Страницы моей жизни - Моисей Кроль

Так как в Иркутске рабочих было очень мало, то иркутские большевики обратили главное свое внимание на местный гарнизон. И надо признаться, что иркутские солдаты оказались очень благодарной почвой для большевистской агитации. Я в этом наглядно убедился в августе месяце. Я уже упомянул, что с первых дней революции мне приходилось нередко читать доклады в казармах, и солдаты с самого начала слушали меня внимательно. Позже, когда они ко мне привыкли, они встречали меня приветливо и даже тепло. В августе мы в Иркутске повели уже подготовительную кампанию перед выборами в Учредительное собрание. И вот я явился в одну казарму с тем, чтобы прочесть солдатам доклад на злободневную тему, не помню уже какую. И я был поражен, как холодно меня встретила уже знакомая аудитория и как мрачно она меня слушала. После меня выступил Янсон, и не успел он занять место на эстраде, как раздались дружные аплодисменты. И для меня стало ясно, что эта войсковая часть уже всецело попала под влияние большевиков.

Свою агитационную работу иркутские соратники Ленина вели с необыкновенной настойчивостью и страстностью. Эта их манера завоевывать души широких масс, впрочем, наблюдалась по всей России. Помню, как, не довольствуясь достигнутыми ими в Иркутске результатами, наши большевики призвали к себе на помощь со всей Сибири своих единомышленников, организовали Всесибирский съезд советов рабочих и солдатских депутатов. На этот съезд прибыли также красноярские делегаты, в числе которых был Акулов и Борис Шумяцкий, как известно, впоследствии занимавшие очень высокие посты в коммунистических верхах. Послали и мы, социалисты-революционеры и социал-демократы, своих представителей на этот съезд. И я никогда не забуду впечатления, которое на меня произвели выступления и Акулова и Шумяцкого. Они говорили с такой страстностью, с такой яростью, с таким самозабвением, точно они своими речами брали неприступную крепость. Они неистово кричали, обливались потом, грозили врагам революции кулаками. И, слушая их, я думал: «Да, это настоящие одержимые люди». Как загипнотизированные они не переставали твердить: «Через месяц весь Иркутск будет наш». И все это: и манера говорить, и уверенность в победе производили на слушателей, особенно на солдат, которых они агитировали в казармах, необычайный психологический эффект. Большевики их заражали своей фанатической верой в близкое торжество новой революции, которая передаст всю власть советам «рабочих» и «солдат».

Но если победа над солдатскими душами давалась большевикам легко, то настоящие крестьяне относились к их пропаганде и агитации определенно враждебно. В этом мы, иркутские социалисты-революционеры, имели случай убедиться в том же августе месяце.

Дело в том, что по изданному Временным правительством избирательному закону, Иркутская губерния могла послать в намеченное к созыву на январь 1918 года Учредительное собрание пять депутатов, и так как подавляющее большинство населения Иркутской губернии составляло крестьянство, то партия социалистов-революционеров решила добиваться, чтобы депутатами Учредительного собрания были избраны исключительно члены нашей партии. И вот для того чтобы объединить крестьянство вокруг эсеровского списка, наш губернский комитет в конце августа созвал крестьянский съезд. Естественно, что прежде всего надо было ознакомить делегатов съезда, а через них и все крестьянское население Иркутской губернии с нашими кандидатами. С этой целью П. Яковлев составил брошюрку, в которой он дал подробную характеристику их. Написана была брошюрка очень хорошо и простым языком, и заслуги кандидатов перед революцией и русским народом были изображены очень ярко. В кандидатском списке значились: Е.М. Тимофеев, В.Г. Архангельский, пишущий эти строки, А.И. Погребецкий и Веденяпин. Первоначально вместо последних двух намечались кандидатуры Яковлева и Серебренникова, но оба они настойчиво попросили их в наш эсеровский список не включать, уклонившись объяснить, почему они отказываются выставить свою кандидатуру в члены Учредительного собрания. Надо сказать, что этот отказ немало удивил нас всех. Особенно неожиданным было отрицательное отношение к нашему предложению со стороны Яковлева, за которого крестьяне бы стояли горой. Что же касается Серебренникова, то его отказ, как это скоро выяснилось, был вызван его отходом от программы социалистов-революционеров, особенно по вопросу о социализации земли.

Помню, что августовский крестьянский съезд был особенно многолюдным, и выступали на нем по программным вопросам почти все намеченные кандидаты по Учредительному собранию. На меня возложили ответственную задачу объяснить съезду, почему социалисты-революционеры требуют социализацию земли, а не национализацию ее, и как они себе представляют конкретно проведение этой реформы. Я, конечно, серьезно подготовился к докладу, и он оказался, по общему отзыву, весьма убедительным: настолько, что Яковлев, бывший ярым сторонником национализации земли, подошел ко мне после доклада и заявил: «Вы меня переубедили, и я всецело присоединяюсь к вашему мнению, что социализация земли гораздо лучше и совершенно разрешает аграрный вопрос, нежели национализация земли». Крестьянские делегаты тоже остались очень довольны моим докладом. Но одного участника съезда мое выступление весьма огорчило и взволновало. Это был И.И. Серебренников. Он стоял недалеко от эстрады, и, когда я окончил свой доклад, я заметил, что с ним происходит что-то неладное. Он был красен как пион, и вся его фигура свидетельствовала о его необычайном волнении. Зная его, как очень выдержанного человека, я подошел к нему и спросил его: «Что с вами, Иван Иннокентьевич?» И я был немало поражен, когда он со злобой мне ответил: «Погубите вы Россию этой социализацией земли». После такой реплики я, понятно, не счел возможным продолжать нашу беседу, хотя мы были близкими знакомыми. Позже мы много раз встречались как добрые знакомые, но я никогда не мог дознаться, почему мой доклад его вывел из себя и почему социализация земли грозила России гибелью.

Закончился этот памятный съезд в весьма благоприятном для партии социалистов-революционеров духе: голоса большевиков на нем почти не было слышно, и все наши резолюции принимались почти единогласно, а некоторые даже с энтузиазмом.

Глава 43. Как подготовлялся большевистский переворот в Петрограде. Всероссийская разруха. Большевики постепенно, с оружием в руках захватывают власть во всех городах Европейской России и Сибири. Декабрьские бои юнкеров с большевиками в Иркутске и победа большевиков. Моя поездка в Петроград для участия в работах Учредительного собрания. Прибытие туда уже после его разгона. Тяжелая атмосфера в Петрограде. Мой возврат в Иркутск. Крестьянский съезд в Иркутске. Арест Яковлева. Я ухожу в подполье.