Дваждырожденные - Дмитрий Морозов

— Значит, ты научился пользоваться своей подвижнической силой. — заметил я. — Вот только когда ты успел ее накопить? Необходимое для этого воздержание, насколько я помню, никогда не входило в разряд твоих добродетелей.

— Накопил за тот месяц, что метался в поис ках тебя. Но можешь не чувствовать себя обязан ным. Я это сделал в своих корыстных интересах. Когда вы затерялись в горах, мне показалось, что от меня оторвали половину моего собственного существа.

Митра сказал это серьезным тоном, не поворачивая головы. Ему было легче говорить высокие слова, обращаясь к пыльной гриве своего коня.

Когда два твоих проводника нашли нас и сказали, что ты ушел по следам Латы, я вдруг понял, что у нас нет отдельной друг от друга кармы. В моих краях дружба считалась нерушимой, если двое сделали семь ритуальных шагов в одном направлении. А сколько мы с тобой вместе прошагали… И после всего этого ты посмел уйти за Ла-той один, — вдруг сказал Митра с неподдельной обидой в голосе.

Твой долг был следовать за Арджуной, — ответил я, — к тому же я не знал, что вообще случилось в заповедной долине.

Митра гордо выпрямился в седле и выплюнул пыль, набившуюся ему в рот. Он готовился к рассказу о своих подвигах.

— На нас напали на второй день после того, как ты, Муни, ушел в дозор. Арджуна все не воз вращался, очевидно, пытаясь найти земные тро пы к твердыне небожителей. И вот ночью Лата поднимает тревогу. Она сказала, что получила весть о некой невидимой опасности, окружающей лагерь. Накула едва успел облачиться в доспехи и собрать воинов, как из леса выскочила толпа страшных полудиких людей. Мы успели увидеть только то, что они одеты в звериные шкуры и во оружены. Пока они лезли вверх по склону к де ревне, мы выстроились в линию и вскинули луки. Под нашими стрелами нападающие таяли, как снег на склонах горы под разящими лучами солнца. Но из леса появлялись все новые дикари и, не ведая страха, бросались на нас. Сумрак ночи мешал нам целиться и вскоре пришлось взяться за мечи.

Когда я увидел вблизи первого из дикарей, то на мгновение опешил. В одной набедренной повязке из шкуры антилопы, но разрисованный с головы до ног яркими красками, он орал что-то на своем зверином языке, корчил рожи и все пытался достать меня топором. Я насадил его на меч, поверг на землю, а он под ногами у меня корчится и все пытается зубами вцепиться. Нагиба-юся его оружие рассмотреть, а топор-то каменный. И наконечники копий у них были из кремня. Увы, владели они этим оружием отменно.

В самый глухой час ночи Накула приказал отходить, стягивая кольцо обороны вокруг храма. Лата была в храме и до последнего мгновения пыталась призвать на помощь Арджуну… Что ты так удивленно смотришь, Муни? — усмехнулся Митра, — Лата не говорила тебе этого? Но как иначе ее смогли захватить в плен эти дикари? Она успела бы уйти с нами. Врагам все-таки удалось прорваться с обратной стороны холма и ворваться в храм. Мы отбросили их, построили кольцо из щитов и продолжали сражаться за свои жизни.

Те из нас, кто дожил до рассвета, услышали крик боевой раковины Арджуны. Как гремело горное эхо, сжигая страх в наших сердцах! И видим: Арджуна на взмыленном коне пробивается к нам по склону. На нем белой звездой сияет диадема, его могучий лук Гандива ревет, как носорог, выплескивая и рассеивая стрелы. Дикари орут, обья-тые ужасом, пытаются спасаться. От храма прибежал кто-то из наших, сказал, что там всех перебили. Тут уж и в нас всколыхнулось что-то древнее, звериное. Мы сошли со склона подобно сияющей лавине. Вел нас увенчанный диадемой Арджуна, словно золотая стрела, пронизывающая тьму. За ним — Накула и все остальные кшатрии, разинувшие рты в атакующем крике. Деревня пылала, но оставшиеся в живых жители тоже бросились на врага. Эти люди за свою землю готовы врагов голыми руками душить, лишь бы нашелся тот, кто может их в бой повести.

— Но почему же мы не застали никого из жи вых, кроме Джанаки? — спросил я.

Митра помрачнел:

— В лесу, куда мы их отогнали, эти дикари словно обрели новые силы. Они умеют раство ряться между деревьями, нападать сверху, словно перелетая с ветки на ветку, и не боятся ничего, кроме своих древних богов и кровожадных вож дей. В зарослях леса лук Арджуны стал бесполе зен, и мы чуть не увязли в засаде, устроенной нашими врагами. Благодаря мужеству кшатриев и внутреннему единению, нам удалось пробиться через лес к перевалу. С нами ушли и все оставши еся в живых жители деревни. У нас не былс времени даже подумать о раненых. Надо было спа сать остальных. О том, что ты жив, я узнал лишь когда нас догнали посланные тобой лесные охот ники: Эта новость наполнила мое сердце ликова нием. Только я никак не мог понять, как мог ты, наиболее осторожный и рассудительный из нас двоих, броситься в одиночку за диким племенем.

Я оставил его замечание без ответа и спросил: — А не кажется ли тебе странным, что дикари напали, когда Арджуны. не было в лагере? Значит, они пришли не случайно. И кто-то предупредил их, кто-то знакомый с его брахманской силой.

— Ну, а так они познакомились с силой на ших мечей, — небрежно бросил Митра. Немного подумав, он добавил:

— А знаешь, Арджуна тоже считает, что нападение было неслучайным. Он думает, что нас могли перебить, если бы единственной целью дикарей не был захват Латы. Прорвавшись к храму, враги ослабили напор на наше кольцо. Это дало время Арджуне, услышавшему призыв Латы, прийти к нам на выручку.

Я рад, что Арджуна успел, — сказал я. Митра серьезно посмотрел на меня:

Я тоже. Но никто в нашем отряде не мог себе простить, что мы не пробились обратно забрать раненых. Страшно даже подумать, что пережил Джанаки, истекающий кровью у стен храма, лишенный известий о том, чем кончилась битва. Не хотел бы я так лежать долгие часы, медленно коченея от утреннего холода и потери крови. Но как все связано в жизни! Если бы он не проявил стойкости и не дожил до твоего прихода, ты бы не узнал, что случилось с Латой, а значит, не пошел бы за ней следом и у тебя не было бы сейчас такого сияющего от счастья лица, — почти весело закончил Митра.

Так мы ехали рысью и беседовали до наступления глубоких сумерек. На привале все утолили голод фруктами и холодными лепешками, так как разводить костер на землях Магадхи было опасно. Поездка в объятиях Накулы пошла Лате на пользу: ее тело избавилось от жара, а сердце от тревоги. Теперь она удовлетворенно спала, завернувшись в теплые плащи кшатриев. Зато тревожился Накула: мы уже были глубоко во владениях властителей Магадхи.

— Царь этой земли Джарасандха водил войс ка даже на ядавов и заставил их покинуть свою древнюю столицу Матхуру, — задумчиво сказал Накула, — с теми силами, что проснулись в пле мени магадхов, можно было и еще немало бед на творить, да Кришна с моими старшими братьями успел вмешаться.

Эти события произошли уже на моей памяти. Я вспомнил рассказы Латы о нападении Кришны, Арджуны и Бхимасены на Джарасандху. Убив царя, они отвели угрозу нашествия магадхов, еще раз доказав, что мудрые действия способны повернуть даже колесо кармы. Сколько лет жадный до чужих богатств царь приводил к повиновению мелких раджей, нетерпеливо раздвигая границы государства. Но хватило одного точного броска враждебной ему силы: распалась империя, истаяла армия. Я спросил Накулу, почему Пандавы не прибегли к чему-нибудь подобному для устранения Дурьодханы.

— Неужели ты думаешь, что убийство царя само по себе может изменить поток событий? — сказал Накула. — Просто тогда совпало много ус ловий, не зависящих от нашей воли. Магадху по стиг великий голод. Крестьяне, сменившие моты гу на копье, не смогли обрабатывать поля. Юно ши ушли в походы на чужие земли, а их деревни обезлюдели. Джарасандха создал поток силы, но подорвал саму основу жизни народа. Если бы не это, то разве смог бы Кришна с моими старшими братьями просто проникнуть в царский дворец?

Телохранители и простые воины, храни они преданность своему повелителю, не пропустили бы врагов, какими бы могучими и опасными они ни были. Сила Джарасандхи истощилась сама собой. Оставалось только завершить начатое так, чтобы не втягивать в битву тысячи ни в чем неповинных воинов. Но, остановив Магадху, мы усилили Хас-тинапур и его союзников — Ангу и Калингу.

Впрочем, теперь и у трона Дхритараштры зреют силы, способные послужить нашему делу. Юд-хиштхира, благодаря вашим сообщениям, теперь знает о тайной отчужденности народа Хастинапу-ра от своих правителей. Если бы у нас было время… Дурьодхана неизбежно разделил бы судьбу Джарасандхи. Но как предсказать, кто займет его место? Любой из братьев? Шакуни? Ашваттха-ман? А еще бы они могли передраться между собой, тогда нам досталась бы разоренная страна, погрязшая в междуусобицах. Именно так развивались события на этой земле. Кстати, вообще неясно, кто из наследников царя Магадхи сейчас обладает силой и властью.