Морган: человек с тысячей лиц - Екатерина Хаккет

То, что произошло дальше, меня напугало сильнее, чем вчерашний бритоголовый убийца. Услышав свое имя, Клауд взбешенно вылупился на брата своими серыми глазищами и моментально искривился в зловещей гримасе. В его взгляде был только гнев и более ничего – лишь обжигающая жгучая ненависть.

К самым страшным опасениям, седовласый воин потянулся к рукояти кинжала (боковым зрением я увидела, как Коннор, занервничав, медленно стал отступать назад), но вдруг остановился, даже не дотронувшись до оружия. Он опять переменился в лице, и, выдохнув, просто провел рукой по свалившимся на его лоб волосам.

– Это ты во всем виноват! – неожиданно гаркнул Клауд на брата и рванул вслед за Эрикой, шепча гневные ругательства себе под нос.

– Что это было? – спросила я у побледневшего юноши, который так и смотрел в одну точку – на место, где только что стоял наш потенциальный убийца.

– Очередной срыв. Он просто не хотел быть в этом замешан, – шепнул в ответ тот.

– Так постоянно?

– Он бесится, как только меня видит, – Коннор обернулся и поднял на меня грустные глаза. – Добро пожаловать в лагерь Сопротивления, Альма.

Джун оказалась очень милой и жизнерадостной женщиной, но с очень раздутым самомнением, всячески восхвалявшей себя, словно вокруг ее персоны вертелся весь мир. Она, не умолкая, рассказывала о своих способностях ясновиденья и целительства, без которых беженцы давно бы погибли, а я скромно улыбалась и помалкивала, скрывая собственное мнение на этот счет.

Женщина, как и многие здесь, занимающие в лагере важные посты, была немолода: смуглокожая, курносая, с множеством мимических морщин и темными волосами подвязанными синим платком, она походила на цыганку, как внешне, так и создаваемой в шатре обстановкой. Меня окружали свечи, потрепанные старые книги, декоративные блестящие безделушки, постель из звериных шкур, котел в темном углу, карты, сложенные стопкой (кажется, игральные), и стеклянный синеватый шар на столе (хотя она меня до последнего уверяла, что он из чистого хрусталя!).

Чем больше она говорила, тем меньше я ей верила. И вскоре, устав от болтовни, такой же бесполезной и пустой, как назойливое жужжание комара, я начала слушать гадалку в пол-уха, погружаясь в собственные тяжелые думы. В какой-то степени я чувствовала себя потерянной – не знала, что мне делать и куда идти; где спать и у кого просить одежду. Не знала я теперь и того, как мне избегать новых встреч с Клаудом, который возымел все шансы сместить бритоголового Охотника с пьедестала самого страшного существа из моих кошмаров.

«И почему он меня так невзлюбил?».

– Да потому, деточка, что он не хочет лишних забот и проблем, – ответила колдунья на мой мысленный вопрос.

Я тут же вернулась к реальности и вопросительно посмотрела на женщину, которая как ни в чем не бывало курила трубку, постукивая длинными элегантными пальцами по столу. Она медленно отвела в сторону ехидный взгляд, заметив мое замешательство, и только едкий табачный дыб кружил вокруг нее хороводы.

– Я же не говорила ничего вслух, верно? – поинтересовалась я, виновато осознав, что даже не заметила, когда собеседница вдруг перестала говорить и села за стол напротив меня.

– Верно. Мне просто надоело смотреть в твои пустые глаза, и я решила покопаться у тебя в голове. Старый трюк – но действенный, – улыбнувшись, гадалка вновь поднесла трубку к губам и сладко затянулась дымом.

– Вы читаете мысли? Как это у вас получилось?

– Ты все равно не сможешь этому научиться, деточка, – отрезала она и тут же перевела тему. – И пока ты сидела, я успела осмотреть твою рану – все в порядке. Я думала, что будет хуже. На ночь просто выпей моего отвара, и приложи компресс – тогда утром все как рукой снимет.

Женщина встала с места и наклонилась ко мне, выставляя напоказ глубокое декольте. В ее свободной руке я заметила промелькнувший в свете свечей маленький стеклянный сосуд, который уже через мгновение оказался у меня в ладони.

– Спасибо вам, – вежливо произнесла я, настороженно уставившись на склянку с зеленой густой жижей. – Но… Это точно можно пить? – меня больше отпугивал не цвет, а схожесть содержимого с пожеванными кем-то водорослями.

– На вкус чуть-чуть горчит, а так ничего особенного.

Заметив возникшее отвращение на моем лице, она жизнерадостно воскликнула:

– Расслабься, дитя! Не отравишься. Уже многие люди пили это и ничего – остались живы, – с этими словами дым из ее рта вылетал как из трубы паровоза. – Хочешь, погадаю? Твой друг придет еще не скоро.

– Всегда мечтала узнать свою судьбу, – я пододвинулась поближе к круглому столу, заглядывая в шар, в котором танцевали вальс отражения маленьких огоньков пламени – уж очень было интересно, сможет ли местная ведунья открыть тайну моего происхождения, проведя параллели между прошлым и будущим.

Джун растянулась в озорной улыбке:

– С тобой приятно общаться, – женщина вновь присела напротив меня, и, помешав старую колоду, с азартом начала раскладывать карты.

Я думала, что это меня хоть как-то развлечет, поднимет настроение, но как по волшебству сползающая улыбка с лица ясновидящей развеяла мои надежды – оно потемнело от тревоги как весеннее небо перед грозой. С каждой новой выпавшей картой морщины на лбу гадалки становились все более и более глубокими, а карие глаза – серьезными и холодными:

– Давно я такого не видела, – озадаченно шепнула та и поймала мой взгляд. – В опасную игру ты играешь, деточка.

Женщина опять затянулась табаком, откинувшись на спинку кресла.

– Непонятно, судьба это, или же случайность, – она на несколько секунд замолчала, водя рукой по картам, изучая, рассматривая, выкладывая другие. – Я четко вижу три пути.

Джун подняла руку с тремя выпрямленными пальцами, как бы в доказательство своих слов:

– И, ступив на один из них, ты уже не сможешь повернуть назад. Будь осторожна с предстоящим выбором, – она снова поднесла трубку к ало-красным губам. – Первый путь…

– Альма?! – жестоко перебив гадалку, внутрь влетел взъерошенный Коннор. – Можем поговорить?

Цыганка поморщилась от проникших в ее мистический полумрак красных, солнечных лучей заходящего солнца:

– Опять без разрешения, молодой человек?

– Простите, мадам, – взволнованно побормотал он, запинаясь. – Но это очень важно!

– А как же…? Это не может подождать? – я серьезно указала Коннору на стол с картами: мол, мы заняты, но он только отрицательно мотнул головой.

Гадалка скривилась в невеселой ухмылке и раздраженно щелкнула ногтями по поверхности стола, не отрывая взгляда от потрепанных карт, сложенных полукругом.

– Ладно, беги деточка, – безразлично произнесла она, выложив пред собой еще одну карту. – А вас, юноша, я попрошу больше так не врываться. Ты же не хочешь, чтобы у тебя одним прекрасным утром выросли ослиные уши?

– Нет, мадам, – спокойно и мягко ответил он, явно выразив почтение.

– Тогда идите, – нехотя разрешила смуглая женщина, ещё раз щелкнув пальцами. – И, Альма, прошу, не забудь отвар.

Снаружи на фоне высоких деревьев разгорался ало-красный закат, накрывая лагерь длинными тенями – приближалась ночь, но беженцы продолжали заниматься своими делами. Выйдя из шатра, я сразу приметила любопытных зевак, с изумлением уставившихся на мою одежду, но не могла услышать их перешептываний из-за создаваемого вокруг шума.

Ничего не объясняя, юноша повел меня вглубь огромного поселения, словно выискивая кого-то среди толпы.

– Я, кажется, знаю, где ты сможешь переночевать сегодня, – гулко заверил меня он, уверенно и быстро шагая по пыльной дороге.

– И где же? – вопрос, сорвавшийся с моих уст, получился каким-то уж очень саркастичным.

– Это зависит от того, кто согласится тебя к себе впустить, – холодно заметил Коннор.

– Да я могла бы как-то…

– Не спорь, я сам найду тебе крышу над головой, – резко прервал меня тот, все так же сосредоточенно изучая проходящий мимо люд.

Что-то в его поведении было не так – парня будто подменили. Создавалось ощущение, что между нами внезапно образовалась стена недоверия и непонимания.

– Можно вопрос? – меня насторожила такая разительная перемена. Я выжидающе посмотрела на юношу, и тот, недовольно скривившись, покосился на меня:

– Ну.

– Зачем ты все это делаешь? Это же явно не просто так, за «спасибо». Нет, конечно, я тебе очень благодарна, но все же…

Коннор чуть заметно улыбнулся, но не так искренне, как утром:

– Просто люблю делать людей хоть чуточку счастливее.

– Я к тому, что каждый человек всегда преследует собственные цели и интересы. По-другому не бывает, – размышляя вслух, моментально добавила я, и парень чуть раздраженно цокнул языком.

– Ты не права, – на этом юноша замолчал, недвусмысленно намекая, что разговор закончен. Что-то в нем переменилось. Он так ни разу и не встретился со мной взглядом, стоило нам выйти от Джун – явно чего-то недоговаривал.