Морган: человек с тысячей лиц - Екатерина Хаккет

– Ладно, я схожу, – я нехотя согласилась на поиски чудо-травы. – Только перед этим вы можете ответить на несколько моих вопросов?

Ведунья в шерстяной накидке чуть заметно натянула уголки губ:

– Я попробую, – сладко прошипела она, словно кидая вызов. – Только не затягивай с расспросами: чем быстрее ты уйдешь, тем быстрее вернешься. И возможно, даже не вымокнешь.

Женщине не терпелось выставить меня на холод. Она вернула на место потрепанную книгу и, отложив в сторону деревянную трубку, машинально взялась помешивать гадальные карты. Набравшись наглости, я продолжила:

– Вы знаете что-нибудь про Аластора?

– Наверное, мне единственной здесь хоть что-то известно.

Я оторопела от такого искреннего признания, не зная, верить ли ее словам – Джун умела заинтриговать.

– Продолжайте, – я локтями облокотилась на стол, готовая к повествованию, рассматривая расплывчатый образ сквозь хрустальный шар.

«Пускай не поскупится на детали, а то не пойду никуда», – озлоблено екнуло подсознание.

Джун устало прикрыла глаза, погрузившись в воспоминания:

– Несколько лет назад этот старик приплыл на земли Согхата по морю. Правда откуда – загадка: такого произношения я нигде не встречала. Акцент иной и совершенно ни на что не похожий. Даже наша Мелани не столь страшно коверкала слова, сколько он поначалу.

– Вы с ним разговаривали? – с неприкрытым изумлением я подвинулась к рассказчице еще ближе.

– Пару раз я сталкивалась с ним на перекрестке, – ответила она. – Он поселился в нашей деревне, как только прибыл в Даултан. Знаешь, с виду такой непримечательный худощавый старик с выразительными серыми глазами. Может, все его и воспринимали как обычного старца, решившего прожить оставшиеся годы в спокойствии на морском берегу, но я сразу поняла, что здесь что-то нечисто.

– Что именно? – мысли не поспевали за языком. Может, внешне я выглядела спокойно, но в душе невероятно радовалась, наконец, получив нормальный и внятный ответ.

– Аластор вел затворническую жизнь – редко выходил. Почти ни с кем не общался. Только сидел у окна и присматривался к прохожим, словно чего-то выжидая, а вокруг него, как черные тени, летали духи, милая.

– Как, духи?

– Злые духи. Я же их вижу, – сказала женщина и горделиво выпрямилась в кресле. Ее обескураживающее заявление прозвучало крайне абсурдно, но я все же решила ей подыграть.

– И вы не рассказали об этом людям? – мой вопрос прозвучал не так твердо, как бы хотелось. – Почему?

– Я сначала подумала, что старик просто продал свою душу Азурис-Рей, и его твари смиренно ждали, когда тот отдаст концы, – прошептала гадалка и замолчала, вздрогнув от внезапного порыва ветра снаружи.

Шатер вновь накренился в сторону.

– Так оно и было?

– Нет, все сложилось иначе. Как-то вечером я заметила, как старик с ними общался. Он тоже их видел.

– И что потом?

– Потом Аластор совсем пропал из виду. Вероятнее всего – заперся в доме. И спустя какое-то время все стали про него забывать.

– А что такое Азурис-Рей?

Джун опять уничижительно уставилась на меня, изогнув одну бровь:

– Это демон, милая. Древнее божество, запертое в Темных Водах.

– А, да, точно… – из ее пояснения я ничего не поняла и смущенно опустила взгляд на горящую свечу, ругая себя за неосторожность. Одна ошибка, неверный шаг, и «Пуф!» – мое прикрытие «беженки из Вольтерна» могло потерять всякий смысл.

Коннор сильно просчитался, не заполнив пробелы в моих познаниях о демонах и культуре Согхата, и потому, чтобы не терять времени зря, услышав очередной раскат грома, я быстро перевела тему, стараясь не вызвать подозрений:

– Вы знали, что у Аластора есть сын?

– Еще бы. Он светится нехорошим светом, – в голосе собеседницы звякнул не то лед, не то испуг.

– То есть «нехорошим»? Вы его тоже знаете?

– Я никогда не видела подобной ауры у человека! – вдруг безумно воскликнула та. – Он горел призрачным пламенем, но никто кроме меня этого не видел!

Женщина будто вновь переживала все наяву – глаза широко раскрылись в нескрываемом страхе. Джун, рассказывая, эмоционально размахивала руками с зажатыми в них картами. Я всерьез опасалась, что в один «прекрасный» момент она смахнет со стола одну из зажженных свечей и все загорится.

– Когда этот упыреныш поселился вместе со своим отцом, все в деревне словно свихнулись, – продолжила она свой рассказ. – Точнее, только женщины. Всех молодых девок будто подменили, ты можешь себе это вообразить? Замужние, не замужние, совсем еще девочки кидались этому гаду на шею, только завидев, а он-то только этого и ждал. Девушки легко теряли рассудок… Бросали мужей и детей, сбегали из дома, ссорились с родными, и все из-за этого мальчишки с кривыми зубами!

– Почему? – задала я единственный правильный вопрос.

– Не знаю, деточка. Их всех вели не чувства – плоть. Жажда греха. Все тянулись к нему, а я его боялась, – Джун положила колоду карт на место и тоскливо взглянула мне в глаза. – Он светился как демон. Демон в человеческом теле. И вел себя так же, подобающе: устроил бордель из отцовского дома.

– И что же Аластор? Он пытался это остановить?

– Я его не видела. Он пропал, как и его духи.

– А как девушки терпели такое свинское отношение?! – покривилась я в недоумении.

– Многие из них не возвращались, – грустно подметила цыганка. – А те, кто возвращались, были изувечены и изуродованы. Дышали на ладан, но при этом оставались счастливыми, одурманенные этой тварью.

– Кошмар… Как же ваши мужчины допустили это? – я задумчиво приставила руку ко лбу.

– В том-то и дело, они быстро взяли ситуацию под контроль. Однажды вечером собрались всей толпой и ворвались в дом с намерением все сжечь, одержимые жаждой мести за любимых, дочерей и разбитые сердца.

– И?

– Там никого не было: ни старика, ни сына, только гора обнаженных и изуродованных до неузнаваемости девичьих тел, – женщина вновь потянулась к табачной трубке. – Как будто этот юнец ставил на них опыты. Экспериментировал. Игрался.

– Я… Мне жаль, – мне не нравилось то, что я слышу. – И после этих двоих никто не видел?

– Мужчины сожгли там все дотла, рыдая, как дети от горя, – обреченность и скорбь читалась в лице смуглой гадалки. – Этот гад так же погубил и мою дочь. Я закрыла ее дома на ключ, забив снаружи ставни окон. Сколько бы я не приводила ее в чувства – все без толку. Глаза пусты, а внутри пламя. Доминик забрал ее той же ночью через окно, и больше я свою девочку не видела.

– Простите…

– И примерно через полтора года Аластор убил императора ударом молнии с небес, оказавшись магом, и создал Охотников – этих магов-недоучек. А также я подозреваю, что его сын тоже не был обделен магическими способностями, потому так легко и проворачивал свои темные дела, вертя чувствами несчастных девочек… Собственно, к чему все эти вопросы?

Резкость в ее голосе кольнула слух:

– Я просто слышала, как дозорный докладывал Эрике, что сын Аластора направляется в столицу, – я вновь ляпнула что-то не то, отчего гадалка потемнела и стала нервно, окунувшись в свои переживания, затягиваться табаком. – Простите, я не хоте…

Джун перебила меня на полуслове:

– Иди уже за моими цветами! – Ее гнев обдал меня жаром, низвергнув в отчаянье. – И не трать время попусту!

– Да, мэм, – произнесла я и вылетела из шатра на холод, не желая больше попадаться под горячую руку; женщина хотела остаться одна. Когда она меня выгоняла, в глазах ее стояли слезы.

Буря словно по волшебству прошла мимо нас и лишь задела Согхат небольшим краешком непогоды. Моросящий дождь не доставлял особых хлопот в пути, но из-за него лесная тропа быстро обратилась в грязь, и кожаные сапоги то и дело затягивало в хлюпающую трясину. Мне не хватало только теплого шарфа, потерянного где-то еще в самом начале путешествия. Поддувающий со спины мерзлый ветер заставлял жалеть об этой утрате, стоило холоду забраться под рубашку.

Сытно позавтракав и взяв с собой тренировочные кинжалы, я пошла в поисках странных цветов. Интуиция горько подсказывала мне, что одной из лагеря уходить не стоило: я дергалась от каждого шороха, как полоумная, резко пригибаясь к траве, и мысленно радовалась, что никто не видит этого позора. Хоть Коннор и пытался вырастить из меня умелого бойца Сопротивления, мало кто способен измениться за столь короткий срок. Как была трусихой, так ей и осталась.

Чем мрачнее становился лес вокруг, порождая в душе тревогу, тем чаще я возвращалась к рассказу бедной Джун, снова и снова прокручивая его в голове: темный адепт, общающийся с духами, сын, не обделенный магическими талантами. «Яблоко от яблони недалеко упало». Но если у старика Аластора были мотивы взять власть в свои руки, то, что двигало его одержимым сыном – оставалось за гранью.

Прокладывая путь меж разросшихся кустарников терновника, я лелеяла надежду наткнуться на Мелани или Коннора, но, увы, вокруг простилались лишь безжизненные топи, омываемые дождем.