Аристократ и куртизанка - Труда Тейлор

— Я действительно мало спал, — сообщил он. — У меня были некоторые дела.

— Ночью? — спросила она — и покраснела, догадавшись, что это могли быть за дела. Мадлен испытала чувство разочарования и, к своему удивлению, обнаружила, что ревнует.

Граф догадался, о чем она подумала. Но если б только Мадлен знала, как ошибается: он провел ночь в седле, а не в женской постели! Жизненно важное письмо было доставлено по адресу, однако это, к сожалению, не означало конца его обязательств в данном отношении. Ему хотелось рассказать Мадлен о том, где он был на самом деле, но здравый смысл нашептывал ему не делать этого. И граф решил отмолчаться, хотя в глубине души желал, чтобы она не думала о нем дурно.

На следующий день они снова отправились в путь, и граф по-прежнему правил фургоном, а Мадлен сидела с ним рядом. В середине дня вьющаяся по живописной долине узкая дорога привела их к небольшому городу Плоэрмель. Графу очень хотелось остановиться здесь и передохнуть, но Мадлен попросила проехать немного дальше. К западу от городка она помнила уютный постоялый двор, где они когда-то останавливались с Филиппом. Если они переночуют там, то до фермы будет уже рукой подать. Всего полдня пути. Граф согласился — правда, с явной неохотой. Они задержались в Плоэрмеле только для того, чтобы подкрепиться, и снова двинулись в путь, но ехали медленно, щадя лошадей.

Когда солнце начало садиться, стало очевидно, что память подвела Мадлен: им не встретилось ни постоялого двора, ни какого-либо иного места, где бы можно было переночевать. Усталость брала свое, и Мадлен нервничала все сильнее. Хоть граф и воздерживался от ворчливых замечаний типа: «Говорил же я вам…», но она знала, что он явно недоволен ею.

— Скоро нам придется остановиться, — сказал он, наконец. — Лошади потрудились достаточно, и, говоря по совести, я тоже. Уже начинает темнеть.

Мадлен не радовала перспектива провести ночь под открытым небом, но жаловаться не приходилось, поскольку вина целиком лежала на ней. Она с облегчением вздохнула, когда впереди, за купой деревьев, мелькнула постройка. Однако ее ожидало новое разочарование. Приблизившись, они обнаружили на месте некогда постоялого двора обгорелые руины.

— Ну, значит, так тому и быть, — устало вырвалось у графа. — Дальше мы не поедем.

— Кто же мог… — начала Мадлен, решив, что пожар был учинен умышленно.

— Кто, кто, да никто! — По голосу графа Мадлен догадалась, что он вспомнил о своем замке. — Скорее всего, неосторожность на кухне…

Он со вздохом передал вожжи Мадлен и спрыгнул, чтобы отправиться на разведку. Она наблюдала, как де Ренье скрылся в обгоревшем дверном проеме, а потом снова появился оттуда и пошел осматривать службы. Одно из строений, самое дальнее, казалось, не было тронуто огнем, но, сидя в фургоне, Мадлен не могла определить это точно. Дверь постройки, очевидно, не поддавалась, потому что граф навалился на нее плечом и только так смог открыть ее. Мадлен было приятно наблюдать за ним: он действовал с небывалой атлетической грацией.

Назад граф вышел с менее мрачным видом. Очевидно, руки его были запачканы, потому что он попытался отряхнуть их одна о другую, а затем, пожав плечами, вытер о штаны. Мадлен слегка улыбнулась, подумав, что неделю назад ему бы и в голову не пришло сделать такое.

— Мы можем укрыться в том последнем здании, — сказал он, подходя к фургону. — Оно, видимо, служило каким-то складом. Там грязновато, но вполне сухо, и я считаю, это гораздо лучше, чем ночевать под открытым небом.

Граф залез в фургон и, снова завладев вожжами, направил повозку к бывшему складу. Там он распряг лошадей и привязал их к ветвям дерева. Пока он занимался этим, Мадлен отправилась обследовать будущее пристанище. Внутри было сухо, темно и пыльно и пахло землей и гниющим деревом. В крыше виднелась дыра; правда, находилась она в дальнем углу. На полу стояла перевернутая бочка и лежало несколько бревен — больше ничего. Проникавший сквозь открытую дверь свет не достигал углов, и Мадлен старалась не думать о том, что может скрываться в темноте. Она захотела подмести пол и, выйдя наружу, попросила графа срезать несколько веток с дерева.

— А чем срезать? — несколько раздраженно поинтересовался он. — Единственный острый предмет, который у меня есть, — это спрятанная в сундуке шпага, однако я не намерен ее портить.

Но потом он дотянулся до самой разлапистой ветки и обломал ее. Молча протянув свою добычу Мадлен, граф прислонился к дверному косяку и, скрестив руки на груди, стал наблюдать, как она пытается вымести грязь и мусор. Когда поднятая пыль заставила ее чихнуть, широкая ухмылка графа сменилась искренним смехом.

— Дорогая моя Мадлен, вот уж не ожидал обнаружить в вас такую домовитость!..

— Домовитость здесь ни при чем, — раздраженно произнесла она. — Просто мне не улыбается спать с пауками.

Только произнеся слово «спать», она впервые подумала, что им с графом придется лечь рядом. Это ее крайне смутило. Храпит ли он? Филипп точно храпел: она не раз слышала храп, доносившийся из спальни маркиза.

— Пойдемте со мной за одеялами, — предложил граф. — Заодно покажете, что нужно достать из багажа.

Надеясь, что он не догадался о ее мыслях, Мадлен охотно повиновалась. Они выгрузили два сундучка. Один содержал ее драгоценности, которые она не хотела оставлять без присмотра, а другой — необходимые предметы туалета.

К тому времени, когда с этим было покончено, тени стали удлиняться, и в воздухе явственно почувствовалась прохлада. Взглянув на пробитую крышу, граф предложил развести костер. Дыра, по его словам, могла послужить дымоходом. Это потребовало еще одного выхода — за хворостом и сухими листьями. Собрать их оказалось нетрудно, а вот процесс разведения огня потребовал немалого терпения. В конце концов, огонь все-таки разгорелся, и Мадлен порадовалась уютному свету костра. Правда, тепла он давал крайне мало и сильно дымил.

Замерзшая и несчастная, Мадлен сидела на одном из одеял и куталась в другое. Глаза резало от дыма и усталости, а в желудке просыпался голод. Она понимала, что винить во всем этом некого, но в ней почему-то росло раздражение на графа, который держался так, будто неудобств для него не существовало.

— У нас осталась какая-нибудь еда? — с надеждой спросила она.

— Боюсь, нет, — невозмутимо ответил он. — Насколько я понимаю, вы проголодались?

— Умираю от голода! — (Он пожал плечами.) — И вы, конечно, не сможете добыть какую-нибудь дичь? — Только произнеся эти слова, Мадлен поняла, насколько они смехотворны.

— Чем добыть? — В голосе графа звучало крайнее удивление. — С чем я пойду на охоту?