасным. Оказалось, она лишь недавно живет среди людей и еще не привыкла к чужому языку и правилам поведения. Один раз, когда какой-то солдат, мило улыбаясь, прогорланил тост в ее честь во время ужина за кружкой браги, она набросилась на него со столовыми приборами, сметая все, что видела перед собой, сочтя этот жест полным неуважением к собственной персоне. Словом, мужчина чудом остался жив – два бугая еле сумели приструнить миниатюрную Мелани. Я еще тогда удивилась: сколько в этом эльфе было выносливости и упрямства.

Если ей было нужно, одна двигалась молниеносно и ловко, практически бесшумно, будто сливаясь с природой, и именно из-за этого врожденного таланта ее многие звали с собой на охоту. Но она отказывалась от всех предложений, открещиваясь тем, что всегда будет охотиться только одна. Так и происходило, но зато какой был успех! Если группы охотничьих отрядов всегда возвращались со скудным уловом, то Мелани всегда могла порадовать беженцев свежей крольчатиной и тушками подбитых из лука птиц.

После того неприятного инцидента в столовой я взялась пояснять девушке те или иные причуды человеческого общества: что считать комплиментом, а что неуважением (не без помощи Коннора, конечно, который все свободное время проводил с нами). За две недели проведенных в обществе мятежников мы здорово сдружились, и Мелани разрешила поселиться у нее насовсем, объяснив это тем, что жить с кем-то ей намного спокойнее и проще, пускай даже и с человеком.

На мои вопросы, почему здесь нет ее родни, она долго не отвечала, притворяясь сразу же ужасно занятой, но потом как-то вечером перед сном девушка поведала мне свою жуткую историю появления в лагере Сопротивления.

Несколько Охотников посреди ночи набросились на ее клан у подножья Змеиных гор. По ее словам, эльфы уже несколько столетий не контактировали с людьми без причины, прячась в равнинных лесах или в холодных каменных горах. Самое молодое поколение остроухих существ даже не знало, как они выглядят, думая, что «люди» – это сказочные существа из ночных страшилок для маленьких несмышленых детей. Внезапное ночное появление высоких желтоглазых чудищ с непривычными на вид ушами сразу породило панику в их рядах, сменяясь леденящим ужасом, от которого хотелось только бежать и спасаться. Эльфы проиграли еще до начала сражения, стоило Охотникам ступить на их землю. Про магию, кстати, в ее клане все тоже давно забыли, и старейшины ежедневно уверяли лесной народ, что она навсегда покинула эти края, но, увидев, как агрессивно настроенные чужаки стали кидаться огнем и молниями – даже самые смелые войны бросились бежать прочь, не веря собственным глазам.

В то время как сородичей Мелани Охотники бесцеремонно заталкивали в повозки с железными решетками, как беспомощных младенцев, они с братом прятались неподалеку от места битвы чуть выше по склону горы. Точнее – родной сердцу эльф сдерживал девушку, чтобы та бездумно не бросилась на помощь к родне и друзьям. Он говорил ей, что надо бежать, пока их не обнаружили, и что другим уже ничем не помочь, как вдруг по голове ему дали раскаленной железной цепью, и он, оглушенный, рухнул на сухую листву, привалив собой младшую сестру. Нашедший их Охотник был настолько невнимателен и неуклюж, что не заметил под поваленным противником еще одного эльфа. Тогда озлобленная девушка нанесла один единственный смертельный удар кинжалом в спину, который не только не свалил толстого мага на землю, а наоборот придал желтоглазому уроду азарта, отчего тот с хитрой ухмылкой ринулся в бой на оцепеневшую от страха девушку. Опешив, она кинулась прочь, одержимая сковывающим страхом. Охотник пытался догнать ее, запуская в беглянку стальные стрелы и светящиеся шары энергии, целясь на ходу, но всегда промахивался – Мелани ловкости было не занимать: она с легкостью отскакивала от летящих в нее снарядов в самый последний момент. Ну а дальше, когда все закончилось, и Охотник отстал, несколько дней девушка плутала в одиночку по неизвестным ранее местам. Потом ее, так же как и меня, обнаружил Коннор, заставив слезть с дерева и кое-как уговорив пойти в лагерь Сопротивления. Так и завязалось ее первое знакомство с обычными не-магическими людьми, которые смотрели на нее, как на нечто возвышенное, прекрасное, мистическое и совершенно иное, что было ей совершенно в новинку.

Что же стало с остальными эльфами из ее клана – неизвестно смог ли еще спастись хоть кто-то. Мелани до сих пор молчаливо корила себя за то, что бездумно кинула брата в лапы Охотников, как и других собратьев. Я видела ее постоянные душевные терзания, но не знала, как помочь бедняжке, и лишь ободряюще прижимала ее к себе в минуты слабости.

Еще у Мелани была одна забавная особенность: она никак не воспринимала имена на чужом наречии и всех называла как-то по-своему. К каждому имени нового знакомого девушка присоединяла слова из эльфийского языка, никому не объясняя их значения. Что же до ее собственного имени – Мелани, – то так эльфийку прозвали уже в лагере, так как она, тянув до последнего, не говорила своего настоящего, явно чего-то опасаясь. Поначалу она никому не доверяла и держалась особняком, но когда улыбчивый юноша научил ее не бояться людей, и она более-менее привыкла к жизни мятежника – все встало на свои места.