Откровение - Наталья Эдуардовна Андрейченко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Макс был очень известным, с ним было непросто ходить по улицам, и к тому же он был сумасшедшим отшельником, ему надо было спрятаться от всех, закрыть голову, чтобы его никто никогда не видел. Поэтому мы останавливались в изумительном отеле в австрийском стиле недалеко от центра, но в горах, с таким сумасшедшим видом на озеро, что я вам даже не могу передать – просто дыхание захватывало от этой красоты и уникальности. Боже, какие там были завтраки, какой прекрасный терпкий кофе! Его приносили в настоящих серебряных кофейниках. Как нас там залюбливали, перед Максимилианом все просто ползали, его одухотворяли, его обожали, его любили, согласны были для него сделать все.
Но самое интересное, что я хочу рассказать вам, это огромный секрет. В то время в Зальцбурге каждый год проходили концерты трех величайших теноров планеты: Лучано Паваротти, Пласидо Доминго и Хосе Каррераса. Макс дружил с Пласидо Доминго многие годы. Я никогда не забуду, когда в Праге на день рождения моей дочери Настеньки (мы отмечали ее 10 лет) пришел Пласидо Доминго и спел ей Happy Birthday. Настенька не понимала, кто такой Пласидо Доминго, но для меня, господи боже мой, это было событие, которое я вспоминаю всю мою жизнь.
А теперь секретная история. Итак, эти три великих тенора и Максимилиан Шелл больше всего на свете обожали играть в футбол. У меня вообще такое ощущение, что они все ездили в Зальцбург только для того, чтобы секретно сыграть в футбол, – им всем было наплевать на эти концерты, футбол с утра был самым главным. Вы не можете себе представить, какое удовольствие я получала, когда смотрела на этих людей, особенно на Паваротти, бегающего с мячом! Он был такой юркий и шустрый, я не могу вам передать. И, конечно, футбольные матчи – это, наверное, самое знаменательное, самое великое и самое удивительное, что я помню в любимом Зальцбурге.
Я впоследствии часто возвращалась в Зальцбург посмотреть самые лучшие спектакли, но город без Максимилиана был совсем другим Зальцбургом.
4.8 Рождество на нашей австрийской ферме
Крестьянка Густи про деньги и хлеб. Еще одно Рождество с горой подарков
Зато какое Рождество, боже мой, какое Рождество мы справляли в Австрии, просто невероятно! Это была великолепная традиция. К нам приезжал наш менеджер Рохос, один из пяти сыновей нашей крестьянки Густи из семьи Мюнцеров. Мюнцеры жили на вершине горы рядом с семьями Шеллов целыми поколениями и обслуживали их. Так что это были наши родные и близкие люди.
Я так обожала Густи, она мне напоминала мою бабушку, я училась у нее мудрости, хваткости, ловкости и всему, чему только можно. Это была одна из моих самых любимых женщин на планете. Ей было много лет, и она действительно очень напоминала мне мою бабушку, только моя бабушка была, конечно, гораздо чище, свежее и аристократичнее. Но это все не имеет значения.
Помню, мы один раз говорили с Густи про деньги, я ей пыталась объяснить, что в СССР я много зарабатываю. Она ответила: «Не говори мне про эти глупости, я в этом ничего не понимаю. Ты мне лучше объясни, сколько килограммов сахара и муки ты могла бы в месяц купить на эти деньги? И тогда я смогу понять, о каких суммах ты рассказываешь». Это было так потрясающе. И такой интересный урок для меня.
На нашей божественной ферме все было настоящим. Там росла своя картошка, свои овощи-фрукты, там крестьяне пекли собственный хлеб. И там были, конечно же, животные – в том числе и те, которых забивали на мясо. Этого я не любила. Я уходила далеко, меня никто не мог найти, когда это происходило.
Жизнь была настолько удивительной, что об этом можно было только мечтать. Ягоды в саду, земляника на полях – ходи и собирай ее бидонами. Грибы росли, белые поросли. Вышел из избушки – собрал гриб…
Но я хотела бы перенестись к еще одной истории Рождества. Менеджер поместья, Рохос, приезжал в канун Рождества в наш дом на специальной машине с огромным кузовом. Мы с Максом, а иногда с Митей и Настей садились в нее и ехали глубоко в лес, на самую вершину горы. Там мы долго выбирали дерево – то самое, которое шло на заклание. Оно должно было быть большим и красивым, потому что ставилось на второй этаж высокого деревянного дома Марии, где мы все отмечали Рождество.
И когда это дерево изумительной красоты появлялось в доме, все озарялось удивительным запахом хвои и светом настоящих свечей. Максимилиан обязательно закреплял на ветвях малюсенькие красненькие свечи на заколочках, а я все время думала: «Господи, какое безумие! Если все это заполыхает, мы все сгорим, не успеем даже из дома выскочить». Тем не менее это было только так и никак по-другому. В результате через большие скандалы я пробила, чтобы рядом с елкой всегда стояло огромное ведро, полное воды. Так и стали делать.
Дерево украшали очень красивые игрушки, старинные и ценные, часто соломенные, ручной работы. Макс очень любил делать снежинки, как в СССР, когда их вырезали ножницами, и все было настолько натурально, насколько это только могло быть. А потом появлялась гора подарков. Этого я абсолютно никогда не понимала. Кто же мог все это купить, открыть и организовать? Это было, конечно, чудо. Подарков было такое количество, что они иногда были выше самой елки. У Максимилиана было огромное количество секретарш, поэтому он мог это сделать.
И вот наступало 24-е число. Я
