Великорусский пахарь и особенности российского исторического процесса - Леонид Васильевич Милов

не выходил”. Квасили, пока пена пучилась. А когда пена “начнет упадать” – тотчас разливают в медные кубы и подвергают содержимое двойной перегонке (то есть путем испарений, которые в специально охлаждаемых трубах оседают каплями и текут в емкость, после чего эту жидкость снова помещают в куб и гонят снова). В итоге получалось так называемое двойное вино[2195].Алкоголизм в XVIII веке

В XVIII в. наряду с государством с его откупщиками, “черкасскими обывателями”, имели право винокурения и помещики. Особенно интенсивно развилось винокурение во второй половине века. “Безчисленное множество корыстолюбивых дворян как богатых, самых знатных, а в том числе и самых средних… давно уже грызли зубы и губы от зависти, видя многих других от вина получающих страшные прибыли… Повсюду началось копание и запруживание прудов, повсюду рубка (лесов, – Л.М.) и воздвигание огромных винных заводов, повсюду кование медных и железных котлов с приборами; и медники едва успевали наделывать столько труб и казанов, сколько требовалось их во все места… и сколько ни было в рядах (то есть на базарах, – Л.М.) запасной меди, вся она обращена была в котлы и казаны, и как цена оной возвысилась вдвое против прежнего, то принялись мастера и за переплавливание самой медной монеты… Вдруг во всем государстве медная монета почти вся пропала…”[2196] Сдавая государству небольшое количество вина, владельцы заводов огромную часть его продавали по дешевке и буквально наводнили русскую деревню (главным образом Центр России) водкой, торгуя в передвижных точках – так называемых “выставках”. А.Т. Болотов с гневом и болью писал о “плачевном и великом влиянии, какое имела повсеместная и дешевая продажа вина на нравст-веное состояние всего нашего подлаго народа, особливо деревенских жителей. Все они, прельщаясь дешевизною вина, и имея всегдашний повод к покупанию онаго, по обстоятельству, что оное везде и везде продавалось, и не только за деньги, но и в долг, и под заклад платья, скотины и других вещей, вдались в непомерное пьянство и не только пропивали на вине все свои деньги, но нередко весь хлеб и скотину и чрез то не только вконец разорялись, но повреждалось и нравственное их состояние до бесконечности. Они делались из постоянных и добрых людей негодяями и пропойцами, и из добрых хозяев мотами и расточителями, из прилежных и трудолюбивых поселян – ленивцами и тунеядцами, и из честных и праводушных – плутами, ворами и бездельниками…”[2197]

Разумеется, в памфлете А.Т. Болотова против екатерининской политики, написанном post factum, дана концентрированная суть произошедшего. Пьянство и алкоголизм стали злом, весьма заметным, но отнюдь еще не массовым. Основная часть крестьянства сохранила более или менее твердые устои и осуждала это зло. В нравственно-поучительных сценках народной жизни “Деревенского зеркала или общенародной книги”, в частности, дается отповедь деревенскому пьянице: “…с тех пор, как стал ты чрез меру подливать, ошалел… ты видишь сам, как дела твои идут наоборот. Выборной и наказчик от дверей твоих почти не отходят. Ты делаешь всему селу позор, стыд, и ребята, увидя тебя издали, дразнят, балагурят, бегают за тобою и кричат со всех сторон: пьяница! чихирник!…”[2198] Ясно, что в данной ситуации пьяница в XVIII в. – явление еще сравнительно редкое, хотя и опасное, так как злоупотребление водкой иногда охватывало целые села: “…находятся тому плачевные примеры по некоторым деревням, где водится такое закоренелое обыкновение, что при сельских забавах и плясках парни подносят девкам стаканами горелку и считают себе обидою, если оне не выпьют, понужая их опорожнить насильно. В таких деревнях не видно почти ни одново румянова и свежева лица; все бабы и взрослый девки бледны и желты, как мертвецы…”[2199] О таких и подобных им селах знали за много верст вокруг и знали в подробностях, что “…в том селе водится дурной еще обычай, что при свадьбах сват и дружки, а при крестинах – кумовья, которых часто бывает по дюжине, бражничают, куликают и гостей поят до повала”[2200].

Спившиеся люди и тогда, в далеком прошлом, представляли собой отталкивающее зрелище. “Смотреть страшно и гадко на то, – пишет А.Т. Болотов, – когда такой скаред во зло употребленной дар, (а водку А.Т. Болотов считал отличным лекарством в мизерных дозах – Л.М.) с насилием опять из себя извергает. Как он там лежит безумнее быка и осла; и как даже глупые ребята им мерзят и над ним балагурят… Водка у такого невоздержанного пьяницы в брюхе зажигается и из горла выбрасывает такое полымя, что ужас кожу подирает”[2201].

Что касается основной массы крестьян, то благонравные пирушки и праздничные застолья проходили и весело, и мирно. В Новоторжском у. Тверской губернии “праздничают крестьяне о Святой недели, об Рождестве и к обоим праздникам пиво варят”[2202]. В Архангельской губернии, как отмечал наблюдатель, крестьяне в праздники “варят пиво и делают браги, взаимно друг к другу ходят”[2203]. В мемуарах А.Т. Болотова есть беглое наблюдение о крестьянском празднике, который был в сентябре месяце в селе Ивановском близ г. Данкова (Болотов ехал в свое тамбовское имение из Богородска). Он отметил, что на годовом празднике хозяин потчевал гостей лишь брагой и пирогами[2204]. Въедливый автор топографического описания Тверской губернии выяснял у тамошних медиков обо всем, чем страждут тверские крестьяне. И он обнаружил и горячки, и лихорадки, и кашель, и кровавые поносы, и падучую болезнь от “многого ядения грибов”. В Вышневолоцком уезде отметил даже случай “французской” (как тогда говорили) болезни, но нигде не нашел неумеренного пьянства[2205]. Только лишь о Кашинском уезде есть сдержанное замечание: “к пьянству не все склонны”[2206]. Конечно, надо иметь в виду, что у тракта Москва – Петербург пьянство-таки имело место (и об этом замечает У. Кокс). В “Деревенском зеркале” А.Т. Болотов воссоздает типичное узкосемейное праздничное застолье. “В самую масленицу жена одного дома, затопив печь, напекла по обыкновению блинов, оладьев, пряженцев и всяких пирогов и, позвав с надворья мужа и двоих взрослых (сыновей, – Л.М.) на завтрак, поднесла каждому по доброй чаре вина и, выпив сама, начала утирать (то есть уплетать, – Л.М.) с ними горячее и масляное печение. Потом выпили по другой; а после и по третьей и наевшись так отяжелели… [что] легли спать…”[2207]

Итак, краткий обзор материалов по крестьянской пище лишь подтверждает главную и уже высказанную мысль о том, что в условиях суровой природы