Глаза звездного цвета - Марк Хармс

Я взглянул в черное небо. Разрезая ночь, к земле стремительно приближалась маленькая комета. Это была та самая звезда, которую мы с дедушкой повстречали летом – я узнал ее по тому загадочному сиянию, у которого нет названия. Какого оно было цвета? Как и тогда, летом, я не мог сказать этого с полной уверенностью: оно неуловимо менялось каждый раз, когда на ум приходил какой-то цвет; возможно, для такого цвета еще не придумали названия, а может, я его просто не знал. В полной темноте оно выглядело фантастическим и даже сказочным – за ней тянулся шлейф из миллионов маленьких светящихся осколков, но как только взгляд пытался зацепиться хоть за один из них, они мгновенно пропадали. Зачарованный, я глядел на падающую звезду, пока та не скрылась в лесу. Похоже, она приземлилась в то же место. Что странно: пока я наблюдал за этим зрелищем, страх куда-то отступил. На его место прокралось уже знакомое любопытство и желание приблизиться к этому свету. Такое сильное, что…

Меня отвлек шорох в кустах около сгоревшего дома. Еле слышный, но это явно был не ветер. Мне стало дико страшно, но в этот раз страх придал сил. Не думая ни секунды, я рванул в сторону дома, а Бим бежал за мной следом. Успокоился я только тогда, когда спрятался за своими воротами. К счастью, я не шумел, поэтому ни бабушка, ни дедушка не проснулись; раздевшись, я лег в кровать, унял готовое вырваться из груди сердце и тут же заснул.

Утро встретило меня всеобщей тревогой. Когда я проснулся, до моих ушей донесся приглушенный голос дедушки; ему что-то ответила бабушка. Я испугался, что речь идет о моем ночном приключении, но, прислушавшись, с облегчением убедился, что это не так. Речь шла о какой-то пропаже. Затем хлопнула дверь, и я увидел, как двор пересекает дедушка, облаченный в привычную уже походную одежду.

Я натянул на себя холодную кофту, и, ежась в ней, как в новой змеиной шкуре, подошел к окну. На улице, к моему удивлению, собралось много народу; сбившись в большой круг, они о чем-то совещались. Среди них было много знакомых лиц: родители друзей, их родственники, почти все соседи. Дедушка, махнув им рукой, пошел по улице и вскоре пропал из вида.

Я спустился в столовую. Бабушка в одиночестве сидела за столом, о чем-то крепко задумавшись, и жевала пирог. На столе стоял дымящийся чайник. При виде этой картины во мне тоже мгновенно проснулся аппетит.

– Слышал, Мишка? – Встретила меня бабушка. – Васька твой пропал.

– Пропал? – Еще ничего не соображая, спросил я.

– Пропал, – подтвердила бабушка. – Не вернулся вечером домой. Вы ведь вместе вчера играли. Не помнишь, куда он потом отправился?

– Мы играли в прятки, – пробормотал я.

В голове была глупая мысль, что Васька все еще продолжал играть. Но такого быть не могло. Даже его упрямство имеет пределы.

– Вот и остальные ребята так же говорят. – Бабушка встала, взяла прихваткой горячий чайник и разлила кипяток по кружкам. – А видели-то его когда в последний раз?

Я рассказал ей, чем закончилась наша игра. Не упомянул только про то, что именно из-за моих слов Васька решил спрятаться так хорошо. Бабушка замолчала, задумавшись.

– Видимо, спрятался где-то, да там и застрял, – вздохнула она. – Может, в каком-нибудь сарае. Не смог выбраться и заснул. Ой, батюшки, лишь бы все в порядке с ним было… Ладно, ешь пирог давай.

Все еще не до конца осознав, что произошло, я сел за стол и прикоснулся к пирогу. Аппетит почему-то так же мгновенно, как появился, пропал. Тут мне вспомнились события прошлой ночи. А что, если шорох в кустах был из-за Васьки? Безумная мысль, но все же… Я не верил, что он был настолько бесстрашным, чтобы всю ночь просидеть в этом безлюдном месте. Но что, если это действительно был он?

И получается, это все произошло из-за меня, из-за моих глупых слов, которые я сказал, совсем не подумав! Эти обидные слова упали на горячий характер Васьки и вызвали то, что в итоге произошло. Я искренне надеялся, что все обстояло так, как предположил дедушка. Но вдруг с ним произошло что-то серьезное? Что, если он, скажем, спрятался в каком-нибудь опасном месте, серьезно поранился и истек кровью? Или вовсе умер? Я никогда не прощу себе такого. Получается, вся ответственность, хоть этого никто и не признает, будет лежать на мне…

– Ты чего притих? – Оказывается, все это время я смотрел в одну точку, и бабушка это заметила. – Не волнуйся, найдут его. Иннокентия находят же каждую зиму… Кстати, отец за тобой едет. Можешь собираться.

И правда, спустя пару часов к нашему дому подъехал папин белый автомобиль. Под шум его телефонного разговора я поймал на себе несколько взглядов из той толпы, которая образовалась на улице – особенно долгим взглядом нас провожала бабушка Васи, тетя Надя, которая стояла почти в центре неровного круга, крепко скрестив руки. Из ее дома я увидел личико Дашеньки, печально наблюдавшей за всем происходящим на улице. Увидев меня, она прижала ладошку к стеклу, и я помахал ей в ответ. Я загадал желание, что, когда приеду сюда в следующий раз, снова увижу Ваську, и с ним все будет в порядке.

Весна

Когда я вернулся домой, меня встретила неприятная новость: оказывается, теперь мои родители жили раздельно. Переварив ее ночью с тихими слезами и молчанием, я решил крепко взяться за учебу. Не знаю, что придало мне такую решимость: возможно, это наконец-то заработавшие наставления от родственников, а может – рассказ бабушки о заводе, который я усвоил только сейчас.

Теперь я жил с мамой в старой квартире бабушки и дедушки, из которой они давно переехали в свою деревню. Раньше она сдавалась семье с тремя детьми, и их следы можно было заметить повсюду: надорванные обои, забытые, покрытые пылью игрушки, оставленные своими хозяевами на милость новых владельцев, рисунки на стенах и даже пара испуганных тараканов. В первый же день мама с усердием принялась наводить в отчем доме порядок, и ее бодрое веселье передалось и мне, хоть и ненадолго: ровно до того момента, пока однажды ночью я не проснулся от ее тихого плача. Я не стал лезть к ней с вопросами, потому что прекрасно понимал, из-за чего она плакала: ее, как и меня, пугали тараканы.

Иногда отец забирал меня после школы к себе домой. Он спрашивал про маму, про мою учебу, про друзей, и я исправно рассказывал ему и местами даже привирал, чтобы он