Написано кровью моего сердца - Диана Гэблдон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Говорящему на английском языке проще сказать «могавк», чем «каньен’кехака». У племен, которые не знали каньен’кехака, этим словом пугали детей или оскорбляли. Оно означало «людоед» — каньен’кехака известны тем, что жарят своих врагов живьем и поедают их плоть.
Йен подобного не наблюдал, но знал стариков, которые видели и с удовольствием делились подробностями. Он не задумывался об этом, иначе снова вспоминалась ночь, когда в Снейктауне умирал, сжигаемый заживо, искалеченный священник — той ночью Йен стал могавком.
Вверх по ручью, футах в шестидесяти, виднелся мост. Йен остановился, но лес на той стороне молчал, и он рискнул пересечь мост. Копыта коня глухо бухали по доскам. Если на той стороне английские разведчики, значит, их армия недалеко отсюда.
За лесом оказался широкий луг, а за ним поля и большая ферма — за деревьями Йен увидел часть здания и людей. Поспешно развернув коня, он объехал рощу и выехал на открытое место, с которого удобнее наблюдать.
У фермы бродили солдаты в зеленых мундирах, а ветер донес запах серы. Гренадеры.
Развернув коня, Йен поехал обратно.
* * *
Кавалеристы Британского легиона наполняли фляжки из колодца во дворе фермы. Впрочем, дозорных они выставили, и те при виде одинокого всадника тут же подали сигнал тревоги. Отлично тренированный отряд. Банастр Тарлетон — хороший офицер.
Сам Тарлетон стоял в тени большого дерева, держал в одной руке украшенный плюмажем шлем, а другой утирал лицо зеленым шелковым платком. При виде подобной игры на публику Уильям закатил глаза, но постарался сделать это незаметно для Тарлетона. Заставив коня перейти на шаг, он подъехал к Тарлетону, наклонился и вручил ему депешу.
— От капитана Андре. Я гляжу, вам было чем заняться?
Драгуны побывали в сражении — от них пахло дымом, а двое солдат в окровавленных мундирах сидели у сарая. Сквозь распахнутые двери виднелось пустое нутро сарая, а на утоптанной земле двора кое-где лежал навоз. Уильяму на миг стало интересно, кто увел скот — сам фермер или одна из армий.
— Немного размялись, — ответил Тарлетон, читая депешу. — А вот это уже лучше. Мы идем к лорду Корнуоллису. — Лицо его побагровело от жары, кожаный воротник впивался в толстую, мускулистую шею, однако от полученных сведений Тарлетон оживился.
— Хорошо, — сказал Уильям и развернул было коня, чтобы уехать, но Тарлетон поднял руку, призывая его остановиться. Убрав депешу и зеленый платок в карман, он сказал:
— Вот что, Элсмир, вчера в очереди за хлебом я увидел эдакий сладкий кусочек. — Тарлетон причмокнул. — Очень сладкий, а с ней была ее миленькая сестричка, хотя, на мой взгляд, она еще не созрела.
Уильям удивленно поднял брови, но напрягся. Тарлетон стрельнул взглядом на его руки, и Уильям с трудом их расслабил.
— Я ей кое-что предложил. Она не согласилась, сказала, что она твоя, — последняя фраза прозвучала вопросительно.
— Если ее зовут Джейн, то она и ее сестра путешествуют под моим покровительством.
— Под твоим покровительством? — откровенно удивился Тарлетон. — Она сказала, что ее зовут Арабелла, может, мы говорим о разных девушках?
— Нет. И не смей ее трогать. — Уильяму не нравился этот разговор, и он взялся за поводья, собираясь уехать.
Это оказалось ошибкой — Тарлетон никогда не уклонялся от брошенного вызова. Сверкнув глазами, он набычился и широко расставил ноги.
— Давай сразимся за нее.
— Прямо здесь? Ты с ума сошел?
Невдалеке трубили военные рожки. Не говоря уж о присутствующем здесь отряде Тарлетона, часть которого с интересом прислушивалась к их разговору.
— Это не займет много времени, — тихо сказал Тарлетон, перекатываясь с пятки на носок. Левую руку он сжал в кулак, а правой похлопывал по бедру. Обернувшись на пустой сарай, добавил: — Мои люди не станут вмешиваться, но можно пойти в сарай, если ты стесняешься. — Последнее слово прозвучало с такой интонацией, что становилось ясно — Тарлетон подразумевает под ним трусость.
Уильяму хотелось сказать «Она не моя собственность», но тогда Тарлетон начнет домогаться Джейн. Уильям знал, как тот обращается с девушками — он не был с ними груб, но действовал напористо и всегда добивался своего, так или иначе.
А уж после Харкнесса… Мысли Уильяма не поспевали за телом — он оказался на земле и снял мундир прежде, чем принял окончательное решение.
Бан с усмешкой положил шлем на землю и принялся неторопливо снимать мундир. Это привлекло внимание всех его людей, и вскоре Уильям и Тарлетон оказались в кольце свистящих и подначивающих их драгун. И только лейтенанту Бана не нравилось происходящее — посерев, он схватил Тарлетона за руку и воскликнул:
— Полковник! Сэр… — Голос его звучал испуганно, однако лейтенант, на взгляд Уильяма, больше опасался возражать офицеру, чем последствий своего молчания.
— Отпусти. И заткнись, — бросил Бан, не сводя глаз с Уильяма.
Лейтенант резко отдернул руку, словно его в плечо толкнули.
Уильям наблюдал за этим отрешенно, будто со стороны, его разум словно раздвоился — часть его потешалась над нелепостью происходящего, а другая, самая здравомыслящая, впала в ужас. Тело же мрачно торжествовало и предвкушало схватку.
Уильям видел, как сражается Бан, и не стал совершать ошибку, дожидаясь какого-либо сигнала к началу схватки — он ринулся в бой сразу, как только зеленый мундир Тарлетона коснулся земли. Не обращая внимания на сильный удар в бок, Уильям схватил Тарлетона за плечи, рванул вниз и ударил коленом в лицо. Раздался жуткий хруст.
Уильям выпустил Тарлетона и толкнул в грудь. Тарлетон попятился, из его носа бежала кровь, но удивление вмиг сменилось яростью берсерка, и он кинулся на противника будто бешеный пес.
Уильям был на шесть дюймов выше Бана и на сорок фунтов тяжелее, а еще имел трех старших кузенов, которые научили его драться. Банастр Тарлетон имел непоколебимую уверенность в том, что победит в любой битве, которую начал.
Они топтались на одном месте, так тесно взяв друг друга в захват, что не могли нанести серьезного удара. Вдруг раздался встревоженный голос лейтенанта и какой-то шум, кто-то оттащил Уильяма от Тарлетона и лихорадочно подтолкнул к коню. Невдалеке гремели барабаны и раздавался звук марширующих ног.
Уильям рассеянно сел в седло и машинально сплюнул, ощутив на губах вкус крови. Кто-то бросил ему на колени мундир и с резким вскриком хлопнул его коня. Уильям еще не успел вдеть ноги в стремена и чуть не упал.
Сжав коленями бока Гота, Уильям пустил его в галоп и проскакал мимо марширующей пехоты прямо перед отшатнувшимся
