Труды по истории Москвы - Михаил Тихомиров

Очень скупо говорят о первопечатниках послесловия выпущенных книг. Но из последующего мы узнаем некоторые детали, относящиеся к жизни Ивана Федорова. Сам он себя называет дьяконом церкви Николы Гостунского в Кремле. Эта церковь была построена в XVI в. и оказалась своеобразным центром, вокруг которого группировался особый церковный причт. В ней происходил и Собор 1553 г., направленный против московских еретиков. Дьякон Гостунской церкви, таким образом, принимал какое—то участие в этом Соборе и тем самым связывал себя с московским духовенством, приближенным к митрополиту.

В дальнейшем оказывается, что Иван Федоров уехал из Москвы за рубеж, в Литовское великое княжество, вместе с малолетним сыном Иваном. За рубежом Иван Федоров уже не называет себя больше дьяконом и не упоминает о своей принадлежности к духовенству. Возможно, это обозначает, что он успел овдоветь, но не захотел принять монашеский сан, как это принято было делать в России, где овдовевшие священники и дьяконы считались своего рода отщепенцами.

За рубежом Иван Федоров – уже не духовное лицо. Это печатник, это управитель магнатских имений, это выдающийся техник, принимавший участие даже в литье пушек.

Деятельность первопечатников прервалась вскоре после издания ими второй книги – «Часословца». Такое издание предназначалось не только для церковных целей. Это была и первая книга для обучения грамоте. Тяга к изданию книг, предназначенных не только для чтения церковных текстов, но и для обучения, проходит красной нитью и в дальнейшей деятельности Ивана Федорова. Уже на чужбине, во Львове, он выпускает букварь 1574 г., выпускает его для людей «греческого закона».

Тщательные поиски книг, возможно, обнаружат и другие издания первопечатных книг учебного порядка. Такими плодотворными поисками, уже давшими значительные результаты, ознаменовались труды английского ученого Симмонса, обнаружившего в английских библиотеках русские печатные издания XVI века, пока еще не найденные в России.

Загадочными и непонятными являются отъезд первопечатников из России и его причины. Известен рассказ Флетчера о том, будто бы Московская типография была уничтожена невежественными людьми. К этим невежественным людям воображение некоторых историков относило и переписчиков книг, которые якобы боялись конкуренции со стороны печатников. В этом связывании пожара типографии с переписчиками книг кажется наиболее странным отождествление книжных писцов с невежественными людьми. Ведь как раз средневековые русские переписчики книг, овладевшие грамотой и знакомые с письменностью, и были самыми образованными людьми московского населения XVI в. Нечего и говорить, что переписка книг на первых порах мало страдала от конкуренции книгопечатных заведений. Ведь и в XVIII в. оставались еще писцы, которым заказывалась переписка различного рода книг, так как рукописных книг и рукописных произведений было несравненно больше, чем печатных изданий.

Рассказ Флетчера представляет собой своего рода памфлет, направленный против русского православия, и это ярко выражено в самом сочинении английского путешественника.

Мне приходилось уже высказывать мысль, что отъезд первопечатников был связан с теми внутренними и внешними событиями, которые происходили в Восточной Европе между 1565 и 1567 гг. В это время военные действия между Россией и Литовским великим княжеством временно прекратились. В самом Литовском великом княжестве шли споры по поводу задуманной некоторыми польскими, литовскими, украинскими и белорусскими магнатами унии Литовского княжества с Польским королевством. К противникам унии принадлежали многие православные белорусские и украинские магнаты.

Одним из средств борьбы против надвигавшейся унии было распространение книжного просвещения и усиление православной пропаганды на Украине и в Белоруссии.

В этих условиях и состоялся переезд первопечатников к гетману Ходкевичу в его заблудовские владения. О добровольном переселении Ивана Федорова в заблудовские владения рассказывает одно свидетельство XVIII в., основанное на документе об учреждении заблудовского монастыря. По словам этого документа, Иван Федоров приехал в Заблудово по приглашению гетмана Ходкевича. Таким образом, не было никакого бегства первопечатников, они переехали в Литовское великое княжество по приглашению гетмана Ходкевича и с согласия царя Ивана Васильевича.

После отъезда Ивана Федорова и Петра Мстиславца за рубеж книгопечатание в Москве и не было прервано, и это уже является доказательством того, что рассказ Флетчера о сожжении Московской типографии не соответствует действительности.

Новая книга, Псалтырь, напечатанная в Москве в 1568 г., отличалась от изданий Ивана Федорова и Петра Мстиславца своим внешним оформлением, в частности своими фигурными инициалами. В самом послесловии к Псалтыри 1568 г. имеются признаки того, что эта книга отнюдь не повторяла традиций первопечатных изданий. Послесловие сообщает о Псалтыри как о первом издании, как бы совершенно игнорируя существование двух книг, напечатанных ранее в Москве, то есть «Апостола» 1564 г. и «Часовника» 1565 г. По крайней мере, можно так думать по словам: «И первие начаша печатати сию книгу пророческую часть». В «Апостоле» 1564 г. читаем совершенно такую же фразу, относящуюся к выпуску «Апостола»: «И первее начаша печатати сия святыя книги, деяния апостольска».

Псалтырь 1568 г. печаталась в смутное время опричнины, и это ярко отразилось в ее послесловии. Книга была начата 8 марта 1568 г. при митрополите Афанасии, окончена уже при митрополите Кирилле в том же году, 20 декабря. Таким образом, получаем ценное историческое свидетельство о смене митрополитов, происшедшей между мартом и декабрем 1568 года.

Как известно, митрополит Афанасий, при котором был напечатан «Часовник» 1565 г., был заподозрен Иваном Грозным в сопротивлении его намерению ввести опричнину и вынужден был уйти со своего поста. Кирилл принадлежал к тем эфемерным «московским первопрестольникам», которые недолго удерживались на своем месте после Афанасия.

Веяния опричнины отразились на всей фразеологии послесловия Псалтыри 1568 г., где Иван Грозный величается «крестоносным, боговенчанным, любомудрым царем над царями». Впоследствии почти такое же титулование присваивается Лжедмитрию I в «Апостоле» 1606 г.

Псалтырь 1568 г. печаталась двумя мастерами – Никифором Тарасьевым и Невежей Тимофеевым. Кто был первый мастер, неизвестно, но второй из них, Невежа Тимофеев, сделался основателем своего рода династии печатных мастеров конца XVI – начала XVII вв. Не будет никакой натяжки предположить, что и Тарасьев, и Тимофеев могли быть учениками московских первопечатников Ивана Федорова и Петра Мстиславца.

Прозвание «Невежа», может быть, надо считать самоуничижительным. Действительно, в послесловии к «Триоди постной» 1591 г. мастер Тимофеев говорит о себе в таких выражениях: книга напечатана «снисканием и труды мастера Андроника Тимофеова сына Невежи многогрешна пред Богом и человеки». Прославленный печатник говорит о себе монашески уничижительно, в то же время называя себя по образцу апостольских текстов не просто Тимофеевым, а Тимофеовом.

Московское книгопечатание к этому времени, видимо, настолько утвердилось, что для печатного дела не было уже необходимости обращаться к духовным лицам. Тарасьев и Тимофеев не имели духовного сана, в какой в свое время был посвящен Иван Федоров.

Псалтырь 1568 г. явилась прямым продолжением первых двух московских изданий, но, вероятно, не была единственной печатной книгой, выпущенной в Москве после отъезда первопечатников за рубеж. На это указывает существование безвыходных Евангелий с записями на них, которые ведут нас к 60–м годам XVI века.

Длительный перерыв в московском книгопечатании произошел вскоре после 1568 г., так как новая печатная книга с выходом появилась только в 1577 г., спустя девять лет после Псалтыри 1568 г.

Чем же объясняется этот длительный перерыв в деятельности Московской типографии»

Объяснить его можно следующим образом. В 1571 г. Москва пострадала от пожара во время набега крымского хана Девлет—Гирея. По современным сказаниям, это был один из самых страшных и памятных московских пожаров. О нем, видимо, и упоминает Флетчер, бесцеремонно приписывавший пожар 1571 г. и гибель Московской типографии «невежественной московской черни», возмутившейся против введения книгопечатания. К сожалению, этот тенденциозный рассказ Флетчера до сих пор остается в ходу у некоторых историков и даже увековечен в кинофильме, посвященном Ивану Федорову, хотя это никак не соответствует действительности. Ведь книги Московской типографии широко распространялись по всей стране и были утверждены авторитетами высшей церковной власти – митрополитами. Правда, и сейчас находятся любители различного рода сенсаций, которые на основании виньеток, взятых из немецких изданий, готовы заподозрить Ивана Федорова в еретических стремлениях, но это только увлечения людей, плохо знающих русскую действительность XVI в. Эта действительность вовсе не была абсолютно враждебной всем западноевропейским влияниям даже католического происхождения, и доказать это не так уж трудно. Достаточно сказать, что новгородский архиепископ Геннадий пользовался услугами католических монахов при составлении своей Библии, а митрополит Макарий в бытность его новгородским архиепископом содействовал переводу некоторых католических сочинений.