Аргонавты 98-го года. Скиталец - Роберт Сервис

— Я пойду за Мауерой, — сказал Мун. — Она живет в коттедже на поляне. Она вышла замуж за Джонса и будет бесконечно рада, когда узнает о вашем приезде.

Он торопливо отправился по коралловой дороге и вернулся с миссис Джонс, которая с радостным криком подбежала к своей хозяйке. Фелиция горячо поцеловала и обняла ее.

— Мауера!..

— Да, мадам…

Мауера гордо вскинула голову и углубилась в рассказ о своей жизни с такими деталями, что оба мужчины поспешно отошли в сторону. Потом она повела Фелицию в ее комнаты. Все было устроено с большим вкусом и умением. Фелиция была в восторге.

— Замечательно! Вы чародей! — сказала она Муну. — О, хотя бы скорее наступило утро!

2

В последующие два дня ее восторгу не было конца. Все ее интересовало, все ее восхищало. Постепенно она свыклась с новым местом. Были наняты повар и слуги. Дом был убран по ее указаниям. Но она все еще не угомонилась и каждый раз придумывала что-нибудь новое. Однажды вечером она обратилась к Муну.

— Я хотела бы, чтобы вы поехали в Папити распорядиться об отправке пианино и некоторых других вещей. Мне неприятно беспокоить майора, да и притом поездка вам полезна. Вам нужно немного развлечься.

Мун задумался. Он мог спокойно уехать на некоторое время. Миссис Гридлей, по последним слухам, уехала с острова. Джонс и Мауера вполне заслуживали доверия, им можно было поручить заботу о Фелиции.

— Хорошо, — согласился он. — Будет лучше, если я поеду. Но я вернусь через три дня.

И на следующее утро он отправился в Папити, а она долго махала ему платком с веранды.

3

Фелиция любила сидеть на солнце и любоваться красотой окружающей природы. В ней загоралось желание заняться живописью, и одиночество во время отсутствия Муна толкнуло ее приняться за работу. Она достала кисти и краски и занялась рисованием.

На берегу, перед домом, Мун построил небольшую пристань. И вот здесь, под большим зонтиком она устроила себе место для работы и начала зарисовывать дивный вид голубой лагуны.

Она была так погружена в работу, что не услышала шума весел, пока он не раздался совсем близко. Она обернулась и подумала, что Мун вернулся. Его ждали как раз в этот день. Она очень обрадовалась, так как без него ей было скучно.

Но это был не Мун. В лодке сидел какой-то незнакомец, и так как на Моореа вообще редко кто-либо приезжал, то она с некоторым любопытством стала следить за прибывшим.

Он осторожно положил на пристань большой чемодан и затем неуклюже вылез. Она увидела мужчину лёт шестидесяти с худощавой фигурой. По платью его можно было принять за священника. У него были длинные седые волосы и худое бритое лицо. Он носил синие очки, чтобы защитить глаза от яркого солнца. Говорил он как-то странно, гнусаво.

— Простите меня, мадам, вы не баптистка?

— Нет. Почему вы спрашиваете?

— Жаль, что вы не баптистка, иначе вы слышали бы обо мне. Меня многие баптисты знают.

Он вздохнул и вынул из кармана карточку. Она прочитала: «Миссионер Хайрам Брайн».

— Надеюсь, что вы прибыли сюда не проповедовать, — сказала она. — Ведь у нас только туземцы.

— Я это знаю… Я собираю материал о жизни- в тропиках. Мне сказали, что Моореа чудный остров, и я решил сам осмотреть его. Кроме того, я слышал, что у вас прекрасное имение, а потому намеревался посетить вас. Я надеюсь, что вы не рассердитесь на меня за навязчивость.

— Нет, нисколько. Очень рада познакомиться с вами.

В действительности же она была недовольна посещением этого старика, который ей не понравился. Но долг гостеприимства заставил ее быть неискренней, а потому она добавила:

— Пожалуйте в мой дом, мистер Брайн.

— Мне не хочется беспокоить вас. Нет ли здесь гостиницы?

— Нет. Здесь еще недостаточно Культурны для этого.

— Я боюсь, что причиню вам хлопоты.

— Не беспокойтесь. Я рада оказать там гостеприимство.

— Я останусь здесь на один или два дня, так как хочу сфотографировать некоторые виды и туземцев. В этом чемодане у меня фотографический аппарат. Вот почему я осторожен с ним. Он мне стоил много денег, и я никогда не выпускаю его из рук.

— О, здесь никто не украдет его.

— Этого я не боюсь. Но он очень хрупок и требует осторожного обращения.

— Что ж, я сложу свои вещи и пойду с вами домой. Сегодня у меня нет больше охоты работать.

Миссионер Хайрам Брайн странно оглядывался по сторонам и бережно нес чемодан, сделанный из толстой кожи.

В душе Фелиция была недовольна и расстроена.

«Кажется, этот старый дурак будет надоедать мне не меньше недели. Жаль, что Муна еще нет. Он должен был уже вернуться к этому времени. Почему его нет?»

В течение всего полудня она сидела на веранде и поджидала миссионера, так как думала, что ей придется из приличия беседовать с ним. Но она ошиблась. Жалуясь на утомление после поездки и нездоровье, он удалился в отведенную ему комнату. Там он лег на диван и его совершенно не было слышно.

Фелиция боялась одна ночевать в доме с этим странным гостем и решила позвать Джонса и Мауеру. Но к вечеру прибыл Мун, и она облегченно вздохнула.

— Как я рада! Я думала, что вы не попали на пароход.

— Я сделал это нарочно. Видите ли, пароход «Папити Пирль» готовился отправиться сюда за орехами, а потому я погрузил на него пианино и остальные вещи. Вот потому-то и задержался. Поездка была ужасная, море очень бурно.

— Да, мне сказали об этом.

— Кто?

— У меня есть гость. Очень привлекательный и интересный человек.

— Неужели?

— Да. Разве вас он не интересует?

— Нет.

— А меня он интересует.

— Почему?

— Потому что я его совсем не видела с тех пор, как он пришел сюда. Он там в комнате и лежит на диване, как мертвый, с таинственным чемоданом, которого не выпускает из рук.

— Кто он?

— Он назвал себя миссионером Хайрамом Брайном. Удивительно несимпатичный субъект.

— Как он выглядит?

— Довольно непривлекательно, как общипанная курица.

— Мне кажется, что я его знаю, — сдержанно заметил Мун. — Я слыхал о нем в Папити. Он проповедует в воскресной школе баптистов.

— На трибуне он, может быть, хороший оратор, но здесь он говорить не умеет.

— Возможно, что он действительно болен. На море была сильная качка.

— К ужину он, вероятно, поправится.

Однако Хайрам Брайн передал, что извиняется и по нездоровью не выйдет к ужину.

— Жаль, — сказал Мун. — Я очень бы хотел видеть старикашку. Что это за чемодан у него?