Тиадар - Евгений Квардаков

Он обернулся и Лина вскрикнула, увидев расцарапанное лицо, перемотанное темной повязкой из-под которой по щеке сбегали темные кляксы засохшей и въевшейся в мех крови. Но взгляд… взгляд этого уцелевшего глаза был все тот же. Она не могла не узнать его.

— Лина… — Вик на мгновение замялся, а потом наклонив голову взглянул на нее из-под упавшей на глаза светлой челки. — Это я…

Она припала к стене, чувствуя, что ей опять не хватает кислорода, но Вик быстро подбежал к ней, удержав за плечи.

— Лина… ну, это же я… Правда. — муркнул он. — Ты меня не узнала?

Она повисла у него на шее, Утопив лицо в густой шерсти на плечах, не чувствуя бегущий по щекам слез.

— Вик, что же я с тобой сделала… дорогой мой… прости, пожалуйста.

Он перебрал ее свалявшиеся волосы тонкими пальцами и провел по щеке теплым и влажным носом.

— Это ты прости меня. Я думал, что ты меня бросила… Действительно мог предположить, что ты меня предала. Но я знал, всегда знал…

Лина опустилась на колени, обняв Вика за талию и чувствуя под своими губами его впалый живот, покрытый воздушно-легким мехом. Под ее пальцами смешались пучки шерсти и жесткие, но уже затягивающиеся ссадины.

— Лапуль, кто сделал это с тобой? — задыхаясь спросила она, подняв взгляд к изуродованной мордочке. — Я найду его, прямо сейчас…

— Это не важно, Лин. — улыбнувшись, хоть и с видимым трудом успокоил ее Вик. — Я уже сам отыскал его. Он мертв и он умирал очень долго. Ты его не знала.

— Вик, давай уедем из этого ада. Мои родители и городские жители расположились лагерем в полудне пути от Аббервила. Если мы проскочим зону, где идет бой.

— Нет, — непривычно жестко ответил Вик и Лина осеклась. — Это я предлагаю тебе идти со мной. Я похож на сумасшедшего, чтобы добровольно возвращаться к людям?

Она поднялась на ноги, снова увидев, что она даже чуть выше стройненького и невысокого шитвани.

— А куда можешь уйти ты? — спросила она, искренне удивившись. — Разве тебе есть где скрыться?

— Да. Я уйду туда, где у нас будет новый дом. В пещеры. Туда сейчас уходят все такие как я.

— Так значит вы ищите остатки вашего государства, те, которые показывала по виокрону Грейт?

— Нет, — улыбнулся Вик. — Их не надо искать, они уже найдены. Грейт обещала привести нас к ним. Там мы вновь сможем жить спокойно. Вы останетесь на поверхности, а мы уйдем в пещеры. Нам не нужна ваша земля.

— Но… я не могу оставить маму и папу, — призналась Лина. — Им будет очень плохо и тяжело.

— Хорошо, тогда свяжись с ними и расскажи обо всем. — подумав предложил Вик. — Но только не говори, что туда уходят все мои соотечественники, это может всё испортить.

— А вы примете их? — на всякий случай спросила Лина.

— Мы примем всех, кто не поднимет против нас оружие, — ответил Вик. — В отличии от вас мы не убиваем безоружных.

Он наблюдал за тем, как Лина поспешно набрала на устройстве связи номер своей матери. Какое-то время девушка вслушивалась в тихие гудки и писки, а потом разочарованно опустила комлинк.

— Связь заглушена, Вик. Я не могу с ними связаться. Но они же сейчас, наверное, себе места не находят. Господи, я так за них волнуюсь.

— Давай выйдем наружу, — предложил шитвани. — Здесь действительно плохо работает связь, наверное из-за стен и всего этого железа. Там ты сможешь позвонить матери и все ей объяснить. Только недолго, скоро нам надо будет уходить и я пойду вместе со всеми.

Он взял ее под руку, совсем как тогда, в гидропонном саду. Да… как же можно забыть еще кое-что…

— Кстати, я заходил домой и забрал оттуда твои голографии, — прищурившись сообщил шитвани. — Они на столе лежат. Забери их.

Лина протянула руку к небольшим безжизненным пластиночкам, над которыми пока не было никакого изображения. Перебирая каждую из них, она вспомнила все те моменты, что на них изображены, с особой любовью проведя пальцами по гладкой поверхности самой старой пластинки, которую подарили ей отец и мать на первое ее день рождения.

— Ох, спасибо, Вики… ты просто прелесть… — она поцеловала его в темный нос, одновременно пряча голографии в карман комбинезона. — Кто знает, уцелел ли наш дом сейчас. спасибо, что сохранил их.

Он потянул ее вперед и она, обняв его за распушившиеся плечи пошла следом, прочь из темной комнаты, туда, где гремела неутихающая канонада продолжавшегося сражения.

Танки били по зданию университета прямой наводкой, оставив на месте громадного комплекса лишь обезображенный остов. Подошедшая из пригородов еще одна колонна развернулась на соседней площади, кромсая почерневшие и оплавленные руины залпами лучеметов. Отряды повстанцев уже просочились в здание, но так и не смогли пройти во внутренние помещения, где их встречал плотный огонь укрепившихся а подвале полицейских. Дойл помнил как они отходили, оставляя внешние огневые точки тогда, когда держаться стало уже невозможно. Вокруг стоял грохот, в воздухе висела гарь, рушились перекрытия и балки, а по связи звучал спокойный голос Лейнера:

— Всем передислоцироваться в подвальное помещение. Не губим себя понапрасну. Нечего мне тут геройствовать.

Недавно погиб Армен. Дойл так и не успел помочь ему, когда выстрел лучемета пробил брешь в переборках и стене, обрушив на полицейского почти весь верхний этаж. Холл горел, подойти было невозможно, и заваленный плитами старый солдат продолжал отстреливаться до тех пор, пока в завал не попала термобарическая ракета, превратившая и его и нагромождение исковерканных обломков в оплавленную черную массу. В подвал спустился каждый третий, и их осталось всего чуть больше десятка. Сидя тут, в дыму и копоти они отстреливались от прущих по всем лестницам мятежников, завалив коридоры мертвецами. Однако, даже самый несведущий в стратегии человек мог сказать точно, что сражение было проиграно еще до его начала.

Поэтому когда стрельба вдруг прекратилась, все замерли в ожидании. Повисла тяжелая, напряженная тишина, в которой, казалось, даже из-под шлема было слышно дыхание соседа.

— Ну и дальше-то, что? — задал вопрос без ответа Лейнер. — Вот так вот возьмем и разойдемся?

Дойл вспомнил, что еще в военной академии говорили, будто такие минуты давят на психику тяжелее всего. Ты жертва, загнанная в угол, и бездействие охотника вынуждает не просто быть во внимании, оно обессиливает морально. Чем дольше тянется неизвестность, тем тяжелее ее переносить.

— Может я попробую наружу выйти? — предложил Майкл. — Я быстро, туда и обратно.

— Нет, — безапелляционно ответил Лейнер. — Если уж и пойдем, то все вместе.