Пленительные наслаждения - Элоиза Джеймс

После ухода Брексби Квил еще какое-то время тупо смотрел на закрывшуюся дверь кабинета. Маловероятно, что статс-секретарь по иностранным делам явился сюда всего-навсего для задушевной беседы с виконтом. Нет, он хотел получить полную информацию от Габби. Возможно даже, собирался припугнуть ее, чтобы выведать адрес слабоумного наследника.

Квил рассмеялся. Может, он и не так давно знаком с Габби, но у него не было ни капли сомнения, что эта девушка будет служить своему отцу верой и правдой. Что ж, возможно, Брексби, старый хитрый лис, найдет в ее лице достойного противника.

Глава 4

Габби с наслаждением потянулась. Впервые за несколько месяцев она проснулась в кровати, а не на привинченной койке. Здесь не было ни воды, ни волн, которые равномерно поднимали и опускали корабль. Она не задернула на ночь шторы, и сейчас комнату залили бледные солнечные лучи. Снаружи доносилось пение жаворонков. Во всяком случае, Габби решила, что это именно они. У отца была библиотечка поэтов, и в каких-то стихах она вычитала, что в английских садах поют жаворонки.

Она ложилась с тревожными думами о своем будущем замужестве. Утро принесло с собой надежду. Вчера, обедая, она даже не ощутила вкуса еды, так как Питер менторским тоном проводил с ней инструктаж по правилам хорошего тона, приводя подробные примеры из жизни королевской семьи. И он был абсолютно прав, когда обратил внимание на тот прискорбный факт, что в ее воспитании есть много упущений. Несомненно, Принни – так Питер называл принца Уэльского – занимал важное место в жизни ее будущего мужа, поэтому она старалась внушить себе интерес к тому, что он ей рассказывал. И если даже она нашла подвиги этого Принни несколько… ну, скажем, пресноватыми, это мелочи. Важно, что ей нравился Питер.

Она украдкой наблюдала за ним, пока он подробно объяснял ей, какие родственные узы связывают королевскую семью с немецкой правящей верхушкой. Он был такой очаровательный. Его светло-каштановые волосы спадали на лоб, а идеально уложенные локоны прикрывали уши. Подобного мужчину она не встречала даже среди англичан. Те англичане, которые бывали в доме ее отца, все как один были смуглые от индийского солнца. У него же была восхитительная кожа цвета слоновой кости.

Габби выскочила из постели, подбежала к окну и оглядела сад. Она знала, что деревья должны были сбросить листья, а цветы завять – ведь сейчас ноябрь. В Индии она много слышала об английских зимах. Она представляла себе ураганные ветры, сдувающие землю с твердых как камень равнин, и режущие лицо ледяные дожди, продолжающиеся порой многие месяцы. Рассказывали, что при сильном морозе люди засыпают прямо на ходу и навсегда остаются в сугробах, что с неба иногда сыплются ледяные шары размером с плоды манго, пробивая насквозь крыши домов. Из-за таких зим англичане стали хищными и чопорными, объясняли ей слуги в Индии. Во всем виноват холод.

Но на самом деле все оказалось не так. Сад – весь в густой золотисто-рубиновой листве, а яблоки на ветвях деревьев дерзкого имбирного цвета. И не похоже, что за окном холодно. Габби тряхнула головой, откинув за спину копну рыжих волос, и прижалась лбом к стеклу. В первый час рассвета – похоже, сейчас было около пяти утра – в доме стояла тишина. Ни отдаленных голосов, ни шороха шагов. Вообще никаких звуков.

Можно выбежать на минутку в сад, и никто этого не увидит.

Габби быстро подвязала волосы лентой. Подумав немного, почистила зубы и сполоснула лицо – сад звал ее к себе, но она не хотела выйти к нему неряхой.

Она сунула ноги в башмаки, которые в сочетании с ночной рубашкой выглядели совсем замызганными, и на цыпочках вышла из комнаты. Спускаясь по широкой лестнице, она размышляла о том, какая дверь ведет в сад. Парадная выходит на улицу, с улицы входа в сад наверняка нет, из гостиной с тигровой мебелью – тоже. Правда, в конце коридора была еще одна – запретная – дверь, за которой накануне исчез Кодсуолл с их одеждой.

Габби тихо повернула ручку и через секунду оказалась во дворе. Тенью скользнув через приоткрытые садовые ворота, она вздрогнула от встретившего ее порыва холодного ветра.

Блеклое бледно-голубое небо так отличалось от жаркого промасленного синего неба Индии. Даже воздух был другой – густой, водянистый, он, казалось, был пропитан дождем. Она неслышно проплыла в сад, похожая в белой ночной рубашке на привидение, изредка поглядывая вниз на свои туфли, носы которых промокли от росы и покрылись темными пятнами.

Дорожки расходились в трех направлениях. Габби побрела по той, которая была обсажена цветами. Яркие вишнево-красные розы грустно склонили к земле маленькие головки. Изысканные, цвета морских ракушек гвоздики, растущие гроздьями, согнулись под тяжестью соцветий. В саду стоял пряный запах, чем-то напоминающий тот яблочный соус, который она впервые попробовала вчера вечером. Габби потянулась сорвать цветок, но он был так прекрасен и к тому же так мокр, что она быстро отдернула руку.

Издалека глухо доносились звуки просыпающегося Лондона. Грохот карет, переплывая через высокие каменные стены, мешался с сонными птичьими голосами. Она шла вперед, вспоминая великолепие роскошных орхидей, росших вокруг особняка ее отца, и пронзительные крики прятавшихся в них птиц. Здесь, внутри живой изгороди, слышался лишь щебет и короткие трели, будто кто-то читал вводный курс сольфеджио для птенцов.

Ее туфли тихо шуршали по мощеной дорожке. Там, где она делала плавный поворот, Габби остановилась…

На каменной скамье сидел ее будущий деверь, вытянув перед собой ноги, откинув голову и прикрыв глаза. Может он спит? Наверное, долго просидел здесь и уснул, подумала Габби, не зная, как поступить. Лучи солнца окрашивали его лицо в бледно-медовый цвет. Первое, что она отметила, приехав в Англию, – белый цвет кожи англичан. Их лица, казалось, были припудрены мелом. Так же как и ее собственное. Отец не позволял ей выходить из дома без шляпки. Он говорил, что иначе она никогда не будет котироваться на рынке невест.

У ее будущего мужа лицо было даже светлее, чем у нее. И вообще, он – само совершенство, подумала она, вспоминая с приятным трепетом безукоризненную прическу и белую кожу Питера.

Лицо Квила было смуглее, а волосы темнее. Даже от этой неяркой утренней зари они приобрели оттенок красного дерева, под стать золотисто-теплому цвету кожи. Волосы-то пора подстричь, подумала она и улыбнулась. Квилу нужен кто-то, кто бы за ним ухаживал. Она позаботится, чтобы у него была жена, как только обзаведется знакомствами.

Габби на цыпочках подошла к скамье и осторожно села рядом с ним.

К ее ужасу, он проснулся и еле сдержал возглас изумления.