Ожог от зеркала - Александр Доставалов

– И много зерна нужно, чтобы лодка взлетела?

– На одной горсти можно пролететь от Твери до Ревеля. Только замачивать надо правильно, а то сядешь где-нибудь по дороге, выдохнется всё.

– Здорово. Лошадь на одной горсти только версту пройдет.

– Зато лошадь ещё себя поддерживает, живую массу строит. А лодка только движется, вся энергия без остатка перегорает. Что-то я увлекся.

– Нет, здорово. Вы интересно говорите. Вас слушать приятно.

– Просто вокруг банда. Вы мата наслушались.

– В башне так тоже никто не говорил. – Девушка откровенно ему улыбалась. Будучи весталкой, она не умела сдерживать эмоции.

Никита смутился.

– Ну, тогда спасибо. На добром слове.

Он кивнул весталке и ушёл в дом. Уля щелкнула на щеке отмороженного слепня.

Пострадавших от бандитов женщин перевели из погреба в тёплый чулан. В этом доме ночевали школяры, но на всякий случай несчастных всё-таки заперли. Еду и одеяла им предоставили в избытке, бежать по такой погоде возможности не было, но, как говорится, от греха подальше.

За окнами выла метель. Печи топили почти не переставая. Никаких стрелков по такой погоде, понятно, опасаться не приходилось.

Тарас, поигрывая чёрными ногтями на изувеченных когда-то пальцах, сидел в темноте на сеновале и сквозь маленькое оконце смотрел на кладбище.

В деревню вползала темнота.

Глава 41

– Зови Тараса. Спать невозможно.

Шершавый смачно хлопнул себя по шее и счистил с пальцев раздавленную тварь.

– Пусть отдохнет. Он вчера умаялся.

Флейта ещё какое-то время кряхтел, ворочаясь. Время от времени он резво хватал жужжащий воздух.

– Хрен там отдохнет, – злобно простонал разведчик. – Он там, понимаешь, отдыхает, а мы тут, понимаешь, должны маяться. Я уже сотню этих тварей перебил, а их меньше не становится.

Задремавший уже мечник снова открыл глаза.

– А ты у нас, наверное, герцог. С головой укройся, ваша светлость. Всего и делов. Как с комарами-то спишь?

– К комарам я привык, – объяснил Флейта. Чуть подождал, заманивая, и удачно хлопнул себя по подбородку, размазав по коже насекомое. На пальцах остался красный след. – А с головой укрываться я не люблю, слышно плохо. И чего мы должны мучиться, если рядом спит школяр? Ему три слова сказать.

– И кто этих тварей напустил? – поддержал разведчика Пушистый. – Все ж вроде закрыто.

Шершавый молча махнул рукой, поймав звенящего слепня на лету, и провел двумя ладонями, «в стирку» разминая крохотное тельце. Затем перевернулся на другой бок, собираясь спать дальше. Но Флейта не унимался.

– Ты хоть бьешь их там или нет? Или они все ко мне летят? Сколько ж... – Он шумно заерзал, вздыхая. – Я их уже полторы сотни убил. А ты сколько?

– Я с десяток ранил, – сонно пробурчал мечник.

– Хвощ да Свист хорошо устроились, – проворчал Флейта, накрываясь всё-таки с головой. Для дыхания он проделал вниз крохотную дырочку. – Дрыхнут сейчас...

Главарь банды спал в соседней со школярами комнате. Вскоре, однако, усталость взяла свое. К утру и без того широкоскулый Флейта распух и всё время почесывался. Ночью его угораздило раскрыться.

– Чего меня не разбудили? – спросил утром Тарас, глядя на измученное лицо разведчика. Шершавый выглядел как огурец. Пушистый тоже не изменился.

– Ну, ты это... – примирительно сказал Флейта, – сегодня про нас не забудь. Уж больно много их слетелось.

Тарас кивнул.

Уже выходя, он подозрительно посмотрел на Варьку. Та оттопырила губки и подкатила вверх глаза. Мол, я тут ни при чём.

– Ты что, к ним вчера всех слепней отвела? – тихо спросил школяр.

– К Флейте. На запах пота, – так же тихо ответила Варька.

– Понятно, – кивнул Тарас. – А то метель вроде... Ну, ты хоть больше так не делай.

– Ему полезно. Кобелина.

Тарас усмехнулся.

– Не надо, Варя. Догадается.

– Не буду, – пообещала Варька. – Я ему что-нибудь другое придумаю.

Тарас шарил в пазушном конверте, что сворачивал пространство один к четырем – как раз помещалась дюжина хронов и проектор. Это он вообще никогда с тела не снимал, специальной веревочкой провязанный конверт, даже мылся с ним. Это вся школа, все его четыре года, все его... Вот.

На шестиграннике стояла надпись «Проникновение, лодки». Третья сверху, отлично. Записал тогда все-таки. Записал.

Школяр внимательно просмотрел лекцию. Кое-что он помнил. Кожный покров прокалывался зернами гречихи. Годились любые злаки, но гречиха подходила больше всего. Затем работал принцип, аналогичный поверхностному натяжению воды, прокалывалась «поверхностная пленка». Третий глаз, район пупка и ладони. Четыре зерна, причем в идеале они вообще должны разбухнуть, пустить ростки под кожу. Растущие зерна. Имплантат растущей плоти. Временный, конечно, проникновение в проникающего. Сложновато.

Из башни сырец взяли, но его надолго не хватит. Каждый лунный месяц надо свежие зёрна проливать, иначе как взлетишь, так и брякнешься. Так, гречиха...

Он позвал Никиту. У цветного этой лекции не оказалось, они всегда старались хронировать разные. Посидели два часа, и вроде бы удалось разобраться.

А вот насколько эффективно запустится движитель, этого заранее не скажешь. Пробовать магию сейчас не стоило. Сетка ведунов сразу среагирует, и, пока возможно, надо обходиться лошадьми.

– Тараса позови... Или весталок...

– Да не ной ты, Папай. Хлебни ещё водочки.

– Ну позови... Может, сделает чего...

– Может, тебе Хвоща позвать? Он тут же зуб выдернет. Причём сразу все. Не сортируя.

– Ох, мать твою... – устало выдохнул Папай. – Зови хоть Хвоща, на хрен мне эти зубы...

– Что там у вас? – Уля подошла к двум сидевшим в сенях бандитам. Один из них мелко покачивался взад и вперёд, запрокинув голову, и что-то прокатывал во рту языком. Челюсть у него распухла. Другой держал наготове флягу.

– Зуб, невозможно, – сообщил Папай.

В местной табели о рангах оба были едва ли не на низшей ступени и, видимо, не решались беспокоить старших.

– Давайте посмотрю, – решила весталка.

Папай с готовностью распахнул чёрную челюсть. Зубов там было немного; зато общий смрад заглушался сильным запахом водки.

– Надо выполоскать, – сказала Уля. Бродяга беспрекословно прополоскал водкой рот и, чуть отвернувшись, проглотил намешанное. Уля сходила в свою комнату и принесла коробочку с лечебной глиной. Было её немного – на такие вот случаи. В той же коробочке лежало зубное стило.

– Этот? – Она мягко ткнула в зуб тупым концом. Бродяга замычал и цапнул её запястье. Его приятель схватил Папая за руки и вывернул их за спину. Весталка кольнула острым концом стила в десну и обломила жало, убивая нерв. Затем лопаточкой аккуратно замазала дырку. Глины ушло совсем чуть-чуть, ежели что... Пока ещё хватит.