Морган: человек с тысячей лиц - Екатерина Хаккет

– Идти через всю империю по восточным землям – чистой воды самоубийство! И даже если послать ястреба с запиской, изменяя место встречи, военные корабли не пройдут через рифы возле Доргала! Тем более, с чего ты взял, что этот город сейчас не осаждается Охотниками, как все остальные? Оттуда не было никаких вестей!

– Именно поэтому я более чем уверен, что там все тихо и спокойно. Если бы Доргал пал, нам бы сразу об этом сообщили, – улыбнувшись, мужчина горделиво поднял голову, будто бы в подтверждение своих слов.

– В любом случае нам надо уходить, – Эрика в мгновение ока оказалась возле карты Империи, которую тут же закрыла ее огромная тень. – Эти отродья разгромили лагерь Кристофа, и мы – на очереди.

Рыцарь-командор взяла чернильную склянку со стола, и каким-то маленьким предметом начала вырисовывать причудливые линии на ветхой, пожелтевшей карте.

– Неужели ты снова спасешь наши задницы, м-м? – немного посмеиваясь, сэр Алан встал за спиной «железной девы». – Я весь во внимании.

– Если ты так уверен, что Доргал еще не тронут – то пусть будет так. Завтра, как только взойдет солнце, мы расскажем людям всю правду. Пускай делают выбор, служить родине или спасать свою шкуру.

– Я не совсем понимаю.

Эрика повернулась лицом к рыцарю, положив свободную руку ему на грудь:

– О, Алан, ты знаешь меня дольше, чем кто-либо, и ты, как никто другой, должен понимать все мои помыслы. Завтра мы разделимся на два лагеря, как…

– Стой, стой, стой! Ты хочешь разделиться? Зачем?! Какой от этого толк?! – отстранившись от «железной девы», затараторил мужчина, но Эрика быстро заставила его замолчать, нежно коснувшись пальцами лица.

– Не паникуй раньше времени и слушай, – она вновь повернулась к карте, но уже с явным азартом в блестящих глазах. – Восточные земли – опасные топи, но так или иначе, сейчас свободны, учитывая, что Охотники Аластора удерживают позиции возле северного порта.

– Чего ты хочешь? – все так же не понимал сэр Алан, сделав несколько шагов к собеседнице и разрисованной карте.

– Ты сможешь увести людей к Доргалу! – воскликнула она. – Беженцы, не умеющие постоять за себя, будут для нас обузой, уязвимым местом, а нам нужна армия – ударная сила! И еще здесь как никогда важна численность: чем нас меньше, тем труднее обнаружить.

– Думаешь, так будет правильно? – холодно, как-то с недоверием поинтересовался рыцарь.

– А ты хочешь повести всех этих людей на верную погибель?

– Нет. Я понял твою мысль.

– И что будем тогда делать? – лукаво спросила она у своего собеседника, резко повернувшись к нему через плечо.

– Ты права, – немного подумав, согласился мужчина, заявив об этом совершенно ровным тоном, словно ему предлагают прогуляться по парку, а не направиться незнамо куда через войска врага. – Завтра дадим людям право выбрать: пускай уходят или остаются по собственной воле. А дальше, если мы пойдем вот этим путем, – сэр Алан встал возле Эрики и медленно повел пальцем по карте, задевая маленькие нарисованные чернилами кружки. – То соберем разведчиков в этих двух квадратах со всех аванпостов. Нам понадобится защита в пути.

– Если вы будете держаться Скрытой тропы, останавливаясь только по ночам, то через две-три недели сможете достигнуть восточного порта и посадить людей на корабли, – весело добавила темноволосая женщина. – Я пошлю несколько отрядов, чтобы они прикрыли вам тылы от Охотников, пока вы не исчезнете за перевалом Змеиных гор.

– А дальше мы соберем в Доргале людей способных сражаться и быстро вернемся обратно вдоль побережья на рыболовных судах до северного порта Даултан.

– Быстро соображаешь, – женщина снова повернулась лицом к сэру Алану и, взяв за руки, притянула его к себе. Она больше не была взволнованна или напугана – настроение ее приобрело совершенно другой оттенок.

– Я буду скучать по тебе, – прошептала она, и меня буквально отбросило от шатра на протоптанную дорогу.

Ответа седеющего война я не расслышала, понимая, что больше здесь делать нечего, и потихоньку ноги сами повели меня в сторону палатки Джун – я не знала, к кому еще обратиться, кроме нее. Покрывшаяся инеем трава хрустела под ногами, когда я проходила мимо ряда тихих палаток, сооруженных из подручных материалов – ничто не предвещало беды, но тут неожиданный звук, похожий на взмах огромных крыльев, заставил меня вздрогнуть:

– Альма? – окликнул меня до боли знакомый голос, и я испуганно крутанулась на месте.

Коннор неторопливо шел по боковой тропинке, сокрытой ночным полумраком, держа в руках небольшой сверток с каким-то тряпьем:

– Я вот нашел тебе кое-какую одежду, надеюсь, она подойдет, а…

– Что происходит? – не давая ему договорить, откровенно спросила я и, кажется, правильно сделала: после этих слов Коннор моментально сменил беззаботно-доброжелательную улыбку на кислую и злобную мину. В этот момент его внешнее сходство с Клаудом нельзя было оспорить – даже взгляд его приобрел те же оттенки холодного льда.

– Ты точно хочешь об этом поговорить? – бесстрастно пророкотал он.

«И тон тот же сдержанный и грубый» – отметила я про себя, не понимая, чем успела провиниться перед юношей за один день знакомства.

– Да, давай разберемся прямо здесь и сейчас, – голос не дрогнул, но руки невольно сжались в кулаки.

Парень устало вздохнул:

– То, что ты говорила там, у Эрики – это все вранье. Может ты и смогла их провести, но меня – нет. Я не такой тупой.

Его слова резанули больнее ножа – внутри у меня что-то екнуло и похолодело. Все мои мысли можно было прочитать по окаменевшему лицу.

– Как ты узнал? – прошептала я, еле сдерживая слезы.

Юноша не удостоил внимания мои мучения и так же агрессивно продолжил:

– Мы с Клаудом все детство жили в Вольтерне. Я точно знаю, как выглядят, двигаются, пахнут, как разговаривают люди из тех мест. У них определенные повадки, наречия, а у тебя нет даже легкого акцента. Как ты это объяснишь? – убедившись, что ни кто нас не подслушивает, он продолжил. – Давай так, если ты хочешь продолжить наше общение, то просто скажи правду. Я на дух не переношу такой наглой лжи.

– Ты не сможешь поверить мне, – выпалила я, чувствуя, как кровь закипела в жилах. Холод ночи пропал, уступая место необъяснимому жару. У меня запылали щеки.

– Я попробую, – Коннор еще больше надулся. – Давай отойдем, – чуть ли не одними губами проговорил юноша, так как в палатке рядом послышался шум.

Я молча кивнула в знак согласия, и Коннор поманил меня куда-то вглубь палаточного городка. Второй раз за день начинало казаться, будто бы меня ведут на казнь – ноги не слушались, а во рту все пересохло. Я не знала, что сказать этому мальчишке. Как все объяснить? О жизни в мегаполисе ему рассказывать не стоило – счел бы за сумасшедшую, а об Империи Согхат я знала не больше ребенка, выросшего в этих краях.

И что делать?

Как только стражник с факелом в руке, идущий впереди, свернул с нашей тропы, окрасив ореолом света рядом стоящие шатры, Коннор насторожено замер у деревянной ограды. Место, куда мы пришли, служило беженцам чем-то вроде склада, заставленного деревянными коробками, пустыми повозками, сундуками, бочонками и другой утварью, пригодной для быта.

Юноша присел на одну из коробок и положил сверток с одеждой на колени. Нас освещал только догорающий факел на внутренней стороне стены, но и этого было достаточно, чтобы заметить осуждение в глазах друга.

– Здесь нам никто мешать не будет. Я тебя внимательно слушаю, – произнес он таким тоном, что у меня опустились руки.

– Прошу, только не делай поспешных выводов, – вместо слов получился сдавленный шепот – знала я, что придется выложить все начистоту.

– Постараюсь.

Дрожащей рукой я достала зажигалку из кармана, не представляя, что говорить сидящему передо мной человеку. Импровизация – не более. Я его еще очень плохо знала, чтобы хоть на что-то надеяться. В любом случае, я просто должна была сказать правду, и будь что будет – Коннор сам захотел ее услышать.

– В том месте, откуда я родом, эта вещь есть почти у каждого человека и не играет особой роли, – с этими словами я зажгла маленький огонек пламени, и свет тусклыми бликами заиграл на наших лицах.

И лучше бы я не видела лица своего друга. Стало ясно, что я совершила большую ошибку: лик собеседника в одну секунду вытянулся и побледнел, недавнего безразличия и след простыл, глаза вылезли на лоб – стали еще больше чем у знакомой эльфийки (что было в принципе невозможно), и он, что есть мочи, завопил:

– Ты маг! – воскликнул он так громко, что у меня заложило уши.

Не раздумывая ни секунды, я прописала нервному парню хорошего «леща» по лицу, чтобы он, наконец, заткнулся. Его щека тут же раздулась, приобретая все более характерный багровый оттенок, и он в недоумении уставился на меня (ну хотя бы замолчал!):

– Ты меня ударила! – крикнул он с возмущением, обескуражено прикоснувшись к больному месту.