Аргонавты 98-го года. Скиталец - Роберт Сервис

Не ожидая разрешения, Джонс убежал. Фелиция хотела последовать за ним, но Хилькрест посоветовал ей быть более благоразумной. Полчаса прошло в напряженном ожидании. Затем на крыльце раздались тяжелые шаги. Это был Мун. Он был бледен, волосы у него были всклокочены, одежда изорвана, а правая рука в крови.

— Теперь он в моих руках, — глухо произнес он.

— Кто? Призрак? — спросил Хилькрест.

— Капитан Барбацо? — спросила Фелиция.

— Ни тот, ни другой. Как вы думаете, кто это?

Они вопросительно взглянули на Муна. Он улыбнулся.

— Вы будете удивлены. Призрак, капитан Барбацо, — это не кто иной, как…

Он нарочно не закончил фразы.

— Кто это?

— Наш дорогой друг Кальвин Гридлей.

— Что? — вырвалось у Фелиции.

— Черт возьми! — воскликнул Хилькрест.

— Да-с. Воображаемый призрак что-то искал в роще и производил необычные исследования у оснований пальм. Не думаю, чтобы он это делал с какой-нибудь научной целью. Я подкрался к нему и здорово потрепал его. Он ударил меня по руке молотком. Но это пустяки.

Он посмотрел на свою окровавленную руку и продолжал:

— Я так увлекся схваткой, что совсем забыл о том, что его считали прокаженным. Когда я вспомнил об этом, то чуть с ума не сошел. Я вцепился в волосы этой гадине, как вдруг вся голова оказалась в моих руках. Лицо было сделано из гуттаперчи с отверстиями для глаз и носа, а волосы были приделаны. Маска одевалась на голову, как шлем. Она прекрасно сделана. Я покажу ее вам. Этот Гридлей хитрый человек.

— Что же он сделал?

— Когда он увидел, что пойман, он пришел в безумную ярость, как затравленный зверь. Вся его борода покрылась пеной, и я боялся, что он укусит меня. Он рычал, плевался и ругался на семи языках. Правда, потом, когда я угостил его несколькими увесистыми ударами, он стал более благоразумным. Можете себе представить, как я смеялся от радости, когда узнал, что это не был настоящий прокаженный. Подталкивая его тумаками, я привел его сюда, и теперь он связан и лежит в сарае под охраной мистера Джонса.

— Я очень рада, что вы благополучно вернулись, — произнесла Фелиция. — Я так волновалась! А теперь я возьму горячей воды и вымою вам руку.

— О, не беспокойтесь, миссис. Я сам это сделаю.

Она вымыла ему руку и сделал перевязку. Когда она закончила, он сказал:

— Теперь, мне кажется, все волнения сегодняшней ночи прошли и вам лучше всего пойти спать. Я страшно устал. Если вы извините меня, то я лягу вот тут, на диване. Айрон будет все время сторожить пленника.

— Не хотите ли вы выпить?

— Нет, благодарю вас. Я бы с удовольствием выпил час назад, а теперь не могу.

Все разошлись по своим комнатам и легли спать под аккомпанемент могучего храпа усталого Муна.

Утром, за завтраком, Мун заговорил о ночном приключении.

— Что нам делать с пойманным?

— Если бы я был на вашем месте, — заметил Хилькрест, — то я бы вывел его на берег, посадил в лодку и велел убираться на все четыре стороны, кроме Моореа.

— Может быть, он не захочет уйти отсюда, — сказала Фелиция.

Этого не может быть, — ответил Мун. — Он бы рад покинуть Моореа. Дело в том, что в деревнях уже все знают, что призраком, который путал их, оказался Гридлей, и сейчас у сарая, где он заперт, собралась толпа с дикими возгласами и угрозами. Вообще говоря, туземцы очень добродушны, но когда они приходят в ярость, их ничто не может остановить. Айрон с маузером в руках охраняет пленника. Они разорвали бы его на куски, если бы он попался им в лапы. Нет, он так обезумел от страха, что воспользуется малейшей возможностью удрать отсюда.

— Кроме того, нужно иметь в виду и миссис Гридлей, — сказал Хилькрест. — Я думаю, что ему не совсем приятно было бы очутиться в ее объятиях.

— А впрочем, — вставила Фелиция, — делайте с ним, что хотите, но только уберите его отсюда как можно скорее. Этот негодяй своим присутствием отравляет остров.

— Я думаю, что майор прав, — сказал Мун. — Мы выпустим его в лодке в открытое море. Если хотите, майор, пойдемте со мной, чтобы мне легче было сдержать толпу, которая жаждет его крови.

С большим трудом им удалось рассеять толпу, во главе которой находился отец Мауеры, вождь Ароотоу. Они застали Гридлея в состоянии панического ужаса. Он забился в угол сарая и дрожал от страха. Айрон Джонс, имевший немало поводов быть им недовольным, всячески поддерживал в нем этот страх, издеваясь над ним и время от времени награждая его пинками. Гридлей стонал от боли и бессильной злобы. На нем не было никакой одежды, кроме набедренной повязки. Его худощавое тело было вымазано какой-то белой краской. Когда он узнал о своем предстоящем освобождении, его охватила бесконечная радость.

— Вы не дадите толпе растерзать меня? — не переставал он хныкать. — Дайте мне только уйти, и вы никогда больше не увидите меня.

— Хорошо, — сказал Мун. — Ты паршивая собака, и мы не хотим пачкать о тебя руки. Мы тайком отведем тебя к берегу, посадим в лодку, и ты можешь убираться хоть к черту.

И вот, боязливо озираясь по сторонам, в сопровождении Муна, Хилькреста и Джонса, Гридлей пробрался к лагуне. Там он спустил на воду лодку и прыгнул в нее.

— Подожди, — приказал Мун. — Тебе нужна провизия. Тебе придется долго-долго грести до Папити — это я по своему опыту знаю.

Гридлея едва удалось удержать. Однако он подождал, пока ему принесли мешочек сухарей и бочонок воды. После этого Джонс напялил на него старую туземную соломенную шляпу.

— Вот так! А теперь убирайся к черту! Народ бежит сюда.

Гридлей изо всех сил принялся грести, но когда он стал вне досягаемости, его поведение резко изменилось. Встав в лодке, он стал грозить веслом. Его лицо перекосилось от злобы и ненависти, голос хрипел от жажды мести.

— Берегитесь! Вы еще не разделались со мной. Я расквитаюсь с вами. А ты скажи своей миссис, — крикнул он, обращаясь к Муну, — что я отомщу ей. Пусть не думает, что избавилась от меня.

Так, продолжая извергать грозные предостережения и грубую брань, Гридлей скрылся за рифами, и еще долго в ушах оставшихся слышались ею безумные крики.

2

За обедом у всех было радостное настроение, как будто они избавились от тяжелого кошмара. Фелиция была необычайно весела. Хилькрест без умолку шутил. Мун внимательно следил за ними. Он все время думал об одном: «Какая чудная пара!»

— Я надеюсь, что вы теперь вернетесь со мной? — спросил ее Хилькрест.

— К сожалению, нет. Теперь, когда все неприятности кончились, мне очень хочется остаться здесь. Я, правда, раньше немного растерялась, но теперь все мое беспокойство прошло.