Империя проклятых - Джей Кристофф
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вокруг очага стояли три лунные девы, держа в руках серебряные мечи-полумесяцы, на их головах горели странные короны из свечей. Они заговорили на древнем оссийском диалекте. Их речь напоминала что-то среднее между песней и молитвой, и все присутствующие склонили головы. Первая из троих трижды ударила мечом об пол, и ее голос зазвучал высокой чистой мелодией.
– Братья и сестры кланов, сыны и дщери, а также Всематери, мы собрались здесь этим утром по призыву дочери Фиан и Дуннсар. Да будет ясно слышен ее голос, да будет истинна ее мудрость, и да будет известна воля Высокогорья.
Феба медленно встала, и все взгляды в зале – золотистые с вертикальными зрачками, горящие синие, обведенные черным зеленые – устремились на нее. И когда она взглянула в ответ на каждого, я был поражен, какой царственной стала ее осанка, как бесстрашно зазвучал ее голос. Она была всего лишь одной из многих присутствующих здесь воинов, вдовой несостоявшегося короля, но для меня она выглядела настоящей королевой.
– Мертвый встанет, свет падет;
Лес сгниет – нам край придет.
Лев рычит, и ангел льет
Слезы в грех, что тайну пьет.
Но неба радость нам вернет
Бог малой, что кровь прольет.
Феба оглядела зал, и в ее взгляде горел огонь.
– Так было сказано много лет назад авгурами медвежьей крови, провидцами волчьей крови, сновидцами львиной крови. Дети Лун и Земли давно предсказывали наступление накрывшей нас тьмы. Я вижу это предсказание на вашей коже, когда осматриваю зал. Я вижу это предсказание в зеркале своими собственными, новыми глазами. И вот теперь, когда оно нас настигло, сестры и братья, выстоим ли мы как одно целое против этой тьмы? Или будем ссориться, как это было на протяжении многих поколений, пока земли вокруг гниют, превращаясь в разоренные пустоши, а мир за нашими границами замерзает, превращаясь в лед?
– И какое нам дело до земель за пределами наших границ, Феба а Дуннсар?
Это произнесла женщина, старый воин с косой чертой Нэхь на глазах, шрамом на подбородке и седыми волосами, все еще заплетенными в косы истребительницы.
– Какое нам дело до бед жителей низин? Когда мои родные земли обагрены кровью моих внуков, с которых сдирают кожу те, кто собрался здесь под лживым предлогом мира?
Ей ответила другая женщина, на плечах которой была накидка из волчьей шкуры.
– Если уж ты заговорила о лжи, Дейрдра а Слейн, то давайте вспомним о коварстве твоих сородичей, которые с каждым днем все глубже вторгаются в земли Тиага.
По залу пронесся мрачный ропот, и в свете пламени было видно кивающие головы и прищуренные глаза.
– А что же нам, по-твоему, делать, Ниа? – спросила пожилая. – В наших владениях бродит скверна, и урожай гибнет прямо на грядках. Неужели Тиаг хочет, чтобы мы умерли с голоду?
Затем заговорил седовласый мужчина с бородой, похожей на серый куст:
– Некоторые могли бы назвать это справедливостью, Слейн. Не одну зиму твои бандиты кровавыми руками опустошали охотничьи угодья Уилана и Тиага.
– Да! – выплюнула зеленоглазая женщина, кивая. – Убийцы и шкурокрады – все!
Крики возмущения и согласия наполнили воздух, пока лунные девы трижды не ударили мечами об пол. После этого Феба повысила голос.
– Я не говорю, что ваши ссоры неправедны! Но говорю, что к ссорам нас привела рука одного рока! – Она огляделась вокруг, встречаясь взглядом с теми, кто кричал. – Это зараза – Скверна – губит леса и портит дичь, на которую мы охотились, чтобы прокормить наши семьи! Скверна пожирает наши посевы, прежде чем они успевают созреть! И с каждым днем становится все хуже!
– И что?
Это был Ангисс а Баренн, голос его напоминал влажное рычание. Странно было видеть прижатые к голове уши и волчью пасть, которая, сверкая длинными клыками, говорила человеческим языком.
– Ихэ распространяется все больше. Настало Время Оскверненной Крови. Все без исключения дщери Фиан знают это. Все благословенные чувствуют, как зверь все громче поет в их венах. Ты покинула эти земли две дюжины лун назад, детеныш. И вернулась только для того, чтобы отчитать нас за их состояние?
Раздалось еще больше одобрительных возгласов, и Феба заговорила громче, чтобы ее услышали.
– Я вернулась, чтобы сообщить, что малой Бог найден!
И тогда воцарилась тишина, подобная туману зимним утром. Сверкали глаза. Скалились зубы.
– Да, найден! – воскликнула Феба. – Тот самый, о котором говорилось в предсказании, и это – она! Она ходит по этой земле, и я ее видела! Ее зовут Диор Лашанс. Благословенная небесами! Дочь Всевышнего! Ее кровь – священное чудо, способное сжечь весь мир дотла одним прикосновением и исцелить любую смертельную болезнь одной каплей! И она вылечит наши земли и небо!
Кейлан а Мейрик наклонился вперед, упершись локтями в колени и скрестив массивные лапы.
– Анабх’Дхай, – произнес Красный Гнев, хрипло рыча. – Она – уроженка низин?
– Клянусь в этом, Кейлан. Кровью моей матери. На виду у Лун и Земли.
Крепость Старейшин заполнили недоверчивые смешки и яростный шепот. Рядом с Кейланом сидела величественная старуха, одетая в прекрасную кожу и золото. Она посмотрела на Цинну, затем в глаза Фебе.
– Какие у тебя есть доказательства, дитя?
Феба посмотрела на меня, и я тяжело вздохнул. Я не был уверен, что мои слова что-то изменят, но все же медленно поднялся, оглядывая зал. Сняв перчатку с левой руки, я поднял свою семиконечную звезду перед бормочущей толпой.
– Некоторые из вас слышали о моих подвигах. А имя мое известно многим. Я Габриэль де Леон.
По толпе прокатилось сердитое шипение, люди рвали волосы на голове, проклиная меня, и дважды сплевывали на пол.
– Много лет я сражался с нежитью. В Нордлунде, в Зюдхейме, в вашем родном Оссвее. В свое время я повидал невероятные чудеса. И ужасы, в которые невозможно поверить. Но скажу вам прямо, никогда
