Все имена птиц. Хроники неизвестных времен - Мария Семеновна Галина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я не ваше горе, – сквозь зубы проговорил Гиви.
– Он всегда так, – пояснил Шендерович. Он свесился с верхней койки и с дружеской, приветливой улыбкой потрепал Гиви по плечу могучей рукой. – Злой с похмелья, просто зверь какой. А все почему? На голову слаб. Сколько раз говорил я ему: Яни, не мешай водку с пивом, а он мешает, мешает…
– Яни? – переспросила женщина, почему-то удивившись.
Гиви уже не удивлялся ничему.
– Грек он, – в голосе Шендеровича прозвучала гордость, словно иметь друга-грека бог весть какое достижение, – они, греки, вообще к нашей водке непривычные. Они вино пьют, вообще-то. Красное. Разбавленное. А тут загуляли мы немножко на радостях перед тревелом, ну он и сорвался.
– Да, золотко, – согласилась женщина, – это тебе не рцикатели – или что там вы пьете у себя в Греции.
– Да местный он, – поправил Шендерович, – наш грек. Коренной. Их не много осталось.
Он вновь ласково оглядел Гиви, любуясь на его этнографическую редкость.
– Поуезжали они от нас, – вздохнул он.
– И чем им тут плохо было? – возмутилась тетка.
– Зов предков. Историческая родина. Все дернули. Панайотисы свалили, Сатыросы свалили. Все свалили. Одни Ставраки подзадержались. Семья тут у него, прикипел он…
Боже мой, подумал Гиви, какая еще семья? Откуда семья?
– Я не Ставраки! – выкрикнул он и было затряс головой, но койка вокруг него начала неприятно вращаться, и он вновь поник.
– Я ж говорю, Яни, – миролюбиво согласился Шендерович, – Яни Ставраки.
Гиви в ужасе огляделся. Сочувственные лица смотрели на него – мрачное красивое лицо Шендеровича и уютное – помятой тетки. Я сошел с ума, подумал Гиви. Или нет, это мне снится. Сейчас закрою глаза.
Он закрыл глаза. Койка вновь начала вращаться. До того она просто плавно покачивалась. Мало ей, что ли?
Пароходство, подумал он, хватаясь за смутную мысль, – гостиница при пароходстве. На новом месте всегда приснится что-нибудь этакое… хоть бы эротическое что, а то такая дрянь… Гиви очень любил, когда ему время от времени снилось что-то эротическое.
Он попробовал включить новый сон, получше, поэротичней, без тетки – она ему не нравилась, но в глазах плавали одни лишь цветные пятна. Его опять замутило.
Он открыл глаза.
На него смотрели тетка и Шендерович.
– Я не Яни, – уныло повторил он.
– Яни-Яни, – согласился Шендерович и почему-то пнул его носком ботинка в щиколотку. Больно пнул, гад.
– Я не Яни! – выкрикнул Гиви, хватаясь за щиколотку. – Я – Гиви!
– А-а, – протянул Шендерович, – опять, значит, за свое.
Тетка подобралась и чуть отодвинулась.
– Это он после водки, – пояснил Шендерович. – Такое, понимаешь, дело… дружок у него был – Гиви. Так он, Гиви этот, утонул в прошлом году. У него на глазах и утонул – у Яни. Ну, Яни с тех пор немного это… совесть его, понимаешь, мучает, что не спас он кореша закадычного. А уж нырял-нырял, посинел весь…
– Кто, Гиви? – шепотом спросила тетка.
– Не-а, того Гиви так и не нашли. С концами утоп. А Яни моего спасатели вытащили. Полузадохшегося… Ну он с тех пор когда выпьет, то это… Гиви своего зовет. Протяжно так, страшно. А то и кажется ему, – он тоже понизил голос до интимного шепота, – что это он сам, Яни, и утоп. А Гиви, значит, вот он… живет на белом свете, водку пьет… ну и кричит – протяжно так, страшно: «Я – Гиви, я – Гиви!»
Тетка вновь отодвинулась, на этот раз радикально.
– Вот и свояк мой так же, – печально сказала она, – допился, гад. В дурке теперь…
Гиви протер глаза кулаком:
– Я – кто?
– Яни ты, – Шендерович дружески потрепал его по плечу, – Яни Ставраки.
Гиви встал. Ботинки почему-то жали. Наверное, им не понравилось, что их не сняли на ночь, вот они и выражали негодование в пределах своих обувных возможностей. Гиви поморщился и снял ботинки.
– Ставраки? – Он с достоинством выпрямился, насколько это позволяла тесная каюта. – Я в этом не уверен.
Над его койкой обнаружилась еще одна – тоже пустая.
– А тебе и не надо верить, – ласково сказал Шендерович. – Тебе надо просто запомнить. Я-ни Ста-вра-ки. Заучи это наизусть. – Дружеская ладонь, трепавшая Гиви по плечу, сжалась в мощный волосатый кулак, и этот кулак завис перед носом Гиви. – Хорошенько заучи. – И уже тетке: – Да вы, мамочка, не тревожьтесь. Он не буйный. Во всяком случае, я пока еще с ним справляюсь.
Тетка поспешно привстала, вздохнула – грудь у нее обширно заколыхалась (Гиви стыдливо отвел глаза) – и направилась к выходу.
– Пойду я, – сказала она, ни к кому конкретно не обращаясь, – вы уж тут сами…
И боком вышла из двери, которая тоже только притворялась дверью, потому что не открывалась, как всякой порядочной двери положено, а ходила в пазах.
Шендерович задумчиво смотрел ей вслед.
– Во-во! – В голосе Шендеровича прозвучало странное удовлетворение. Он задумчиво оглядел пустую каюту и тоже вздохнул.
Гиви мрачно поглядел на него.
– Что я делаю на корабле? – сухо спросил он.
– Плывешь, – рассудительно ответил Шендерович.
– Куда плыву? – забеспокоился Гиви.
– В Турцию.
– Зачэм в Турцию? – У Гиви вдруг прорезался совершенно карикатурный акцент. Откуда, уныло думал он, уставившись на корявые большие пальцы ног, сроду же не было. От потрясения, что ли? – Какая Турция, слушай?
– Челночим мы с тобой, – пояснил Шендерович. – Пару дней туда, сутки в Стамбуле, пару дней обратно. Подумаешь, делов-то – в Турцию сплавать. Да не волнуйся ты так, смотреть же страшно. Пойдем сейчас позавтракаем, нарзанчику выпьем, на палубе посидим, позагораем, на девок посмотрим. Чем плохо?
– В шезлонгах посидим? – оживился Гиви.
– А то…
Гиви продолжал глядеть на него исподлобья.
– Слушай, – шепотом спросил он наконец, – я правда Ставраки, а?
Шендерович пожал плечами.
– На время, – сказал он, – только до Одесской таможни. Товар привезем, и ты опять будешь Гиви… как там тебя дальше?
– Месопотамишвили, – застенчиво сказал Гиви.
– Во! Опять Меспопотами… швили… Я ж говорю, на пару деньков. Ставраки, сука, загулял, с концами свалил, а теплоход уже, блин, дудит, билеты не сдашь – потеря пятьдесят процентов, а то и все семьдесят, а у меня у самого проценты тикают, да за перевес, суки, сдерут больше, чем весь товар стоит, – квота у них. А так на троих разбросаем. Потом – мы бы с Алкой вдвоем сколько бы вывезли – по полторы на рыло, а с тобой уже, считай, почти пять. Со Ставраки, вернее… – Он мрачно поглядел на внушительные кулаки. – Гад он, этот Яни, вот что я тебе скажу. Так людей подвести! Не подвернись ты, уж не знаю, что бы и делали. Хорошо, паспорт у него я еще тогда отобрал, когда он по пьяни в фонтан ресторанный полез плескаться, а билеты все у Алки были.
– Я что, – ужаснулся Гиви, – по чужому паспорту еду?
– Кто сейчас на это смотрит, – успокоил Шендерович, – тем более что ты один к одному эта сволочь Яни. – Он наклонился к Гиви. – Ну чем плохо – задарма в Турцию прокатиться? Целые сутки в Стамбуле, и даже не на свой паспорт. Гуляй не хочу! Девок