Дваждырожденные - Дмитрий Морозов

Вспомните легенду о Нале и Дамаянти. Перед влюбленной царевной тогда предстало целых пять небожителей, в точности похожих на ее возлюбленного. Она решила, что они подвергают ее испытанию. Но я думаю, они просто избрали форму, которая была ей наиболее близка и приятна, чтобы через образ любимого войти в ее сердце, достичь гармонии и понимания. Но, видно, перед сваямварой Дамаянти находилась в слишком возбужденном состоянии. Ничего не поняв, она лишь перепугалась и взмолилась о пощаде. Заметьте, небожители тут же удалились, оставив ее наедине с запыленным и измученным суженым. Так же сделали бы и вы, окажись в каком-нибудь диком племени в наших джунглях.

А что рассказали Лата и Муни о своем общении с небожителем? Разве это не подтверждает мои слова? — Юдхиштхира перевел дух и продолжал уже более спокойным тоном. — Верхние миры намного сложнее, чем привыкли считать простые люди. Высокие поля принадлежат богам. Но между ними и нашими земными полями еще немало иных сущностей. Те, кого мы зовем то богами, то Хранителями мира, могут оказаться даже нашими далекими предками, постигшими великую мудрость. Как свидетельствуют Сокровенные сказания, люди ушедшей расы могли являться на небеса и возвращаться обратно. Они видели воочию сонмы богов, придерживались дхармы и не знали вражды. Они отдалились от нас, а мы перестали понимать их. Ибо наши желания стали ничтожны, знания — бесполезны, а чувства— бессильны.

Зачем Хранители мира являлись Бхимасе-не? Кто подвергал испытаниям тебя? Кто спас Лату? — подал голос Накула, — Что мы вообще знаем о них? Только то, что их колесницы, в отличие от наших, могут летать среди звезд, а стрелы способны пробивать не кожаные щиты, а горы.

А зачем вам знать больше? — тихо спросил Кришна. Все замолчали и воззрились на него. Вопрос показался странным не только одному мне.

Но как мы можем быть уверены, что павшие нам на голову беды — не их рук дело? Кто навел безумие на весь человеческий род? — крикнул какой-то молодой военачальник Друпады. Продолжить ему не дали. Святотатственные слова потонули в ропоте неодобрения.

Кришна одарил рьяного воина снисходительной улыбкой:

— Вы видели, как несется прямо в пропасть стадо антилоп, как выбрасываются на берег моря киты? Чья злая воля ведет стадо животных к гибели? Что увлекает тучу саранчи, подобно еди ному живому существу? Вы знаете, какие силы движут поступками живых существ? Может быть, люди — лишь игральные кости в руках Установи теля. Разве это знание придаст вам мужества? Как хорошо было бы создавать собственные планы, а потом умолять богов воплощать их в жизнь. Но даже богам не под силу встать над кармой этого мира. Все, что нам остается, это — познавать за коны и соизмерять свои желания с их течением.

Тогда подал голос Арджуна:

— Наш путь в горы не дал плодов, значит, мы возмемся за мечи.

Все просто и ясно. Кто может желать большего? Каких пророчеств вы ожидаете? Черные птицы с голыми шеями, летящие над войском — к смерти. Стремительные лани по правую руку — к счастью. Вот и все пророчества. Мир полон таких знаков — и плохих и хороших. От нас боги требуют только преданности и упорства.

— Откуда им взяться без веры? — крикнула Шикхандини.

И тогда Лата вскинула руку ладонью вверх, призывая всех к молчанию:

— В тот миг, когда враги рвались к храму, я мысленно призывала Арджуну на помощь. Потом, сочтя свой долг выполненным, я приготовилась принять смерть и отреклась от всех желаний и стремлений, опустошив свое сознание для вели кого перехода. И в этот страшный миг вдруг заз вучал во мне ясный голос, тщетно призываемый мной все минувшие месяцы.

Слушайте же, о достойные, величайшее откровение, возродившее свет надежды в моем сердце. Голос предрек, что пробьет час, и в обличий дваж-дырожденного воплотится на земле частица божественного огня. "В мир придет Калки Вишнуяшас, наделенный великой силой, умом и могуществом. Он явится на свет в Самбхале, чтобы возродить оружие силы духа". Этот царь, побеждающий дхармой, примет верховную власть и внесет покой в мятущийся мир. Сверкающий брахман, высокий помыслами, положит конец разрушению. Дваждырожден-ные искоренят зло, и воцарится покой. "С началом Критаюги исчезнет беззаконие, восторжествует дхарма, и люди вернутся к своим делам. Появятся брахманы и святые старцы, мудрецы и отшельники, пристанища людей, преданных истине. Взойдут все посеянные семена. Так всеобщая гибель станет началом новой счастливой эры".

Так сказала Лата, открыв, наконец, всем собравшимся великую весть, которую пронесла она втайне от всех через горные леса, бескрайние равнины Ганги и враждебные царства. И все собравшиеся в зале внимали ей в почтительном молчании, понимая, что устами прекрасной апсары явлено миру великое пророчество.

Вожди еще долго совещались в тот день. Я плохо помню их речи, ибо погрузил свое сознание в тайну услышанного. Значило ли это, что один единственный герой должен остановить Ка-лиюгу? Что это за место — Самбхала или Шамбала, как ее потом начали называть чараны? Все эти мысли роились в моей голове, требовали ответа, но все равно на сердце моем как-то посветлело от сознания, что новая эпоха все-таки начнется и мир не будет окончательно уничтожен беспощадным пламенем конца юги.

Много часов спустя мы вышли из зала собраний на дворцовую площадь. Тысячи сияющих факелов разгоняли ночной мрак. Огромная масса народа стояла без движения подобно грозовой туче, застывшей в ожидании первого удара грома. Дру-пада в кольце охраны ступил на край высокой платформы. Отблески пламени осветили его фигуру. Несмотря на возраст, царственная осанка и гордый поворот его головы вселяли во всех ощущение уверенности и силы.

— Мы выступаем на Хастинапур! Голос царя Друпады легко преодолел все пространство площади, отразился от стен домов и ограды цитадели. И взметнулось вверх пламя факелов. И тысячи голосов, как эхо, подхватили: "Война! На Хастинапур!" У меня мурашки побежали по спине. Казалось, что Друпада бросил в толпу сияющую молнию, и толпа-туча ответила громом и ливнем. В хриплом, надрывном многоголосье слышались не только исступление и безоглядная удаль, но и самоотреченность, порожденная решимостью. Бывшие добродетельные торговцы, нерешительные и застенчивые жители деревень, храбрецы и трусы, мздоимцы и стяжатели рвались в бой. Каким-то особым своим чутьем они чувствовали, что их мир летит в пропасть, и в порыве ожесточения отметали все, что раньше казалось им жизненно важным, что заставляло их лгать, низкопоклонствовать, предавать и даже убивать. Теперь их боги — богатство и покой — потеряли значение.

В доспехах духа, обуздав свои чувства, я уже не заражался безумной лихорадкой толпы. Сердце мое ровно стучало в груди, когда я следил за колышащимся людским морем, требующим похода на Хастинапур. Я был спокоен, чувствуя себя скорее зрителем, чем участником происходящего, как будто я мог избежать кармического потока, захлестнувшего этих людей на площади. Ни у кого из нас, стоящих за спиной царя Панчалы, не было уверенности, что победа упадет в его простертые ввысь могучие руки. Но всех нас объединяло сознание, что все пойдет как должно, как предначертано кармой, и уже никакие человеческие усилия, никакие слова и действия не способны выжать из этих людей на площади ничего сверх того, что в них уже бродило и наконец нашло выход в этом громовом крике, в этом общем порыве: "На Хастинапур!", в жажде жертвы, необъяснимой для них самих.

Плотина прорвалась, поток устремился по руслу, проложенному невидимыми руками богов. Я был уже настолько искушен в познании кармы, что не рискнул назвать этот венец усилий Юдхишт-хиры благом. Я просто стоял и смиренно ждал, куда понесет нас набирающий силы поток.

Война была объявлена. Войско Панчалы готовилось к наступлению.

Где-то далеко на западе на помощь Пандавам уже двинулись колесницы ядавов под знаменем богоравного Кришны. Царь Вирата, верный своей клятве, поднимал войска на помощь Юдхиштхи-ре. Полетели быстрые вестники к царю Магадхи, в страну мадров, и на юг — в государство Пандь-ев. Столица Панчалы кипела, как растревоженный улей.

Я же задержался перед последним шагом на островке света и покоя в небольшом просторном доме на краю Кампильи. Его подарил нам с Латой сам царь Друпада, чтобы дать возможность хоть на несколько дней познать радость второго ашрама. В небольшом храме, душном и тесном от нахлынувших гостей, я взял Лату за руку и обвел ее по пути солнца вокруг огня, пылающего на алтаре. Сам Юдхиштхира благословил наш брак. Одетый в черную шкуру антилопы, без царских украшений и свиты, стоял он у алтарного пламени и слушал торжественное пение брахманов. Потом владыка Пандавов взял несколько алых жгучих лепестков и поместил их в сосуд, чтобы расцвели они в нашем новом пристанище теплым охранительным огнем домашнего очага.