Седьмой - Андрей Михайлович Фофанов

Сестра Макса рассказывала, какой он хороший, чуткий, добрый и так далее. Ну да. Быть плохим для всех, чтобы стать хорошим для одного. Чушь! Врет она. Как тупой боксер-изверг может быть чутким и добрым? Никак!

Вдруг я услышал тишину. В зале будто никого нет. Я напрягся и посмотрел на присутствующих. Все уставились на меня. Черт.

– Вы слышите нас вообще? – вопил прокурор.

– Да, извините, – попытался оправдаться я. – Что вы спросили?

– Расскажите о событиях 26 августа 2013 года.

И тут я вспомнил, что было в тот день. Да, это был день смерти Максима Севастьянова. День, когда шоу продолжалось.

27 августа 2013 года

Моя лаборатория. Это моё детище. Я долго собирал каждого из экземпляров различных особей рептилий. Ушло около 4 лет, чтобы моя коллекция пополнилась почти полностью. Самые ядовитые змеи, пауки и скорпионы мира. Рядом с ними я себя чувствую комфортно.

Некоторые, менее опасные, особи парные, поэтому я продаю потомства и получаю бешеные деньги. Как оказалось, к моему большому удивлению, очень много людей жаждут получить ядовитых питомцев. Причем чем ядовитей и опаснее, тем больше денег и желания купить его. Люди все-таки странные. Но благодаря их странностям на моих счетах лежат миллионы.

Сегодня решающий день для Макса. Он сегодня умрет. Я даже для него придумал специальный финальный сюжет. Он хороший боксер, поэтому к нему лучше не соваться просто так, как в случае с Сашкой. Лучше перестраховаться. Все-таки я мозг, а не мускулы.

Для Макса у меня есть сюрприз. Я положил одну коробку в машину, улыбнулся и уехал.

Только я припарковался у дома Макса, как обнаружил, что Глеб и Ден тоже тут. Подождем. Их было видно в окне на его кухне.

Я не был уверен, что Макс выйдет один, поэтому мне пришлось подождать. Прошло больше двух часов, когда Глеб и Ден вышли из дома и направились по дороге вдаль. Как же хотелось догнать Глеба, но я сдержался. Во-первых, силы были не равные, а, во-вторых, нужно соблюдать порядок сценария.

Они ушли. Путь свободен. Достав коробку, я решительно направился к подъезду Макса. Второй этаж. К моему большому счастью и удивлению, дверь была открыта. В квартире было тихо. Но грязно. Тут будто вообще не убирались. Минуя разбросанные вещи, я прошел в дальнюю комнату. Севастьянов сидел в кресле. Его голова была откинута назад, а в руке стакан. Судя по бутылки на столе, в стакане водка. Рядом еще два стакана. Понятно. Друзей оплакивали. Я молча открыл коробку и кинул содержимое в Макса. Десятки скорпионов сразу разбежались по его телу, нанося ему смертельные раны. Моя жертва резко вскочила с диким криком, пытаясь скинуть с себя всех скорпионов, но было уже поздно. Минимум пять порций яда желтого палестинского скорпиона геиурис он уже получил. Один укус этого скорпиона может дать смертельный исход с погрешностью в 50%. Но 5! Пять скорпионов точно дадут положительный результат. Макс упал на колени, его начало трясти. Понятное дело – судорги начались. Он смотрел прямо мне в глаза. Я ему в глаза.

– Я – это последнее, что ты увидишь, – моя улыбка заставила его сжаться. В глазах Макса читался страх. Конечно, он боится. У него судороги, онемение всех конечностей, тошнота. И все это одновременно и сразу. Прекрасно.

Он еще несколько раз вздрогнул, издал какой-то звук и упал. Жаль, я хотел понаблюдать дольше за ним. Он еще не умер, но вскоре это случится. Если его больше скорпионы не тронут, то через несколько часов он начнет остывать.

23 марта 2008 года

День Рождение Дани. В отличие от своего дня рождения, на который мне абсолютно наплевать, день рождение друга я люблю отмечать. Чувствуешь себя как-то иначе, чем обычно. Настроение праздника, веселость.

Естественно, на День Рождение приглашены были только самые близкие люди. Таких собралось пять человек. Отец Дани, тетя с дядей, девушка Дани и я.

Посиделки продлились до поздней ночи. Все разъехались, а мы, взяв пару бутылок виски, пошли ко мне, чтобы не смущать отца Данила.

Когда первая бутылка уже была в мусорке, а вторая уже стала початой, Данил спросил заплетающимся языком:

– Слушай, ты тогда на занятии, ну, по управлению гнева, говорил, что тебя в школе сильно били. Что там было? Ты бы не говорил про это, если бы это был разовый случай.

Я помолчал, не хотел рассказывать, но потом вдруг понял, что никогда и ни с кем не говорил про это. А сейчас возможность образовалась. Возможность исповедаться. И меня понесло. Я рассказал все. В общих чертах, конечно, без имен и дат. Но всё, включая ситуацию на заводе, сутки в мусорном баке и мой переломный характер.

Данил слушал меня внимательно, не перебивая. Только сигарету за сигаретой курил. А потом шепотом начал:

– Знаешь, почему я следователем хочу стать? Чтобы сажать в тюрьму такую мразь, как они. И никакие деньги или угрозы не помешают мне, – он снова закурил. Налил полные рюмки виски и залпом выпил свою. – Я тебе не говорил. У меня ведь брат был. Мои родители развелись лет 15 назад и разделили нас. Я остался у отца, а братишка у матери. Виделись редко очень, в основном созванивались. Разные мы очень. Мне больше сила досталась, а ему ум. Это его и погубило. Избили его очень сильно и оставили умирать. Суки! Убил бы их!

– Господи. Соболезную, – я сразу вспомнил церковь, Юру…

– Вот если бы я знал кто они, то задушил бы их собственными руками. Менты сказали, что не нашли, хотя точно знаю, что врут, суки, – он опять выпил виски. По щекам потекли слезы. Несколько минут молчания. Я решил нарушить тишину.

– Как звали твоего брата?

– Юра. Кутузовский Юра.

У меня внутри все остановилось. Юра. Данил – это брат Юры. Господи. Я вспомнил тот день, лес, церковь, кровь. Как же жалко Юру, не заслужил он такого.

– Убил бы мразей, – все продолжал Данил. Но потом перевел свой взгляд на меня. И увидел мою растерянность и влажные глаза. – Что с тобой?

– Я знаю, кто убил Юру.

Этот диалог впоследствии стал фундаментом командной работы.

Защита диплома

Вроде только что поступил на первый курс, а уже выпускаюсь. За эти годы университет меня много чему научил, открыл горизонты и дал великие знания.

Перед защитой я спокоен. Я точно знаю, что мне поставят высокую оценку. Павел Антонович в меня мало верил, пока я не принес ему небольшую известность своими работами. Я не сижу на месте и экспериментирую. Вот и сейчас моя дипломная работа это доказывает. Я совершил некое открытие, которое, возможно, даст путь