Река времени. По следам моей памяти - Виктор Николаевич Ярошенко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда я закончил, вместо того чтобы похвалить или поругать, она спросила, не хочу ли я попробовать свои силы в советском кино. Она (не помню её имени) оказывается, работает на «Мосфильме» помощником режиссера на съемках многосерийной «Ленинианы». Сериал будет сниматься много лет. Каждая серия посвящена определенному периоду в жизни Ильича. Сейчас ей нужен кандидат на роль Ленина в возрасте примерно 15–18 лет. Профессиональных актеров в этом возрасте, конечно, нет, поэтому она ходит по школам и ищет тех, кого бы можно было снять в этой роли…
Очевидно, ей музыка навеяла изображение каких-то кадров будущего фильма и еще сбил с толку мой китель – в старших классах мы носили уже не только гимнастерки, но и кители (как Ленин в симбирской гимназии). Я понимал, что это безнадежно, но пошел на фотопробу, которая, как и предполагал, закончилась ничем, но на память я получил большие замечательные профессиональные фотографии, которые через несколько лет моя младшая сестра Надежда вместе с макулатурой по ошибке отнесла на пункт сбора вторичного сырья.
Поскольку фотографии были очень большими и не размещалась в фотоальбомах, я вложил их в популярный в те времена журнал «Огонек». На мою беду во время очередного соревнования между пионерскими дружинами нашей школы по сбору макулатуры сестра вынесла из дома всю бумажную продукцию, за исключением советских ассигнаций. Так пропало моё изображение в образе Ленина.
Летом, когда я заканчивал школу и готовился к поступлению в Московский Государственный институт международных отношений (МГИМО), мне вновь позвонила та же помощник режиссера и сказала, что хочет искупить свою вину за мой несостоявшийся бенефис. Она пригласила меня сняться, но уже реально, без фотопроб в «массовке», т. е. надо было артистично стать частью толпы. Фильм, по-моему, назывался «К звездам» или «Сквозь тернии к звездам», – в общем, что-то про космос. Деньги по тем временам она предлагала немалые – три рубля за один съемочный день, что соответствовало прожиточному минимуму, и я, малоимущий абитуриент, конечно, согласился.
Съемки этого эпизода проходили на территории Кремля, в качестве туристов мы дружно ходили по Соборной площади, заинтересованно поднимали головы на колокола и входили в один из храмов. В течение дня делали 4–5 дублей, между которыми я имел возможность готовиться к экзаменам для поступления в институт. Потом наступал момент истины – бухгалтер по паспортам и спискам выдавал зарплату, долгожданные 3 рубля.
Когда фильм, наконец, вышел на экран, я, как бы невзначай, пригласил своих знакомых посмотреть это замечательное кино, в надежде, что они оценят мое актёрское мастерство, но вышел конфуз – кадры с моим скромным участием остались на монтажном столике киностудии. И, вообще, фильм был неудачный. После этого я окончательно решил в кино больше не сниматься. Правда, с тех пор никто больше и не приглашал.
В школьные годы мы были обычными подростками, любили всякие «капустники», концерты, тусовки, соревнования и, конечно, танцы. Обычно мы тайком (своего рода спецоперация) собирались вечером в пятницу или субботу у того, чьи родители уезжали на дачу. Курили, немного выпивали, но никаких наркотиков, это считалось трущобным и неприличным занятием.
Поначалу были танцы под музыку на пластинках, но хорошие пластики были большой редкостью и стоили дорого – поэтому покупали их копии, которые нелегальные умельцы изготавливали на рентгеновских снимках, почему-то часто это были рентгеновские снимки лёгких.
Потом появилась такая диковина, как катушечные магнитофоны, потом – кассетные. Во время официальных праздников в школе организовывались вечера с концертами самодеятельности, «капустниками» и танцами под присмотром строгих учителей. Разрешалось танцевать вальс, танго, фокстрот и «топтание на месте». Нам это быстро надоело и, однажды, кто-то принёс на вечер портативный магнитофон с записями «буржуазных» танцев. В то время, пока часть старшеклассников в актовом зале отвлекала бдительных учителей разрешённым репертуаром, другая часть спустилась этажом ниже и в коридоре зажигала твистом, рок-н-ролом и буги-вуги. Потом мы менялись местами, но вскоре были разоблачены и нам «перекрыли кислород».
Однажды, это было зимой, мне и выпало по жребию принести для «левых» танцев на очередную вечеринку магнитофон. Это была непростая задача и ответственное поручение, магнитофоны были ещё очень редки и очень дороги, практически все были иностранного производства. От меня зависела судьба вечера, танцев и хорошего настроения.
С большим трудом я одолжил у своего знакомого, отец которого был сотрудником МИДа и часто выезжал в загранкомандировки, новенький немецкий магнитофон «Грюндиг». В качестве залога и компенсации он взял у меня для перезаписи три очень редкие и дорогие французские пластинки.
На улице шёл снег, было скользко, но за неимением денег на такси, после метро, трамвая и троллейбуса я пешком в назначенное время приближался к месту сбора нашей компании. Я уже предвкушал, с какими воплями радости они меня встретят, набросятся обнимать и целовать, как вдруг обречённо понял, что поскользнулся и неотвратимо падаю на спину. В какую-то долю секунды молнией промелькнули грустные мысли, что вот сейчас я грохнусь и разобью этот чёртов «Грюндиг», за него мне никогда не рассчитаться, а главное, что я не оправдал надежд и подведу моих школьных друзей.
Когда спина и особенно затылок встретились с асфальтом, я на мгновение потерял сознание, а когда очнулся, то понял, что на вытянутых руках я крепко держу над собой «Грюндиг», этот бесценный атрибут культурного отдыха старшеклассников.
От сотрясения мозга меня спасла меховая шапка, а от расправы друзей и кредитора – страх, инстинкт и хорошая реакция. В общем, вечер удался на славу, танцевали почти до утра. Может быть именно тогда я впервые понял, что жизнь прекрасна и удивительна.
Кстати, полученные на съёмках фильма три рубля не были первой зарплатой в моей жизни. За два года до этого я добился права работать во время летних каникул во Всесоюзной государственной библиотеке иностранной литературы (ВГБИЛ). Это вместо поездки на Чёрное море.
Я сейчас не помню особенностей советского законодательства, но несовершеннолетнему школьнику работать было категорически нельзя, однако, я уговорил замдиректора библиотеки по кадрам. Летом многие уходили в отпуска, сотрудников не хватало и меня приняли на самую ничтожную должность на полставки в книгохранилище. Сокровищница располагалась в маленькой церквушке в Столешниковом переулке, который я тогда очень полюбил. (…В Москве я люблю абсолютно всё: от непорядков, до тёплых булок. Но есть в этом городе лично
