Откровение - Наталья Эдуардовна Андрейченко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
5.2 Хулиганства на Николиной Горе
Катание в садовой тачке и урок от семьи аристократов
А после съемок, В доме Кончаловских на Николиной Горе часто проводились удивительные вечера, проходили потрясающие тусовки. Никогда не забуду мать Андрея Сергеевича, Наталью Петровну. Я ее так любила, эту удивительную, благороднейшую, наикрасивейшую, наидобрейшую женщину. Чего стоит одна только ее песня «Мы руки матерей запомнили навечно…». Господи, благослови ее. Так случилось, что мы с Натальей Петровной хорошо общались. И почему-то она ко мне проявляла серьезную симпатию.
И тем не менее хулиганила я у них на территории очень сильно. На Николиной Горе были расположены два дома. Первый принадлежал Никите Михалкову и Андрею Сергеевичу Кончаловскому (у Кончаловского был второй этаж, а у Никиты – первый). Когда у нас были отношения, я часто приезжала к Кончаловским на второй этаж, поэтому мы и познакомились с Натальей Петровной.
А второй дом был из чистого дерева, бревенчатый такой, красивый. В нем хранились божественные произведения искусства, картины Петра Кончаловского, художника, отца Натальи Петровны, и т. д.
Во время вечеринок удивительный красно-бронзовый напиток из хрустальных графинов лился рекой. Это была так называемая «кончаловка» – водка, настоянная на черной смородине, их семейный секрет. Наталья Петровна всегда предупреждала гостей о том, чтобы они были аккуратны, что это не вино, это водка! Но было так вкусно… Никто просто не мог поверить, что пьет не сок, ведь не ощущалось никакой крепости. Совершенно случайным образом напивались абсолютно все, даже не желая этого. А потому можно себе представить, что происходило…
Например, в один из вечеров у Андрея Сергеевича и Никиты Сергеевича гостил Николай Двигубский, художник, хороший друг Кончаловского, с которым они снимали «Сибириаду» (он жил, вообще-то, в Париже, но в тот момент находился в СССР, потому что только женился на Наталье Аринбасаровой и начал воспитывать сына Андрея, Егора Кончаловского). Все хорошо выпили. С нами была одна из жен Андрея Сергеевича, француженка по имени Вивьен. То же самое было и с ней. Да и я была не в лучшем виде. Но к моменту, когда ко мне подошла Наталья Петровна, я была еще ничего. Она внимательно меня осмотрела, подошла очень близко и сказала на ушко: «Ребенка уведи отсюда, пожалуйста, немедленно за ворота, идите гулять на речку или на пруд». Я схватила Егора Кончаловского, которому тогда было лет 11, и мы с ним пошли гулять. Я не думала даже, что он ребенок, он был очень умный, очень красивый, образованный, воспитанный мальчик.
Мы просидели у реки очень долго, о чем-то с ним говорили, а потом вернулись. Егор пошел спать, а я решила, что можно бы и жахнуть стаканчик сока под именем «кончаловка»… И шоу началось.
Возле меня оказался Сергей Капица, академик, профессор. То, что было дальше, мне уже потом рассказывали Андрей Сергеевич и Никита, умирая от смеха. Капица, будучи тоже в невменяемом состоянии, посадил меня на огромную садовую тачку и возил по всему огромному саду. Мы мяли цветы, кричали как сумасшедшие… Два раза из дома появлялась Наталья Кончаловская и просила прекратить это. Но я, конечно, ослушалась.
Бардак продолжался. Дело дошло до того, что я захотела покататься на жигулях академика. Он спросил: «А ты вообще умеешь водить машину?» Я сказала: «Ну конечно, я в совершенстве вожу машину». Села за руль и поехала прямо в ворота, разбив их. Раздался страшный треск. Опять, бедная, выскочила Наталья Петровна, а Андрей Сергеевич и Никита (оба в трусах) стояли и наблюдали за этим шоу. Они видели, как я с грязными, абсолютно черными руками лазила по земле, собирая какие-то цветы для Натальи Петровны.
Кончаловский тогда рассказывал, как он сказал Никите в это время про Капицу: «Смотри, смотри, он думает, что она сейчас ему даст. Ха-ха, ты от нее дождешься, чтобы она тебе дала, ха-ха-ха».
И все это происходило, пока Наталья Петровна не вышла в третий раз и не сказала: «Так, Наташа, немедленно в дом, прекратите хулиганить и закройте ворота, пожалуйста. Ворота закрыты?» – «Конечно, Наталья Петровна, ворота закрыты». А ворота, сломанные, лежали на земле.
Спала я в ту ночь в великолепной комнате со старинным портретом какого-то великого русского поэта, чуть ли не Лермонтова. Меня разбудили стуком в дверь. Я очень боялась спускаться вниз, предчувствовала, что будет неладное. И самое страшное, что у меня не было возможности вечером помыть руки. Они были черные-черные, до самых локтей.
Когда я все же спустилась вниз, за столом сидели Наталья Петровна, Никита Сергеевич и Андрей Сергеевич. Они не обратили на мой приход никакого внимания. Это был потрясающий спектакль. Они вели беседу на французском языке, а меня просто не существовало. Я не знала, что делать. И сразу вернулись ко мне мое стеснение, мой страх, которого не было, когда я пила.
И я опять вспомнила свою жестокую маму. Меня начало трясти, я заплакала. Было так стыдно! Я просила прощения, но никто абсолютно не обращал на меня никакого внимания. Эти красивые аристократичные люди продолжали свой завтрак и разговоры на французском. Вы знаете, это был настолько удивительный воспитательный момент. Я этого не забуду никогда.
5.3 История моего исчезновения
Выпускной, «Сибириада» и Эрик Маркович Вайсберг. Голые купания в реке
Вообще, Андрею Сергеевичу я доставила огромное количество хлопот и неприятностей своим сложным (буйным и страстным) характером во время съемок. Так, помню, случилось мое исчезновение на три дня, которое мне никто не мог простить. Дело в том, что у нас был выпускной вечер во ВГИКе (ведь «Сибириада» снималась несколько лет, в этой картине четыре серии). И вот после выпускного мы, естественно, поехали праздновать к одной из наших студенток, которая жила тогда в квартире на Старом Арбате, в Мясниковском переулке. Ирина Бразговка. (Кстати, в дальнейшем у Кончаловского был роман и с ней тоже.)
А фильм снимали в городе Калинине, в трех часах езды от Москвы. Я загуляла так, что забыла совершенно о съемках. А пропустив один день, уже не понимала, что мне делать. Думала, что вообще не поеду, потому что было очень страшно.
В то время я была влюблена до умопомрачения в продюсера картины, великого Эрика Марковича Вайсберга. И Андрей Сергеевич кричал на него
