Странник и Шалопай - Сергей Минутин

Людям, которые просто живут игрой, не очень–то много надо. Но элементарные условия для игры Россия не может дать, поэтому игроки ее покидают или зло, с остервенением «кидают».

Россия вырастила свой тип игроков, игроков во власть над Россией, когда ни у кого нет собственности и хоть какой–нибудь привязанности к земле, на которой живешь, народу, среди которого живешь. В этой игре первое, что надо сделать — это развивать любовь к абстрактной Родине, а второе, бороться на этой Родине за право управлять ею. У управленца часто больше собственности и власти, чем у настоящего, обозначенного собственника.

Игра за власть, особенно в России, самая отчаянная игра. Быть управленцем весь отрезок жизни, управленцем, а фактически собственником ни какого–то концерна, острова, ТНК, а огромной страны. Тут есть и заданный контекст, и огромное поле деятельности для игроков, и они бьются, часто насмерть. Но только до момента обладания властью.

Потом колебания затухают. Власть быстрее всего успокаивает, казалось бы, самых азартных игроков. Они просто переходят в руки тех, кто больше соображает, и уже готовит новых. К сожалению, этих новых все время просчитывают и готовят за пределами России, пусть даже и из местных игроков. Причина все та же. Неумение и нежелание аккумулировать «мозги» внутри России. Так много ума, что он не нужен. Может быть, одна из причин в том, что народ России слишком велик и ему нет нужды беречь себя, своих гениев, свои силы.

Россия, пожалуй, единственная страна, которая допускает к себе то татар, то немцев, то евреев, то литовцев, то поляков и пр. И каждый волонтер сдает в России экзамен на право управлять ею и, провалив его, начинает ненавидеть эту страну, но не может забыть те богатства и ту неограниченную власть, которой обладал в ней.

Сегодня евреи сдают очередной экзамен, который усложнен тем, что не очередные разработчики–игроки проверяют очередную идею на России, и не очередной «клуб» игроков решил поправить свои материальные дела, еврейский народ замахнулся на роль мирового, богом избранного управляющего всей Землёй через Россию. Одну попытку они провалили, выродив идею интернационала сначала в коммунизм, а затем в фашизм, а потом заявив всем остальным народам об их всеобщей дикости и представив себя самыми пострадавшими от этой дикости народом.

Но они выиграли на этой волне, как собственники, кусок земли под названием Израиль в качестве компенсации за свою же собственную игру. Время от времени у других народов открываются глаза, и они перекрывают еврейскому народу, той его части, которая устремлена в итоге только на материальную собственность, все пути в своих странах на игру, на власть. Тогда они меняют фамилии, эмигрируют в другие страны и там становятся ведущими фигурами, способными опять влиять на весь остальной мир. Влиять только потому, что миром правят деньги.

Сегодня ситуация несколько иная. Евреям позволили взять всю Россию, если осилят и подчинят местный менталитет своим правилам и законам, дадут роздых и хоть какую–то правовую, политическую, экономическую стабильность этому могучему народу, они себя обозначат в мире как равный с равными. Если нет, если опять всё сведётся к деньгам и их количеству, то гонения на них могут достигнуть небывалого размаха. Пока им хорошо удается считать ходы, но без учета русского долготерпения.

Игра идет на крайних полюсах: с одной стороны — еврейская жадность и отсутствие чувства меры, с другой — русская долготерпимость народа, который живет только потому, что есть Бог и все. Он далек от всех земных игр по своему предназначению, поэтому так часто и кажется таким беззащитным. Если он и играет, то как ребенок в песочнице. Он просто любит играть.

Я старый игрок. Понятие о любви, как о чем–то ярком, благотворном, во мне давно поутихли. Я испытывал и любовь к женщине, и любовь к Родине, у меня были любимые книги, любимые люди, дни и, конечно, игры. Сегодня этого уже нет. Остался сухой остаток, как у человека, прошедшего огонь, воду и медные трубы.

Женщины уже не волнуют той теплой, сладкой, сводящей с ума болью, они уже давно идентифицируются с игральными картами. Вот дама червей — она будет дарить себя, и я пойду, как ключ, ко дну и буду знать одну «жену». Вот дама бубен — я у нее не один, да и она не одна у многих других разных — «проказных». Вот дама пик — и очень молода, но тут знать о себе дают мои года, конечно, с нею можно петь дуэтом, но, дорогой мой, не об этом.

Вот дама треф — ее портрет оставлю как свою надежду на выигрыш иль проигрыш в игре, раз разница давно не различима и настроенье еле уловимо.

Книги манили и дразнили меня больше всего. От некоторых я был просто счастлив. Разве не счастье, в детские годы вдруг почувствовать, что думаешь так же, как великий Гете или кто–то другой. Я делал это для тебя. Это потом ты находил эти же мысли еще у десятка авторов, счастье проходило, у тебя появлялись свои мысли на этот счет, и начиналась игра в жизнь, которая на первом уровне доступа отражается на бумаге, но для тех, кто пишет, это не более чем работа, а для тех, кто читает, не более чем воспитательный процесс. Если бы ты чаще размышлял над своим детством и прислушивался к нему!

Конечно, всё развивается по кругу, это const. Ты возвращаешься в детство, когда начинают уходить из жизни на твоих глазах любимые тобой и мной люди. У тебя меняется не настроение, как в игре, меняется собственная жизнь. Она становится замкнутей и тише, в ней начинает преобладать память и уже прожитая жизнь. Это может раздавить. Наверное, это и есть любовь, не просчитываемая, не предсказуемая, от которой избранные прячутся в игре. Почему избранные? Да потому, что до этого надо дорасти. Но я всегда был с тобой.

У нас были даже общие любимые дни — дни Нового года. Только в эти дни люди на какое–то мгновение задумываются над прошлым и будущим. Этих мгновений многим хватает на весь следующий год. Новый год — это лучшая игра, придуманная людьми.

У нас была и любимая игра — наблюдение за тем, как живут люди. Это как у Господа. Деяния его многогранны, наблюдение за ними не знает границ, но посредники его всеядны, а управляемые ими народы так вообще хаотичны и бесконечно «темны», но время от времени в этом хаосе появляются люди, как боги, и что–то происходит новое, незнакомое. Но ты не стремился познать, откуда и как эти люди появляются, обыгрывая и хаос, и посредников в нем.

Мне нравилось в тебе то, что ты никогда не любил ловить рыбу, не без основания считая, что ничего плохого она тебе не сделала. Но я вместе с тобой всегда любил процесс рыбалки. Помнишь, вечер у реки: друзья, костер, водка, черный хлеб, лук и вареная стерлядь. Со всем этим может сравниться только баня. Казалось бы, где здесь игра? Но вот вы рыбачите весной, в воде полно малька, хищная рыба его жрёт с большим удовольствием, а он, малек, растёт, но хищники об этом не думают.

Ближе к лету хищник цап малька, а он подрос и в глотке застрял. Смотришь, а хищник уже кверху брюхом с торчащим из глотки хвостом этого самого малька и всплыл.

А там, глядишь, к зиме и из уцелевших мальков вырастают такие же хищники без мозгов. Жизнь продолжается по одному и тому же кругу.

Помнишь соседа, который лупил и жену, и своих двоих мальчишек и не заметил, как они выросли. В одно прекрасное время они ему и «накатили», он на балкон выскочил и орет: «Убивают», а со двора ему мужики: «Что, подросли ребятишки, наконец–то»? Вроде мимолетно, а какая азартная игра. В ней все — и диктатура пролетариата, и разгул демократии, а любовь к жизни так вообще бесконечна. Лупил жену и детей?

Я старый игрок, я уже переступил грань различия между мужчиной и женщиной. Я понял, что они равны. Но я и тебя призывал думать над женской и мужской природой.

Женщина может стать причиной нестроения всей земной жизни, а не только мужской. «Единственный способ, которым женщина может перевоспитать мужчину, это сделать ему столько зла, чтобы он потерял всякий вкус к жизни». Классик, написавший эти слова, понимал больше, чем доверил нам.

Ты все время пытался хвалить женщин, а для чего собственно? Работать могут так же, как и мужчины, и так же, например, шпалы таскать, автобусы водить. А зачем? Осмотрись вокруг, вчитайся в сказку «О старике и золотой рыбке» — все поймешь. В женщинах вся мужская лень, вся никчемность и пьянство. Они воспитывают мальчиков, и делают это плохо.

Им богом дано умение вдохновлять на бой, на труд. Хороша только та женщина, которая не лишает тебя веры в себя, которая все время тебе говорит, что ты самый лучший, и ты справишься. Хороша только твоя женщина. Была ли у тебя такая? Вот и пусть несут свою «рельсу» дальше.

Всю нашу жизнь связывают два стальных кольца, как обручи бочку, это любовь и болезнь. Что к нам приходит раньше, трудно сказать. Едва родившись, мы дико и первобытно орем. Видимо, не от любви к миру, в котором оказались, покинув мать, а все–таки от болезненного его восприятия.