Диверсанты - Евгений Андреянович Ивин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В лифт вошли человек десять. Каждый нажимал нужную ему кнопку этажа, и только Серж не торопился. Едва лифт тронулся, он нажал кнопку седьмого этажа, которая не была включена пассажирами. Из кабины он вышел один и, дойдя до лестницы, бегом миновал четыре пролета вверх. На площадке Серж подождал, пока не смолкли голоса, и шагнул в коридор. Возле номера 54 он остановился, быстро оглянулся на двух девушек, вышедших из какого-то номера, и без стука вошел. Повернул защелку на замке и после этого толкнул дверь в комнату. В кресле, в рубашке без галстука, вытянув ноги, сидел господин лет шестидесяти с поредевшими седоватыми волосами, гладко зачесанными назад. Большие мешки под глазами свидетельствовали о невоздержанности в еде и спиртных напитках. Слегка обрюзгший, с небольшим вторым подбородком, он производил впечатление добродушного человека, если бы не настороженные, холодные глаза, которые мгновенно ощупали гостя и вонзились взглядом в его лицо. С неподдельной приветливостью мужчина улыбнулся гостю.
– Рад, очень рад! – поднялся он с кресла и протянул руку. Потом театральным жестом поднял салфетку со стола и открыл закуски, бутылки.
– На этих днях у нас с вами пятилетний юбилей! – заметил хозяин. – Пять лет, как мы с вами впервые повстречались в Барселоне, – на свободном, с едва заметным акцентом, русском языке продолжал он.
– Да, пять лет! Время неумолимо. Мне даже не верится, что прошло столько времени после нашей встречи в Испании, – улыбнулся Серж, пожимая протянутую руку. – Господин Руберт, а вас время совсем не берет. Вы как гранитная скала! Как там мой старик? Живой, здоровый?
– Вот над кем время не властно! Над вашим отцом. Для вас у меня подарок, – Руберт вытащил из кармана перстень с большим камнем чистой воды и протянул Сержу. – Старинная вещь, он купил его у графа Шалыгина. Сказал, пусть будет память об отце.
Серж надел перстень на палец, полюбовался им. Оба помолчали. Потом Руберт отвинтил крышку на бутылке, налил в рюмки напиток, и поглядев сквозь хрусталь на свет, улыбнулся, обнажив великолепный ряд ослепительных зубов.
– Прозит! – сказал он и выпил.
– Чин-чин! – ответил Серж и последовал его примеру.
И, будто продолжая прерванный разговор, Руберт заметил:
– Оружие, угрозы, шантаж – это дело политиков и дипломатов. Мы с тобой разведчики, мой дорогой Серж! То, что хотят сделать военные, мы в состоянии сделать тихо, без выстрелов и взрывов, изнутри взорвать сознание людей – и цель достигнута. В этом наша сила!
– Если откровенно, – Серж махнул рукой. – Я сам против войны. Не хочу умирать. А в такой войне нигде не спрячешься! – Серж слегка захмелел. – Ради чего мы стараемся? Вербуем, разлагаем, будоражим сознание людей, вселяем недоверие к правительству, партии, ищем союзников? Для чего, я спрашиваю? А военные рассудят по-своему. Планета может рассыпаться в прах! Я жить хочу! Кто сейчас сильный, слабый, простите – это бред! И сильный, и слабый сгорят в геенне огненной! Мы – разведчики! Нам ли не знать истины? Я пришел к вам не из страха! И не из-за подачек! На путь борьбы я встал сознательно! – с пафосом воскликнул Серж. – Мне не нравится, что делается в моей стране. В моей! Вы поняли? Я готов бороться, но совсем не хочу жариться на ядерной сковородке. Никакого желания лечь спать и не проснуться! А тут никто не хочет войны. Вы уж мне поверьте. Спросите любого на улице: «Ты хочешь ядерной войны с Америкой?» – в милицию отведут.
– Любопытно! – заметил Руберт. – Это очень важно для анализа.
– Дорогой коллега! – Серж снова выпил коньяк. – Я знаю настроения людей! Особенно интеллигенции! Она в этих делах – настоящий катализатор настроения общества. Тут все уверены, что американы начнут первыми! Американы – это те, кто над американцами, – показал Серж рукой над головой. – Война – для них главное! Выиграют – народ простит! Проиграют – некому и прощать! А выиграть такую войну нельзя. Нельзя! Невозможно! Паф! И нет шарика земного! Вот это меня и не устраивает, поэтому надо разлагать и разлагать.
– Вы настроены пессимистично. Мне это не нравится.
– А как у вас с оптимизмом на этот счет? Поделитесь со мной!
– Что нам думать об этом? Наша задача узкая: создать подполье, сильное, боеспособное, с хорошим антисоветским настроением, – уклонился Руберт. – И результаты! За это нам платят, и неплохо. Ваш счет все распухает и распухает. Пусть это вас порадует и даст вам стимул.
– Я хочу жить сейчас, пока еще не состарился. Мне нужен счет здесь! А туда меня вряд ли снова пустят.
– Я вам кое-что привез. Живите в свое удовольствие. Возьмите мою сумку. Там все, что нужно и для жизни, и для работы. Ваши любимые сигареты, – Руберт бросил на диван целую упаковку «Вайсрой». – Поговорим о деле. У нас высказывают удивление, что все идет очень гладко. Пять лет – и все гладко!
– То есть? Удивляются, почему я до сих пор не провалился?
– Не помогает ли вам КГБ? А вы этого не видите. Где вы берете свои кадры?
– В зале суда, сэр, со скамьи подсудимых! – зло ответил Серж.
– Не понял!
– Чего проще! По делам службы бываю в судах. Приглядываюсь к тем, кого судят. Выбираю тех, кто остался на свободе, знакомлюсь и потихоньку втягиваю в наши дела. Когда сообразят, что занимаются антисоветской деятельностью, назад пути уже нет. Разве может КГБ учесть, где, когда и кого я изберу для своих целей? Вот и вся техника!
– И не было ошибок?
– Не без того! Были тут осечки. Не все о'кей!
…Квартира, обставленная современной мебелью, на стенах – картины, часть комнаты занимает рояль, в углу – большая, расписная напольная ваза с крупными цветами. В кресле, закрыв глаза, сидел Серж. Он не спал, он слушал магнитофонную запись разговора с Рубертом.
«Как оценивать такой поступок? – послышался глуховатый голос Руберта. – У вас есть поговорка: «В семье не без калеки».
«Не без урода», – поправил голос Сержа.
«Да, да, урода!
