Сексуальная жизнь наших предков - Бьянка Питцорно

– Мамочка, – поинтересовалась Ада-Мария, – а когда Армеллина умрёт, ты ведь правда покажешь её нам, прежде чем спрятать в ящик? И не станешь отсылать играть к Ванессе, как когда умер дядя Тан.

– Что ты такое говоришь? – возмутилась мать.

– Им волей-неволей придётся позволить нам её увидеть. Мы ведь теперь живём здесь вместе с ней, – серьёзно сказал Якопо, желая успокоить сестру. – А я вот ещё никогда не видел покойника, – объяснил он экономке.

– Святая простота! – смеясь воскликнула Армеллина, пока смущённая Лауретта выгоняла детей из комнаты:

– Ну-ка, вы двое, быстро в душ, папа скоро придёт ужинать.

Ровно в восемь появился доктор Креспи. Он осмотрел пациентку, обнаружил, что та дышит гораздо легче и сказал, что если она проголодается, может позволить себе лёгкий ужин. Но курс антибиотиков придётся продолжать.

– И не оставляй её на ночь одну: если решит, что ей нужно в уборную, не станет никого звать, встанет сама и снова упадёт. Не дай Бог сломает шейку бедра – в её возрасте, да с таким бронхитом всё возможно.

Упрямство экономки было Аде знакомо: та ни за что не согласилась бы воспользоваться ночным горшком. Поэтому когда ужин был готов, она попросила Аурелию подменить её на часок, пока она поест.

– И если будет настаивать на том, чтобы встать, позови меня. Можешь просто позвонить в колокольчик.

Как уже упоминалось, спальня Армеллины соединялась с комнатой доктора Танкреди, и в последние годы дверь между ними всегда оставалась открытой.

– Можешь поспать на дядиной кровати, – предложила Лауретта, когда Ада заявила, что всю ночь просидит рядом с больной, – это все равно что в одной комнате. А на тумбочке на всякий случай есть телефон.

– Пожалуй, не стоит, – покачала головой Ада. И не потому даже, что два месяца назад в этой самой постели умер их дядя – просто ей показалось, что таким образом она нарушает границы его личного пространства. Пока дядя Тан был жив, он никогда не разрешал племянницам забираться к нему в кровать. Когда Ада приходила составить ему в компанию во время болезни или забегала поболтать после обеда, приезжая на каникулы, она не могла заставить себя даже присесть на край.

– Здесь есть два кресла, – говорил дядя Тан. – Выбирайте то, что больше нравится, но ко мне не лезьте.

Так что сейчас Ада попросила Джакомо помочь ей поставить в комнате Армеллины раскладушку и оставила дверь открытой, чтобы не пропустить телефонный звонок.

Первым позвонил Джулиано, по-прежнему нежный и заботливый: хотел узнать новости и поделиться своими. Через друзей-адвокатов ему передали, что в прокуратуру Доноры недавно был назначен новый магистрат, довольно молодой и, по словам коллег, не поощрявший агрессивных кляузников.

– Правда, в вашем случае речь идёт о существенной сумме, но обвинения пока бездоказательны... Надеюсь, вы подадите протест – не затягивайте с этим.

Он спросил о Лауретте и её семействе, обеспокоился, узнав о болезни Армеллины, и распрощался, бросив напоследок: «Обнимаю». Сейчас он казался тем, былым Джулиано. Ада спрашивала себя, знает ли его нынешняя пассия об этом разговоре и не замышляет ли она какой-нибудь новой вульгарной выходки. За себя, пока она находилась в Доноре, Ада не боялась, но Джулиано жалела: «Когда вернусь, обязательно надо все прояснить».

Сразу после этого позвонила Дария. Чтобы оправдать свой внезапный отъезд, Ада сослалась на некие бюрократические проблемы. Может быть, позже она расскажет ей об иске, но только когда все закончится: сейчас ей совершенно не хотелось выслушивать гневные тирады подруги по поводу кузенов и тёток. Дария в ответ рассказала ей о клиенте, который решил не платить ей за trompe-l'œil, который был закончен уже два месяца назад.

– А ведь он несметно богат. Какой позор!

Потом она описала пальто, которое видела в витрине на виа Басси и теперь хотела попросить у Микеле на Рождество:

– Не такое красивое, как то, что мы нашли тебе в Венеции, но такого же плана. Не сказать чтобы мне так уж нужно было новое пальто, но оно мне очень идёт. И у него есть капюшон. Как сейчас в Доноре, очень холодно? И эта здоровенная вилла хоть прогревается? Смотри не подхвати простуду. Когда возвращаешься?

В общем, обычная болтовня: хорошая подруга (а Дария была хорошей подругой) не думает о продолжительности телефонных звонков, если чувствует, что Аде нужно выговориться, пусть даже Микеле потом закатит ей сцену из-за астрономических счетов за междугородную связь.

4

Джиневра позвонила из Лондона, когда Ада уже уснула:

– Прости, тётя Адита, я была на вечеринке в Челси у подруг-датчанок, а телефона у них нет. Да и в любом случае не могла же я звонить в Италию за их счёт! Сейчас