Река времени. По следам моей памяти - Виктор Николаевич Ярошенко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Выпускников нашей школы можно встретить повсюду. Если я пошёл по экономической стезе, то дипломатами стали будущие послы Николай Афанасьевский, Игорь Овсянников, Владимир Шишов и многие другие. В кинематограф подались Андрей Смирнов, Александр Адабашьян, Татьяна Друбич; в журналистику – Сергей Бутман, Григорий Кричевский; в поэзию – Елена Гулыга и проч., и проч. Среди выпускников нашей школы работники МИДа и Российской академии наук, выдающиеся ученые и уникальные переводчики, поэты, писатели, бизнесмены, работники банков, инофирм, адвокаты.
Почти каждый год, к сожалению, из жизни уходят одноклассники, коллеги по парламенту, сослуживцы по работе, партнёры по бизнесу, родные и близкие – с одной стороны понимаешь, что это неизбежно, а с другой – ну как же так? Особенно «урожайным» для дамы с косой был 2015 год, когда умерли сразу четверо моих одноклассников, среди которых был Александр Глушков, участник церемонии нашего с Оксаной венчания в Москве – держал надо мной венчальную корону, и Нана Кутателадзе, мой верный помощник на протяжении многих лет. Нана умерла 22 августа, что очень символично – это день Российского флага, который она снимала со стены моего кабинета 22 августа 1991 года, чтобы поднять потом над Белым домом. Она была человеком очень интересным, красивым и остроумным: любила хорошую шутку, умела изобразить каждого из нас и не зло посмеяться. Насколько я понимаю, по умолчанию, она завещала не грустить на своих поминках, на которых собрались все её дети и много внуков и, если бы она видела коллизию, в которую мы попали с Оксаной через 6 месяцев, то от души посмеялась.
А дело было так. По православному обычаю мы помянули Нану через 40 дней, а 22 февраля 2016 года, через шесть месяцев после её кончины, собрались с Оксаной навестить её могилу на кладбище Монмартр, расположенном на севере Парижа в 18-м округе, недалеко от базилики Сакре-Кёр. Купили цветы и поехали на кладбище. Накануне я получил травму колена и поэтому с трудом перемещал себя на костылях, а Оксана шла рядом и несла цветы. Как только мы вошли на территорию кладбища, Оксане «приспичило» и она, отдав мне цветы, пошла «помыть руки». Кладбище является мемориальным и, если это уместно так сказать по отношению к последнему приюту 20.000 человек, даже красивым. На Монмартре много склепов и могил известных людей: Генриха Гейне и Эмиля Золя; Александра Дюма и Стендаля; Жака Оффенбаха и Полины Виардо… что привлекает много посетителей, включая туристов.
И вот, значит, стою я такой печальный у входа на кладбище Монмартр: одной рукой опираюсь на костыль, а второй ловко держу другой костыль и букет цветов для Наны. (Наверное, похоже выглядел у Ильфа и Петрова «отец русской демократии» Киса Воробьянинов, когда просил милостыню). Мимо с планом кладбища проходила группа, которая искала могилу певицы Далиды; какой-то мужчина прошёл мимо, очевидно меня пожалел, вернулся и остановился рядом, доставая деньги.
– Сколько это будет стоить? – тихо спросил он, показывая на цветы.
– Нисколько, – обиженно ответил я, – это не вам.
Еле от него отбился, а тут и Оксана подоспела, и мы пошли дальше, на могилу Наны.
Не то, чтобы я был так плохо одет, нет, просто «профсоюз профессиональных нищих» Парижа обязал всех своих членов прилично одеваться, чтобы не распугивать клиентов… Все подчинились, кроме цыган, а я просто случайно попал, что называется, «под раздачу».
Когда спрашивают, не хотел бы я родиться заново и прожить ещё одну земную жизнь, я отвечаю «да», но при условии, что это будет та же жизнь: я прожил её напряжённо и интересно, эффективно и достойно – можно повторить. Единственное, о чём я по-настоящему сожалею в этой жизни и что бы я исключил из гипотетического повторения в новой, – это трагическую и нелепую гибель старшей дочери Александры.
Часть II. За родным порогом
2.1. Сотвори себя сам
Мы пойдём другим путём
Кстати, в МГИМО, куда я готовился во время съёмок фильма «К звёздам», я так и не поступил, не то, чтобы провалился, а просто не попал – тогда я не достиг моей заветной цели. Хотя в школе учился достаточно хорошо, даже на «отлично» по тем предметам, которые надо было сдавать на вступительных экзаменах. Кроме того, каждые субботу и воскресенье я ездил на Манежную площадь, где в старом здании МГУ под сенью памятника великому Михайло Ломоносову внимательно слушал лекции по профильным предметам, которые были рассчитаны уже на первокурсников.
Я подал документы на экономический факультет МГИМО. По началу всё шло очень хорошо – на первых четырёх экзаменах я получил четыре раза по 5 баллов, т. е. четыре высших оценки. Оставалось написать только сочинение. Конечно, я очень волновался, но в школе был одним из «любимчиков» и лучших учеников Марии Ивановны Гореловой – преподавателя русского языка и литературы, которая также старалась подготовить меня, как она говорила, «к суровым испытаниям культурной жизни». Для сочинения были предложены три темы. Я решил не мудрить, выбрал какую-то достаточно стандартную и принялся за работу. Сначала составил общий план, потом его детализировал, потом все эти мысли превратил в добротный, как мне казалось, текст. Контрольное время ещё не вышло, поэтому я несколько раз перепроверил своё сочинение на предмет грамматических и синтаксических ошибок и успел его вовремя сдать.
Каково же было моё удивление и разочарование, когда через несколько дней я увидел вывешенные на стене в коридоре МГИМО результаты сочинения – напротив моей фамилии стояла редкая и странная оценка: 4,5 балла. Я пошёл в приёмную комиссию и попросил одним глазком посмотреть, в чём же я ошибся. После длительной дискуссии секретарь приёмной комиссии всё же показала мне это злосчастное сочинение. Оказалось, что на второй и на пятнадцатой страницах сочинения я повторил, но в разном контексте, слово «дело», и на полях сочинения мне отметили ½ ошибки (тавтология). Конкурс для поступления был 25 человек на место и проходной бал – 25. Я понял, что меня просто «срезали» ради какого-то другого, нужного абитуриента.
Когда удручённый я вернулся домой, отец всё понял и сразил меня словами анекдота, который я запомнил на всю жизнь:
– Может ли сын генерала стать маршалом? – спросил он.
– Наверное, – не ожидая подвоха, вяло ответил я.
– А вот и нет, у маршала есть свой сынок… То, куда ты
