Тайна Старого Леса - Тори Халимендис

Но на следующий день Питеру не суждено было увидеть Лидию. Пришедшие за узницей гвардейцы обнаружили в камере уже успевшее остыть тело.

День выдался замечательным: теплым, солнечным, безветренным. Под ногами золотым шуршащим ковром лежали опавшие листья, а редкие облака лениво проплывали по удивительно голубому для осени небу. В такую погоду хотелось гулять, наслаждаясь последним теплом, вот только вместо прогулки жители городка собрались на кладбище - попрощаться с той, кому уже нет дела ни до солнечного дня, ни до близкой зимы, ни до прочих мелочей, оставшихся живым. "Должно быть обидно, если тебя хоронят в такой прекрасный день", - мелькнула в голове нелепая мысль. На лицо Лидии, измененное посмертием почти до неузнаваемости, смотреть было неприятно и больно, поэтому я переводила взгляд то на Лес, кажущийся отсюда сплошной темной стеной, то на стоявших у свежевырытой могилы людей. Мать усопшей беззвучно плачет, лицо ее искажено страданием, а отец не даже не пытается хоть как-то поддержать жену. На гроб с телом дочери он тоже не смотрит, взгляд устремлен в землю, брови нахмурены. Женщины рядом со мной осуждающе перешептываются: говорят, что смерть Лидии принесла ему облегчение. Лесоруб стыдился, что вырастил преступницу, а с мертвой и взятки гладки. Ему легче было видеть дочь в гробу, нежели за решеткой. Питер выглядит растерянным, похоже, до конца не осознал, что стал вдовцом. Хотя он себя и мужем-то толком не ощущал, наверное. Многие девушки всхлипывают, да и у меня по щекам катятся слезы. Каким бы не было мое отношение к Лидии, все равно в том, что смерть забрала ее так рано, есть какая-то несправедливость. Дознаватели стоят чуть в стороне, напряженно всматриваясь в лица пришедших проститься с Лидией. По вполне понятным причинам в эти дни я не приходила в храм и с Этьеном нам удалось переброситься лишь несколькими фразами при случайной встрече. Он сказал, что смерть Лидии вызвала недоумение, поскольку никаких следов насилия на ее теле обнаружено не было. Соответственно, версия, что она наложила на себя руки, тоже не рассматривалась. Скорее всего, сердце преступницы попросту не выдержало. Но я видела, что Этьен не очень-то верит в подобное.

..."Ну вот и все", - думала я, бросая горсть земли на быстро растущий холмик, -"прощай, Лидия".

На следующий день жизнь вошла в привычную колею. Мы с Этьеном опять встретились в храме. У него был весьма мрачный вид, а я, что естественно, была несколько расстроена. И первый же вопрос, который я задала ему звучал так:

-Как ты думаешь, кто это сделал?

Того, что за этим последовало, я никак не ожидала. Сначала Этьен просто молча отвернулся от меня. Удивленная столь странным поведением, я встала из-за стола, подошла к нему и заглянула в лицо. Побледнел, в глазах злой огонь, губа закушена едва не до крови.

-Этьен?

Совсем неожиданно для меня он саданул кулаком по стене - с такой яростью, что я даже отшатнулась.

-Проклятый городишко! И зачем мы только приехали сюда? Лучше бы мне никогда здесь не появлялся.

Ощущение от этих слов было такое, словно он меня ударил. Вот, получается, как. А я-то, идиотка, уже нафантазировала себе. Размечталась, думала, что... Наверное, никогда еще не было мне столь больно и горько. Ни предательство подруг, ни слабоволие Питера, ни продажа меня Тому отцом не ранили так больно, как эти слова. Слова, сказанные человеком, что стал - и когда только успел? - столь дорогим для меня. Слезы покатились из глаз и я бросилась к двери, не желая больше находиться с Этьеном в одном помещении. Я уже схватилась за ручку, когда он догнал меня и рванул к себе.

-Не плачь, - прошептал он, - прости, прости...

Я замерла в его объятиях, чувствуя, как он губами собирает слезинки с моих щек. А потом его губы накрыли мои и сердце сначала на миг остановилось, а затем бешено заколотилось. Ничего общего ни с тем, что описывалось в романах, ни с тем, о чем мы мечтали с подругами, я не почувствовала. Взбреди мне в голову идея описать свои ощущения одним словом, то, пожалуй, лучше всего подошло бы "странно". И впрямь, ничего даже отдаленно похожего я раньше не испытывала. Чужие губы, сухие, горячие, настойчивые, жар, разливающийся под кожей, разгоняющий кровь, слабость в коленях, спина, выгибающаяся сама собой помимо моего желания, закрывающиеся глаза, головокружение и нехватка воздуха, заставившая нас все-таки разорвать поцелуй. Мы застыли, жадно хватая воздух приоткрытыми ртами - его руки гладят мою спину, мои пальцы запутались в его волосах. А потом разом разомкнули объятия и я, сделав пару нетвердых шагов, обессиленно упала на стул, спрятав лицо в ладонях.

-Анна, - тихо позвал Этьен, - Анна, пожалуйста, посмотри на меня.

Я убрала руки от лица, но поднять на него взгляд не решилась. Этьен присел рядом с моим стулом, нежно провел пальцами по щеке и взял мою ладонь в свои.

-Анна, ты мне давно нравишься. Наверное, с того самого дня, когда пришла в ратушу на допрос. Именно поэтому я так разозлился, застав тебя у Гаскье. Именно тогда я понял, что ревную тебя к нему. А потом мы стали проводить вместе все больше времени и я осознал, что это не просто мимолетная симпатия. А еще у меня появилась надежда. Мне казалось, что чувства мои взаимны. Я видел это в твоем взгляде, в твоем смущении при случайном прикосновении, в той радостной улыбке, которой ты меня встречала. Я ведь не ошибся, Анна?

Не в силах выдавить из себя и слова, я кивнула. Губы Этьена мимолетно коснулись уголка моего рта, а его ладонь сильнее сжала мою.

-Когда все это закончится, ты уедешь со мной?

-Уеду, - пообещала я.

Он сгреб меня в охапку, поднял со стула и несколько долгих мгновений мы молча стояли, тесно прижавшись друг к другу. Наконец Этьен нехотя выпустил меня из объятий.

-Как бы я хотел пойти к твоему отцу прямо сейчас! Думаю, он мне не отказал бы.

-Рад был бы, - пробормотала я, вспомнив Тома.

Арье усмехнулся, но голос его оставался серьезным:

-Лучше, если никто пока не будет знать. Уверен, что так для тебя безопаснее.

Как бы страшно мне не было признавать это, но он был прав.

-Самое плохое, что мы даже не знаем, с какой стороны ждать беды. Вот ты спросила меня о смерти Лидии - и я разозлился. Знаешь, по какой причине? Мне кажется, что мой мир рушится. Я всегда верил дяде, считал его честным и справедливым человеком. Он - единственный, кто остался от моей семьи после смерти родителей. А теперь я не могу избавиться от подозрений о его причастности к смерти этой сумасшедшей. Да и то, как он вмешался, когда она начала приходить в себя, тоже не дает мне покоя.

-Может, ты зря его подозреваешь? - но я сама не верила своим словам.

Этьен горько усмехнулся.

-Хотел бы я, чтобы так и оказалось. Но это еще не все. Через несколько дней мне надо будет уехать - дядя отправляет меня с пустяковым поручением, явно надуманным. Для такого задания хватило бы парочки гвардейцев, никакого смысла давать его первому помощнику нет. Складывается такое впечатление, что он попросту желает на время от меня избавиться. Да еще и это знакомство с колдуньей, о котором он умалчивает, никак не дает мне покоя. Я очень волнуюсь за тебя, Анна. Пообещай мне, что будешь осторожна.

-Обещаю.

-Я боюсь оставлять тебя одну, но и нарушить приказ права не имею. Наверное, нам придется все-таки довериться Филиппу, ведь больше мне положиться не на кого.

-Тебе виднее, ты его лучше знаешь. Уверен, что он не отправится с докладом к твоему дяде?

-Скорее надеюсь на это. Мы с Филом дружим уже давно и ни разу он не дал мне повода усомниться в нем.

В этом вопросе мне оставалось только доверять Этьену. Самой мне рассчитывать было не на кого: от отца помощи ждать не приходилось, Анри был слишком мал, а мама, как и Марго, при всем желании ничего не смогли бы сделать. Оставался еще Питер, но иллюзий в отношении своего друга я не питала - в данном случае защитник из него получится плохой. Питер способен действовать только там, где не надо принимать самостоятельных решений и всячески избегает любой ответственности - это я уже хорошо уяснила .

-И еще у нас остается в запасе несколько дней до моего отъезда, возможно, что-то успеем накопать. Нет - тогда ты продолжишь работу здесь, а вместо меня разбирать архив станет Филипп. То-то Элсмет обрадуется, она так этого хотела.

При упоминании имени колдуньи я внезапно поняла, что именно не давало мне покоя во время просмотра храмовых книг.

-Этьен, - медленно произнесла я, - я вот что заметила: ни в одной храмовой книге - а их я просмотрела немало - мне не попалось упоминание имени Элсмет. Словно ее и не существует. Странно, ты не находишь?

Этьен задумался, а потом задал встречный вопрос:

-Анна, а как ты думаешь, сколько ведьме лет?

Вот уж о чем я никогда не задумывалась, так это о возрасте колдуньи.

-Не знаю, - ответила я с легким удивлением, - но полагаю, что немало: косы-то у нее совсем седые.